От кого они, я понял сразу и схватил их так цепко, что сгреб заодно и скатерть. Помполит рассмеялся и ушел, оставив меня одного.
Ничего я из них не понял с первого раза. Понял только, что хорошие, и сунул в карман: все равно сейчас ничего не пойму. Я их потом прочту, в каюте, на своей верхней койке, задернувшись шторкой. Долго буду читать, не один раз, откладывая, вспоминая, думая, счастливо переживая. И привезу их домой, эти письма из дому.
Ну так что же? Начпроды, наверное, уже договорились? Пора идти. Все, отдохнул, будет. Хороший выдался рейс!
Станислав Старикович
ВСТРЕЧА С ТЕРМИТАМИ
Очерк
Фото автора
Рис. Е. Поливанова
Относиться к термитам надо с превеликим почтением: они появились на Земле, когда не только людей, но и динозавров и прочих страшилищ, давным-давно канувших в Лету, и в помине еще не было.
Термитов частенько величают «белыми муравьями», потому что они именно такой окраски, живут большими семьями и строят нечто вроде муравейников. И все же отличить термита от муравья нетрудно: у термита нет и намека на изящную муравьиную талию, а тельце его очень мягкое. А вот и еще принципиальное отличие термитов от муравьев. Вряд ли кто решится сесть на муравейник. А на термитнике можно спокойно сидеть. Правда, у Брема есть строки про некоего араба, заснувшего на крыше термитника и вставшего поутру в чем мать родила: термиты до последней ниточки съели его одежду. Но человека не тронули, хотя, наверное, и не по доброте душевной, а потому, что вегетарианцы. Но оставим беспечного араба и отправимся к термитам, обитающим в нашей стране.
Миновав несколько ашхабадских улиц, экспедиционная машина Института зоологии АН ТССР плавно катила на восток по асфальтированному шоссе. Остались позади пригородные виноградники и бахчи. Справа тянулась цепочка выжженных солнцем предгорий Копетдага, а с другой стороны шоссе, за низкорослыми солянками и прозрачными кустиками верблюжьей колючки, виднелась зеленая поросль камышей по берегам Каракумского канала. В Москве канал представлялся мне широким, голубым и спокойным. А он оказался глубоким и узким. Оно и правильно: в широком канале терялось бы много воды на испарение.
Мы ехали на единственный в Советском Союзе термитный полигон. В кузове расположились я и радушный хозяин — повелитель термитного царства Курбанмухамед Какалиев. Горячий ветер присыпал пылью горку арбузов и дынь, которые были приобретены на ашхабадском базаре. В другом углу в двух объемистых флягах хлюпала водопроводная вода — едем не куда-нибудь, а к границе Каракумов.
Позади суматошный день: рассматривание всевозможных материалов, повреждаемых термитами, знакомство с официальными документами и научными публикациями, визит к директору Института зоологии… Пообедать было некогда, и мы, наверстывая упущенное, отламываем изрядные ломти от огромной лепешки. Медленно пережевывая чурек, продолжаем беседу, начатую еще в городе. А в кабине рядом с водителем подкрепляется лепешкой хрупкая женщина — представительница подмосковной организации, чьи материалы семь лет назад были отданы на растерзание термитам. Она едет посмотреть, что же осталось от всяких там пластиков и стеклопластиков.
Машина несколько раз по мосткам переезжает канал, мчится то по одну, то по другую сторону его и через несколько часов круто сворачивает в сторону от асфальтовой ленты — туда, где в пустыне торчит ажурная мачта телевизионного ретранслятора. Неподалеку от нее два серых металлических вагончика — экспедиционное жилье. Поймав мой недоуменный взгляд, Курбанмухамед поясняет: «Конечно, летом в них настоящая душегубка, вот и спим на улице».
После поздней трапезы, организованной по поводу приезда гостей, умаявшиеся хозяева забираются в спальные мешки (климат в пустыне, как известно, резко континентальный, и ночью можно стучать зубами от холода). А мне не терпится потрогать купол подземного жилища «белых муравьев». Это в двух шагах. Высушенные знойными ветрами, обожженные солнцем, невысокие глиняные холмики неимоверно тверды. И когда я стукнул по холмику кулаком, почудилось, будто отозвалось звоном. Пребольно исцарапав руки о верблюжью колючку, растущую рядом, решаю, что утро вечера мудренее…
О том, что было на другой день, рассказ впереди. А сейчас самое время поговорить о том, что мне удалось узнать в ашхабадской лаборатории и роясь в специальной литературе.
Жителям средней полосы, а тем более северянам при слове «термит» обычно приходит на ум не насекомое, а одноименный состав, применяемый для сварки рельсов. При его горении температура подпрыгивает до трех тысяч градусов. Это, разумеется, нечто совсем иное. Начать же рассказ об этих насекомых мне хочется так; да здравствуют термиты!
Подумать только — от них зависит плодородие тропиков! В тропических лесах, где термиты кишмя кишат, они важнейший приводной ремень биологического круговорота вещества. В жарких странах «белые муравьи» выполняют работу дождевых червей — снабжают почву органикой из съеденной и переработанной ими отмершей древесины.
Вот что про них сказано в научной публикации: «Термиты, как почвообитающие насекомые, активно участвуют в повышении плодородия почвы, перемещая ее различные горизонты, обогащают минеральными веществами, азотными соединениями, повышают аэрацию, усиливают окислительные процессы…» В почве каракумских термитников в полтора раза больше гумуса, гораздо больше нитратов и подвижного фосфора, чем на соседнем участке.
В Туркмении термиты в основном питаются засохшими частями растений, верблюжьим или овечьим пометом. Кроме того, в подземелье они возделывают грибы. Конечно, не трюфели и шампиньоны, а всего лишь плесневые грибы, но ведь и они обогащают бесплодные пески органикой, без которой гумуса быть не может. Вот мнение специалиста: «Большой закаспийский термит, обитая в почве равнинной части Туркмении, питаясь в основном растительными остатками, прямым и косвенным путем обогащает почву органическими веществами, улучшает условия роста и развития растений».
Вот ведь что получается: в пустыне, как и без воды, без термитов «и ни туды, и ни сюды!».
В предыдущей цитате речь шла о трудовых буднях большого закаспийского термита, того самого, что строит купола. Но в нашей стране этот вид термитов не единственный — их около десятка. Например, в Туркмении обитают представители четырех видов «белых муравьев»: солидный, в сантиметр длиной, большой закаспийский, чуть, поменьше — туркестанский и мелочь — амитермес, микроцеротермес. Последний столь мал, что разглядишь его, пожалуй, лишь под лупой.
В других местах «белых муравьев» меньше, но все же их можно встретить и в Узбекистане, и в Таджикистане, например неподалеку от города Курган-Тюбе. Они изредка попадаются на Дальнем Востоке, на Черноморском побережье Кавказа и даже на юге Украины.
Каковы же нравы этих насекомых?
Весьма импонирует, что у термитов равноправие: рабочие особи — это недоразвившиеся самцы и самки. А ведь у муравьев и пчел работает только женская часть населения. Увы, термиты слепые! И все же готовы взяться за любое дело: строить купол, рыть галереи, искать пропитание, разводить грибы, делать запасы на зиму, нянчить личинок…
Как и муравьи, термиты содержат войско. И здесь хочется их похвалить: термиты не ведут «захватнических» войн. Их армия только для обороны! И хотя у термитов нет «милитаристских» наклонностей, в их армии служат не только мужчины, но и представительницы «слабого пола». Генералов в армии нет — все, как один, солдаты. От рабочих термитов военнослужащие отличаются громадной головой с мощными длинными жвалами. Этой головой солдат закупоривает отверстие, которое он приставлен беречь, и враг (обычно хищный муравей) в полном смысле слова обрушивается ему на голову. Солдаты обоего пола стоят насмерть. И все-таки даже на войне термиты проявляют гуманность. Например, так называемые носатые термиты выбрызгивают из своего длинного носа клейкую жидкость. Не обжигающую, не ядовитую, а смирительную рубашку для агрессора.
В гнезде-государстве большого закаспийского термита проживает примерно двадцать тысяч граждан, солдат из них около двухсот. Иначе говоря, в армии служит лишь один процент населения. Многочисленная армия отягощает любой бюджет, хотя у термитов всласть ест лишь тот, кто работает. Остальные пробавляются тем, что уже прошло через кишечник шестиногого рабочего населения. Солдаты же при всем желании не могут по-настоящему набить брюхо. Вот что написано в толстенной книге: «Солдаты из-за неимоверного развития жвал и слабого развития остальных частей ротового аппарата сами не питаются; их кормят рабочие особи либо выделениями изо рта, либо экскрементами непосредственно из заднепроходного отверстия — в них еще достаточно питательных веществ для солдат».
Зато маленьких детей (личинки всех возрастов — это более половины населения гнезда) рабочие термиты кормят диетическими продуктами, выделениями слюнных желез и разжеванными спорами грибов.
Термиты, как и коровы, не могут сами по себе переварить сухую траву или щепку. В них, как и в коровах, обитают микроорганизмы, вырабатывающие специальный фермент, которому термита и обязаны столь удивительным пищеварением. Поэтому-то они поедают ветки, палки и деревянные балки. А сами микробы, отмирая, служат для «белых муравьев» отличной белковой добавкой. Но этого мало — в кишечнике термитов нашли и такие бактерии, которых насекомые приютили за то, что те снабжают свою живую обитель усвояемым азотом. И если по-настоящему разбираться, кто обитает в термитнике, надо начинать с симбиотических бактерий, без которых термиты померли бы с голоду.
Правит же государством шестиногих царская чета. Откуда берутся власть имущие? Пожалуй, рассказ о царствующих супругах правильнее всего начать с закладки нового термитника. Вот как это происходит. В апреле и мае, когда Каракумы и предгорья Копетдага еще поливают редкие дожди, происходит лёт термитов. В каменных крышах рабочие особи проделывают десятки отверстий. Из них на свет божий вылезают насекомые, снабженные четырьмя длинными крыльями! С такими длиннющими, словно у планера, крыльями управляться нелегко. Они, вероятно, приспособлены к другой атмосф