ере, к той, какая была на Земле четыреста миллионов лет назад, когда и сформировался термитный народец.
Женихи и невесты, недолго побыв в воздухе, приземляются и резкими, но элегантными движениями обламывают свои крылья. Первый день для новобрачных — сущий кошмар. На беззащитных мягкотелых молодоженов набрасываются птицы, ящерицы, пауки, муравьи, многоножки. Лопают их и собаки, и куры, словом, все, кому не лень; термитов летит столько, что порой вся окрестность покрыта их сброшенными крыльями. Уцелевшие парочки занимают круговую оборону: супруги, прислонившись спина к спине, роют ямку и прячутся в ней от негостеприимного надземного мира. Здесь, в будущем термитнике, самка откладывает первую партию яиц. Появившихся деток — личинок — поначалу кормят папа с мамой. Когда потомство подрастет, добывание пищи становится его главным делом, и дети сами начинают кормить отнюдь еще не престарелых родителей.
Перейдя на попечение потомства, папаша и мамаша отдают все свое время приумножению рода. Из яиц сперва получаются только рабочие особи, потом появляются и солдаты. Семья растет как на дрожжах. Папаша и мамаша уже правят большим государством, и именовать их иначе, чем царь и царица, становится просто неловко. Занимая столь ответственные должности, они заботятся и о преемственности власти — у них появляются самые настоящие «замы». Если с царствующей четой что-то стрясется, заместители их заменят, и термитник не опустеет. Наконец наступает время, когда надо подумать об основании дочерних государств, в термитнике появляются крылатые половозрелые особи. Весной и они выйдут на волю.
Быть царицей термитов — тяжкая доля, может, даже потяжелее, чем у рабочих. Никакой великосветской жизни. Она не может отвлечься и пойти погулять: царица каждый день откладывает сотни, тысячи яиц! Прямо-таки поточное производство. Трудясь в поте лица, царица неимоверно толстеет. Брюшко, переполненное яйцами, делает ее беспомощной, она не может двинуться с места. Мускулы конечностей, крыльев и рта атрофируются. И если подданные вдруг перестанут ее кормить, она вскоре окончит свои дни.
Так на чем же основана ее власть? Здесь действует универсальный, но вовсе не царский принцип: я — тебе, ты — мне. Терпеливо несущую яйца царицу кормят рабочие, которые сами то и дело что-то слизывают с царского стола, то бишь с брюха: царица выделяет вещества, регулирующие развитие личинок. Она и без переписи знает демографические нужды своего государства и выделяет те вещества, которые необходимы, чтобы из стольких-то личинок вышли рабочие, из стольких — солдаты, из этих — «замы», а вот из тех — будущие крылатые основатели новых термитников — цари и царицы.
Обязанностей у царствующей особы хоть отбавляй. Ну а что же царь? Будучи прикован обстоятельствами к непрерывному процессу воспроизводства, он, видимо, устает от однообразия. Во всяком случае, когда исследователи вскрывали царскую опочивальню, венценосец при первой возможности стремглав улепетывал от своей грузной супруги, прочие же придворные оставались на месте.
Пожалуй, хватит бытовых картин. Пора перейти к результатам деятельности «белых муравьев». И тут надо прямо сказать о том, что хозяйственные интересы людей давно пребывают в острейшем конфликте с потребностями кишечника термитов, чья утроба преспокойно переваривает железнодорожные шпалы, телеграфные столбы, оболочки подземных кабелей, деревянные конструкции зданий, мебель… Не так давно эти шестиногие вегетарианцы проникли в библиотеку Ватикана и съели несколько древнейших фолиантов. В Южной Америке печатные издания редко существуют больше 50 лет: до них так или иначе добираются термиты. Да что там Америка! Если этот выпуск «На суше и на море» предложить обитателям термитного полигона, расположенного возле туркменского поселка Баба-Дурмаз, он исчезнет в считанные дни.
Бывало, что термитам приписывали и чужие грехи. Так, в середине прошлого века некий голландский кассир, служивший на Яве, уверял тамошнего губернатора, будто термиты съели груду серебра — несколько тысяч гульденов. Губернатор, вероятно, ориентировался в меню термитов и уволил проштрафившегося.
Но хотя звонкую монету термиты обходят стороной, они могут пробиться сквозь свинцовую оболочку подземного кабеля. Конечно, свинцом сыт не будешь — куда привлекательнее простая деревяшка. Однако и от высокосортной полированной древесины термиты тоже в восторге.
Полигон как раз и устроен для того, чтобы получше изучить вкусы «белых муравьев», или, говоря официальным языком, для исследования термитоустойчивости материалов в естественных условиях и для разработки противотермитных мероприятий. Мероприятия эти могут быть разными. О некоторых мы поговорим позднее. А сейчас на очереди отнюдь не шуточная история.
Однажды сверкающее лаком новенькое пианино попало термитам «на зуб». Инструмент они съели, видимо, с большим аппетитом. Как это произошло? Избранный ими способ был чрезвычайно коварен. Сквозь деревянный пол, руководствуясь только ему одному понятными ориентирами, прямо в ножку пианино проложил путь рабочий термит. Отведав вкуснятины, он сообщил своим домашним, что нашел великолепную еду. Начался скрытый бесшумный пир, пока от корпуса пианино не осталась лишь тонюсенькая лаковая корочка. Хозяева инструмента, понятное дело, работу обжор обнаружили тогда, когда уже было поздно.
Но есть и второй способ, к которому прибегают большие закаспийские термиты. Они поедают деревянное изделие с поверхности, стыдливо прикрывая уничтожаемую часть твердой глиняной корочкой, так называемой лепкой. Заметив лепку, можно принять соответствующие меры. Но, так или иначе, термиты глаза человеку не мозолят, обедают только в своей компании.
Чем же кончилась давнишняя история с пианино? Лет десять назад, здесь, на термитном полигоне, был подобран состав для пропитки ножек музыкальных инструментов. И они стали невкусными для «белых муравьев».
Все это я вспомнил утром, когда Курбанмухамед Какалиев, демонстрируя мне крошечного микроцеротермеса, выдернул из земли, прямо у стенки вагончика, ножку от сломанного стула. Она вся была источена. Ножку бережно воткнули обратно — пусть термиты кушают досыта, они же подопытные…
Утро. Солнце еще не разъярилось, да и ветер не набрал силу. Умываемся в приятной прохладе. Под умывальником корочка соли: вода в местном колодце отнюдь не сладкая. Узнаю, что к каналу командируют машину. Мне не ясно, зачем термитам вода, но я тоже принимаю участие в поездке — заманчиво омыть руки и ноги в самой длинной искусственной реке мира.
Берега крутые, вода мутная и теплая, но все равно так и подмывает искупаться. Однако, не зная броду, не суюсь в воду. Посоветоваться не с кем: лаборанты, воспользовавшись случаем, побежали посмотреть удочки, заброшенные несколько дней назад. К моему удивлению, они притащили небольшого сома и еще какую-то рыбешку. Не странно ли, в пустыне — сом?
Но весьма удивительно и то, что там, вдали от канала, среди термитных холмиков, расположенных на тридцати гектарах, деловито снуют люди совсем разных специальностей: молоденькая женщина — инженер и солидный мужчина — кандидат биологических наук. На полигоне термитам предлагают попробовать вещи, коих отродясь в пустыне не было: полиэтиленовые и хлорвиниловые трубы, резину, пластмассы, а также древесину и картон, пропитанные жуткими составами. (Кстати, термиты преспокойно уплетают доски, сплошь нашпигованные такими великолепными консервантами против биоповреждений, как бура и четырехпроцентный раствор фтористого натрия.) «Белым муравьям» под силу одолеть то, что в воде не тонет и в огне не горит. Они проели три слоя плотной стеклоткани, чтобы добраться до приманки. И если термиты стеклоткань или свинец, как говорится, жевали да выплевывали, то некоторые химические новинки им явно по вкусу. Например, в журнале «Электронная промышленность» К. Какалиев опубликовал статью, которую могу истолковать только так: от современных пленочных материалов, в какие упаковывают электровакуумные приборы, термитов и за уши не оттащишь.
Пока я размышлял обо всех этих чудесах, машина с флягами пресной воды, набранной в канале, искусно лавируя между глиняными куполами, добралась до нужного места. Курбанмухамед жаждал деятельности. Вскоре я понял, почему у этого загорелого кандидата биологических наук натруженные руки рабочего человека. С утра до вечера он ходил от термитника к термитнику, без устали долбил лопатой каменные купола, доставал образец за образцом (синтетические квадратики, кружки, параллелепипеды) и помечал в блокноте: «Не поврежден», «Поврежден слабо», «Повреждения очень сильные» и пр.
Некоторые из этих разноцветных вещичек успешно противостояли термитному натиску семь лет. И все же они снова были отправлены в чрево термитника: цикл испытаний еще не кончен.
Вдруг при вскрытии очередной крыши из утробы термитника показались не солдаты или рабочие, не крылатые особи, а громадные всамделишные черные муравьи, бегающие с умопомрачительной скоростью. Это враги термитов — хищные фаэтончики. Термитник умирал…
Вода из канала как раз и была нужна для того, чтобы воспрепятствовать черным муравьям проникнуть под крышу еще процветающих термитных государств. После того как образец осмотрен и положен обратно, лаборанты тщательно собирают осколки глиняной кровли, закладывают их в амбразуру, поливают водой и растирают. Через несколько минут высушенная солнцем корочка станет твердой и не пропустит агрессоров, спасет мягкое белое население от смерти в жвалах фаэтончиков.
А небольшая толика пресной воды, попавшая внутрь, неприятностей не причинит: строители подземелий великолепно регулируют в своем доме не только влажность и температуру, но и газовый состав воздуха. Углекислоты, например, там бывает больше десяти процентов.
Мне очень хотелось попросить раскопать поглубже один из холмиков — не терпелось своими глазами увидеть царицу. Но благоразумие пересилило. Это была бы слишком большая травма для термитника. И ради чего? Увидеть, что царица белая и пышнотелая? И что лежит она не как-нибудь, а всегда головой на восток?