Пасшиеся недалеко кони учуяли хищника и заржали. Встрепенулись и подали голос собаки, но шакал успел нырнуть в заросли. Запоздало прогремели выстрелы дежурного пастуха.
Появление нового шакала не прошло незамеченным. Оберегая свой участок, егерь вышел на досмотр еще в темноте и до рассвета спрятался в засаде. Едва стало светать, его внимание привлекли два шакала, занятые обследованием коряги на отмели. Крупный самец с необычайным оттенком шкуры уверенно разгребал лапами кучу плавника. Изящная самка суетилась рядом, поглядывая по сторонам. В бинокль отлично была видна ее лукавая мордочка.
Шакал добрался, наконец, до спрятанной в корягах рыбы, вытащил ее и предложил подруге.
Егерь был стар. Он многое повидал в жизни. Семейная сцена четы шакалов заставила его добродушно улыбнуться.
Днем егерь побывал в конторе и рассказал о пришельце. Необычным по окраске шакалом заинтересовались. Директор заповедника поручил установить особое наблюдение за редким зверем. С тех пор закон стал охранять Сарыга.
Солнце село за ажурную кромку леса. Наступившая темнота гасила краски, смазывала детали. Зато высветилась дорожка лунного света, перечеркнувшая водную гладь. Ослепительный блеск Венеры затерялся в россыпи высыпавших звезд. Только на западе еще продолжала светиться оранжевая полоска вечерней зари. Просвистели крыльями последние табунки диких уток, закончился перелет степенных цапель. Чайки и кулики угомонились на отмелях. Далеко-далеко прокричали и затихли гуси. На болоте ухнула выпь. Для хищников настала пора охоты.
Матерый шакал, дремавший в примятой траве, приподнял голову, потряс ушами, отгоняя комаров, и легким движением выскочил на поляну. В свете луны засеребрилась необычно светлая шкура зверя.
Ветерок принес хорошо знакомые запахи трав, нагревшейся за день земли. Сильный аромат исходил от растущих вокруг полыни, зубровки, мяты… Пахло мелкими птицами, ночевавшими в кустах, лягушками, ящерицами, жуками… Все это скользило мимо, не вызывая интереса.
Внезапно возник резкий запах ядовитой змеи — гюрзы. Зверь слегка повел мордой, следя за шелестом ночной охотницы. Еще один порыв капризного ветра донес аромат рыбы и почти неуловимый, сладковатый — падали.
Хищник потянулся, отгоняя остатки сна, отряхнулся, чтобы сбросить колючки и репей, и хрипло взлаял.
В ближних кустах послышался шорох, появился шакал. Недалеко тявкнуло несколько молодых голосов. Матерый зверь поднял морду и уверенно кинул клич тачала охоты.
— Нныы-ы-ы-ы… — пел он.
— Ыы-ы-ы-ы… — на разные голоса подхватил выводок.
— Ыы-ы-ав!.. — закончил вожак и деловито потрусил к добыче.
Хищники не ринулись прямо к падали. Стая двинулась к цели против ветра, маскируясь зарослями и складками местности. Запах павшей лошади постепенно усиливался. Он, как обычно, переплетался с опасными запахами человека, дыма, пороха… Вожак остановился, стая замерла. В заповеднике, конечно, никто не ставил капканов, но уроки прошлого Сарыг запомнил крепко. Осторожно шакалы подобрались вплотную к темневшей на песке туше. Никто, кроме ворон и сорок, еще не трогал ее, и перед стаей лежало богатое угощение. Однако звери замерли.
Низкий угрюмый вой повис над тугайными дебрями. Неизвестно откуда шел звук, наполнявший пространство.
— У-у-у-у… — предупреждал невидимый волк. — У-у-ов, — закончил он грозно. — Не трогать!
Чуть дрогнули тростники, и из зверового лаза в их стене выскользнула тень. Крупный волк, опустив лобастую голову, провыл повторно и уверенно направился к падали. Затем появилось еще три серых.
Как пригоршня сухих листьев от порыва ветра, разлетелись в разные стороны шакалы и затаились в кустах. Они молча выжидали развития событий, но, когда затрещали кости в крепких челюстях пришельцев, не стерпели. Звери выскочили на отмель, закружились вопя и причитая.
Пока волчья стая расправлялась с тушей лошади, шакалы были вынуждены держаться в сторонке. Однако на этот раз счастье улыбнулось Сарыгу и его семейству. Волки не были очень голодны. Насытившись, они хотели было залечь поблизости, посторожить остатки добычи. Однако опытная волчица, ведущая стаю, решила по-иному и увела ее.
Шакалы далеко не каждый день лакомились мясом. Они жадно набросились на остатки. Лучшие куски волки съели, но и осталось немало.
Солнце позолотило вершины деревьев. Певчие птицы начали утренний концерт. Начинался новый день.
Виктор Сарианиди
ЗОЛОТО БАКТРИЙСКИХ ЦАРЕЙ
Очерк
Фото автора
Мы сидим на втором этаже в баре международного аэропорта Шереметьево в ожидании рейса. Впереди Афганистан, будни археологических экспедиций, знойные пыльные бури, сменяющиеся дождливым ветреным ненастьем.
Вот и посадка. Пока самолет пересекает просторы нашей страны, в памяти встают полевые работы первой советско-афганской археологической экспедиции. Вот уже десятый год отправляемся мы на три месяца на север Афганистана, в древнюю Бактрию, где ведутся раскопки.
Пешком, верхом, на автомашинах проделаны многокилометровые маршруты. Вспоминаются радости первых счастливых открытий и горечь разочарований — словом, все то, что составляет нашу работу.
Кабул встретил нас ясным октябрьским утром. Быстро заканчиваются необходимые формальности, и уже через несколько дней мы выезжаем в город Шиберган, на север страны. Направляемся в те же места, что и десять лет назад, в первый полевой сезон. Тогда наше внимание привлекли величественные руины огромного античного города Емши-тепе. Территория его оказалась обнесенной мощными, оборонительными стенами, усиленными боевыми башнями. В северной части располагалась высокая цитадель, возможно с дворцом — резиденцией местных правителей. Взобравшись на оплывшие бугры былой цитадели, нетрудно было представить, где вдоль прямых улиц некогда располагались дома горожан, лавки купцов, мастерские ремесленников. Но пока все это оживало лишь в нашем воображении. Только раскопки могли внести необходимую ясность, и вскоре они начались. Десятки рабочих-землекопов ежедневно вскрывали все новые и новые древние помещения, извлекая из-под обрушившихся стен и крыш то обломки сосудов, то сломанную детскую игрушку, то случайно закатившуюся под циновку монету. Вот эти-то находки и помогли установить, что город Емши-тепе был построен на рубеже нашей эры.
Параллельно шло обследование и других памятников в окрестностях. Почти все они представляли собой античные селения, некогда окружавшие Емши-тепе.
Неожиданно наши работы были прерваны. Переходя от одного холма к другому, мы вступили на поросшую травой поверхность очередного, казалось, ничем не отличавшегося от соседних бугра. Но что это? Под ногами обломки посуды. Она была изготовлена примерно на 1000 лет раньше, чем возник Емши-тепе! Иными словами, это было наиболее древнее поселение всего Шиберганского района. Оно возникло около трех тысяч лет назад. Понятно, что столь древний памятник, к тому же называемый местным населением Тилля-тепе («золотой холм»), в первую очередь стал объектом предварительных раскопок.
Постепенно стало очевидно, что холм Тилля-тепе представляет собой руины не рядового поселка, а монументального сооружения, видимо храма, построенного в конце II тысячелетия до н. э. Благочестивые прихожане возвели на этом месте шестиметровой высоты кирпичную платформу, обнесли ее мощной оборонительной стеной с круглыми башнями. Внутри храм разделяла массивная стена на два парадных многоколонных зала с алтарем в центре одного из них. Несколько раз храм перестраивался и видоизменялся, пока к середине I тысячелетия до н. э. не был сожжен пришельцами. На пепелище некоторое время ютилась небольшая деревушка, но и она вскоре опустела. В IV в. до н. э., когда в Бактрию вступают войска Александра Македонского, это был уже совершенно безлюдный холм, и лишь местами небольшие провалы обозначали контуры былых помещений, сильно оплывших и поросших травой.
Но все это удалось доказать позднее, в ходе широких раскопок, а когда мы приступили к началу работ для выяснения общей конфигурации храма, необходимо было выявить его внешние контуры. Расчистили южный, затем западный фасы, очередь дошла до северного, когда в один пасмурный, дождливый день под лопатой одного из рабочих мелькнул какой-то желтый диск. Вскоре мы рассматривали тонкий золотой кружок с отверстием у края. Тут же стали обследовать участок, где была сделана находка, и отброшенную накануне кучу земли. В первом случае под кистями и щетками археологов вскоре забелели человеческие кости, а в куче земли мы обнаружили 164 мелких золотых украшения! Это было древнее захоронение с золотыми вещами. Приступили к тщательной расчистке захоронения. Забегая вперед, отметим, что полное исследование могилы потребовало свыше полутора месяцев кропотливого труда всего коллектива советских и афганских археологов. Никому из нас не приходилось раньше сталкиваться с «золотыми захоронениями», поэтому методика раскопок во- многом вырабатывалась опытным путем.
За несколько дней до находки захоронения во влажной глине появились обломки каких-то грубых железных изделий с торчащими зубьями длинных гвоздей. Тогда мы не придали особого значения железным полоскам. Теперь же все встало на свое место. Точно такие железные скобы лежали попарно у черепа, таза и ног покойника. Как оказалось, с их помощью скреплялись части деревянного гроба. Родственники умершего уложили его в гроб лицом вверх, с вытянутыми вдоль тела руками. Они обрядили покойника в богатое погребальное одеяние: короткую, доходящую до бедер рубаху, длинные до щиколоток штаны, поверх которых было надето платье. Возможно, была еще короткая накидка или плащ. Все погребальные одежды были затканы золотым шитьем. Мы нашли золотые булавки в виде многолепестковых розеток, массивную золотую серьгу.
Шею умершего охватывала золотая цепочка (пектораль) с простой застежкой на концах. На его правом плече находилась круглая коробочка с крышкой, выточенная из слоновой кости и поразительнее напоминающая современные пудреницы. Когда сняли крышечку, под ней нашли плотный, слежавшийся порошок белого цвета. Около ног погребенного была положена круглая плетеная корзиночка с косметическими принадлежностями: сурьмой для бровей и ресниц, ярко-красными румянами и белилами. Рядом с этим набором был найден железный ланцет для выщипывания бровей. Все это со всей очевидностью свидетель