Коммодор протер глаза. Корабль исчез! Но он же не мог превратиться в ничто!
— Вот он появился! — крикнул наблюдатель.
— Невозможно, — пробормотал Коммодор, хотя видел все своими глазами. В течение нескольких мгновений, пока они потеряли корабль из виду, он пересек почти всю небесную полусферу. Снова световой конус вонзился в черноту. На сей раз яркая полоса выхватила лишь крохотный обломок. Он двигался навстречу кораблю, словно притягиваемый лучом. Свет опять погас, так что они остались в неведении, что произошло с пойманным небесным телом. И снова корабль совершил гигантский скачок и повел свою игру сначала.
— Черт возьми, где же, наконец, результаты вычислений! — прогремел Коммодор.
Навигатор вбежал в отсек и сказал запинаясь:
— Удаление — три световые минуты, диаметр корабля — семь километров, поток энергии…
— Что? — воскликнул главный пилот. Он выхватил у навигатора из рук листок с цифрами, уставился в него и побледнел. — Но этого быть не может!
— Это так, — ответил навигатор. — Мы дважды пересчитали.
— Собрать всю команду! — приказал Коммодор.
— Орудийную прислугу тоже?
Коммодор провел рукой по седой шевелюре:
— И их тоже. Нам уже не помогут никакие орудия.
Вскоре экипаж выстроился. Даже повар и больной инженер-электронщик в пижаме.
— Ребята, — сказал Коммодор, — нам противостоит противник, намного нас превосходящий. Он движется со сверхсветовой скоростью и обладает энергией, луч которой поражает на расстоянии в миллионы километров. Мощность нашего оружия не идет с этим ни в какое сравнение! Нам остается лишь надеяться, что враг не обнаружит нас. В противном случае вы знаете, что нам надлежит делать. Мне тяжело об этом напоминать, но подумайте, что произойдет с нашей родиной, если ее местоположение еще раз станет известно враждебным силам. Шестьдесят лет назад мы с трудом отбили нападение геркулан. Подобное больше не должно повториться. Заранее благодарю вас за мужество… — Голос ему отказал.
Все остались стоять в тесном строю и как зачарованные смотрели на светлую линию, пожиравшую небесные тела. Не было среди них ни одного, у кого не захватило бы дух от страха, но они держались спокойно.
Корабль снова исчез. И тут луч поймал их! Ослепляющий свет действовал парализующе.
Коммодор не медлил ни секунды. Он нажал на снятую с предохранителя клавишу «Уничтожение». Сконцентрировавшаяся в топливе энергия мгновенно высвободилась. Вспыхнуло раскаленное сферическое облако и стало рассеиваться в пространстве.
Когда терморадарные установки засекли чужеродное тело, Координатор распорядился направить на него прожектор. Они заметили небольшую ракету, медленно продвигавшуюся среди малых планет. Но это длилось недолго, потом последовал взрыв.
— Неужели мы вызвали его нашим световым конусом? — спросил в испуге Координатор.
— Возможно, они не переносят света, — заметил Главный биолог.
— Гм. Маловероятно. Может быть, сильно изменилась энтропия системы?
Главный физик оторвался от своих инструментов:
— Нет, речь идет об упорядоченном переносе энергии из определенной точки.
— Тогда попробуйте инверсию, — попросил Координатор.
Физик синтезировал вокруг эпицентра взрыва минусовое гравитационное поле. Даже огромный транспортный корабль дрожал во время мощного излучения энергии. Но нужный эффект был достигнут: атомное облако стянулось, стало концентрироваться, сжиматься до первоначальных размеров. Физик кое-где регулировал процесс с помощью переключателя. Раскаленное пылевое облако уже снова принимало очертания ракеты, пока немного размытые, однако мало-помалу изображение стало четче, и наконец в пространстве опять возникла прежняя ракета, следующая тем же курсом, словно ничего не произошло.
Физик устало выключил установку.
— Взглянем на ситуацию, — предложил Координатор. Они пригласили с собой Лингвиста и перешли в космический бокс.
Коммодор все никак не мог отделаться от ощущения чудовищного давления и невыносимой яркости освещения. Но он сидел в командном отсеке, хотя рука его еще лежала на клавише «Уничтожение». Вся команда стояла в строю, на лицах читался ужас. Коммодор бросил взгляд на экран; чужой корабль был уже не виден, никакого луча не было заметно в непроницаемом мраке. Может, он спал и ему привиделся кошмар? С трудом он выпрямился за пультом.
И тут же, словно по волшебству, открылась дверь шлюзового отсека и вошли четверо в облегающих пластиковых одеждах. Невысокие, широкоплечие, бело-серый цвет кожи. Неизвестная раса, но антропоморфные, вызывающие доверие существа.
Один из вошедших начал говорить. Он пробовал изъясняться на самых различных языках, но его не поняли. Тогда он нарисовал на дощечке какие-то знаки, но с тем же успехом.
— Почему люди не реагируют? — спросил Координатор Главного биолога. — Вы можете это объяснить?
— Внешние признаки указывают на то, что они объяты страхом, — ответил тот, — самым примитивным, животным чувством страха.
— Ну, а в остальном здесь, кажется, все в порядке, — сказал Координатор. — Больше нам здесь делать нечего.
Они вошли в шлюзовой отсек, дверь закрылась, шум раздался уже снаружи — и пришельцы исчезли.
Экипаж ракеты медленно приходил в себя, освобождаясь от страха. На световом экране они снова увидели дискообразное тело корабля и луч.
— Мы продолжаем наш путь, — распорядился Коммодор. — Все на свои места!
Он приказал Логику приступить к расшифровке дощечки со знаками.
Спустя два часа перевод был у него в руках:
«Транспортник ПРТ-220 с 7-й планеты созвездия Плеяд Тайгете за сбором(?) циркония (-евой руды?) наблюдал несчастный случай (взрыв?) на вашем корабле. Сразу после того, как заметили (запеленговали?) его, мы смогли вас нашим… (?) совместить снова. Мы желаем положительного (счастливого?) продолжения рейса!»
Наконец-то гнет, давивший Коммодора, исчез. Он нацарапал несколько слов на бумаге и вызвал радиста.
— Пошлите это сообщение. Логик поможет вам подобрать знаки.
Через некоторое время радиоволны понесли в мировое пространство следующее послание: «Транспортнику ПРТ-220. Благодарим за помощь и желаем успеха. Экспедиционный корабль «Колумбус» с 3-й планеты Солнечной системы, находящийся в исследовательском рейсе».
ФАКТЫДОГАДКИСЛУЧАИ
Александр Яблоков
ИЗ СЕЛЕВОГО ПЛЕНА
Фото автора
ЛЭП-500 не просто проложить в заполярной тундре, сибирской тайге или в пустыне, но всего сложнее, наверное, в горах, где почти на каждом шагу и обвалы, и осыпи, и лавины, и сели. И потому задолго до того, как монтажники начнут собирать ажурные секции опор, изыскатели ведут разведку будущей трассы. Изучаются различные варианты, пока наконец не утверждается самый подходящий для строительства линии электропередач, наиболее дешевый и надежный в эксплуатации.
Летом 1977 г. небольшой изыскательский отряд Таджикского научно-исследовательского отдела энергетики работал в бассейне реки Исфайрам на северном склоне Алайского хребта; изучался один из вариантов, шестой по счету, будущей высоковольтной линии, по которой энергия Вахша должна будет прийти в братский Узбекистан. Работа сложная; в нашей стране еще не сооружались линии через хребет, перевалы которого лежат почти на четырехкилометровой высоте.
Наши два вездехода — легкий «козлик» ГАЗ-69 и мощный ГАЗ-66 — позволяли одновременно обследовать большой участок. Геологи тщательно исследовали горные породы: у будущих опор должен быть прочный, надежный фундамент. Геофизики изучали электропроводность грунтов, от которой, в частности, зависело, насколько часто молнии будут поражать опоры. А мы, лавинщики, старательно описывали, фотографировали и наносили на схемы места, где зимой могли обрушиваться со склонов снежные лавины. Если опора повреждается летом, ее можно сравнительно легко восстановить или даже заменить новой, но, если авария происходит в разгар зимы, ничего не поделаешь, жди, пока снег растает. А ведь энергия одной ЛЭП-500 питает целые промышленные районы, десятки городов, сотни предприятий. Ударная же сила лавины достигает ста десяти тонн на квадратный метр препятствия! Какая опора устоит перед таким сокрушающим тараном? Одно только «дыхание» лавины — удар воздушной волны, нередко сопровождающей снежный обвал, тоже измеряется несколькими тоннами на квадратный метр.
Объем отдельных лавин достигает нескольких миллионов кубометров, глубина снега в них — с многоэтажный дом. Вот потому на нас и ложилась особая ответственность. Снега в верховьях Исфайрама выпадает много, склоны гор крутые, скалистые, перепад высот большой, древесной растительности мало — прямо-таки раздолье для лавин. И следы их мы встречали почти на каждом шагу.
Иной раз уходили из лагеря не на один день, прихватив спальные мешки и продукты, поднимаясь на самый гребень Алайского хребта, обходя цирки и кары. Пляшущее пламя костра, резкий ветер с вершин, журчание недалекого родника, чистые звезды в бархатно-черном небе…
Самой зеленой была долина правого притока Исфайрама — реки Каинды с очень чистой и холодной водой. Внизу густые заросли березы, тополя, шиповника, ивы, выше по склонам арчовое редколесье. Но наиболее живописна скалистая теснина другой реки — Тенгизбая в исфайрамских истоках; лилово-красные крутые скалы, голубоватые пятна снега у гребня, где пестрели веселые лужайки эдельвейсов. По дну тенгизбайской теснины среди каменных глыб вилась древняя тропа, отмеченная пожелтевшими черепами и костями лошадей. Опоры ЛЭП здесь не поставишь: гигантские потоки снега зимой заполняют каменную щель от борта до борта.
Думай, думай, изыскатель, ведь по твоим следам будут шагать монтажники!
Наибольшее впечатление оставлял, конечно, перевал Тенгизбай на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря. Отсюда более века назад один из исследователей природы Средней Азии, Алексей Павлович Федченко, первым из ученых увидел сквозь прозрачную дымку многокилометрового расстояния громаду Заалайского хребта — северного рубежа Памира. Что для гор сотня лет? Миг в их жизни. Точно такие же каменные исполины, увенчанные снегами и льдами, какими их когда-то увидел первооткрыватель, высились и перед нами. Редкая величественная панорама, смотришь — не насм