Первыми, кто увидел арктический Летучий Голландец, были китобои английского корабля «Гренландия». Это произошло давно, в августе 1775 г. Капитан Уарренс в погоне за стадом китов привел свое судно за 72-ю параллель в море Баффина. Дальше путь преграждали тяжелые льды и огромные айсберги. С вороньего гнезда китобойца было видно, что за этими горами простираются сплошные поля многолетних льдов.
Но как ни озабочен был капитан Уарренс судьбой своего корабля, сделать он ничего не мог: ветер неожиданно стих, и паруса безжизненно повисли на реях. Оставалось одно: ждать. Ветер задул только к вечеру второго дня. К ночи он перешел в шторм, повалил снег. Вокруг поднялся ужасный грохот: льдины со скрежетом наползали одна на другую. Пришли в движение и айсберги: они гулко сталкивались и опрокидывались, кроша лед. В полдень кончилась пурга и выглянуло бледное полярное солнце. Наконец-то китобои могли разобрать, где была чистая вода; они торопились вывести свой корабль из ледяного лабиринта и взять курс к родным берегам. Еще вчера стоявшие неприступной стеной айсберги расступились, начав свой медленный дрейф на юг.
Вдруг китобои увидели, как над одним из айсбергов плавно движутся три верхушки мачт с поставленными парусами. «Неужели здесь кроме нас есть еще судно? Ведь сюда вряд ли кто-либо осмелится забрести!» — подумали в недоумении моряки. Но мачты продолжали двигаться. Вот из-за айсберга показался бушприт, потом аллегорическая фигура богини, украшавшая нос корабля, потом и сам корабль… Китобоям сразу же бросились в глаза странно развернутые реи незнакомца и неестественно поставленные, надутые ветром паруса. Они как будто были в несколько раз толще обычных. Да и весь корабль казался каким-то застывшим и оцепеневшим. «Голландец! — с ужасом закричали моряки. — Это роковой предвестник нашей гибели. Горе нам, китобои!»
Кто-то из гарпунеров уже начал читать молитву, кто-то побежал в кубрик за Библией. В это время неизвестный корабль ударился килем о подводную кромку плывшего перед ним айсберга. От толчка рухнула за борт его фок-мачта. Судно остановилось в двухстах метрах от «Гренландии».
— Это не Голландец! — воскликнул капитан китобойца, — это судно, терпящее бедствие. Им необходимо оказать помощь. Четырех гребцов ко мне!
На воду спустили один из вельботов, и Уарренс с матросами направился к странному кораблю. Приблизившись к паруснику, моряки увидели, что его корпус сильно помят льдом и обветшал. Палуба, покрытая толстым слоем льда и снега, была пуста. Капитан Уарренс несколько раз крикнул. Ответа не последовало. Поднимаясь с кормы на палубу, капитан мельком заглянул в иллюминатор и увидел внутри каюты сидящего за столом человека. На столе были разложены какие-то бумаги. Из-за плохого освещения Уарренс ничего больше рассмотреть не смог. Китобои поднялись на палубу и, открыв люк, вошли вовнутрь. Сначала они направились в салон, где Уарренс видел человека. Тот не обращал внимания на вошедших. Это был мертвец с зеленым лицом и провалившимися глазами. В руке он держал гусиное перо. Перед ним лежал раскрытый журнал. На недописанной странице моряки прочитали английский текст: «14 ноября 1762 г. Семнадцатый день мы зажаты в этих льдах. Вчера погас огонь. Наш капитан пытается безуспешно разжечь его. Сегодня утром скончалась его жена. Спасения нет…»
Не говоря ни слова, Уарренс и матросы вышли из салона.
В каюте капитана на кровати они увидели женщину. Ее лицо хорошо сохранилось, и лишь по неестественному положению ее тела можно было понять, что она мертва.
Рядом, на полу, привалившись к кровати, сидел мертвец. Одной рукой он сжимал кресало, другой — кремень. Тут же лежал еще один труп. Видимо, это и был капитан, о котором упоминалось в судовом журнале.
На баке, в кубрике на койках оказалось еще несколько мертвых матросов. В проходе у деревянного трапа обнаружили скорченный труп юнги. На корабле не было ни крошки пищи, ни топлива.
Ужас охватил китобоев — людей суеверных и набожных. Матросы начали роптать — они потребовали немедленного возвращения на «Гренландию».
Незаметно от них Уарренс сумел забрать часть вахтенного журнала. Именно часть, потому что, когда капитан взял со стола журнал, тот начал рассыпаться в его руках.
Когда «Гренландия» вернулась в Англию, Уарренс заявил о своей находке лордам Адмиралтейства. Но по остаткам представленного им журнала не удалось установить название и порт приписки этого пленника полярных льдов. При осмотре же корабля моряки «Гренландии» не смогли прочитать на его корме стертое временем название. Имя этого первого арктического Летучего Голландца, тринадцать лет находившегося в цепких объятиях льдов, так и осталось неизвестным.
В списках полярных Летучих Голландцев есть один «классический призрак» из громадной семьи пароходов. Его история, хотя и кажется невероятной, — достоверный факт, зафиксированный в анналах мореплавания XX в. Она началась в то время, когда наша страна была охвачена одной мыслью — о спасении экспедиции на пароходе «Челюскин», когда к лагерю Шмидта уже приближались первые спасательные партии.
Американский ледокольный пароход «Бэйчимо» грузоподъемностью около 1,5 тыс. т принадлежал «Компании Гудзонова залива». Каждое лето он доставлял продовольствие, топливо, оружие и боеприпасы охотничьим факториям, разбросанным вдоль берегов моря Бофорта. В обратный рейс на пароход грузили пушнину, которую эскимосы и канадские трапперы приносили на склады в обмен на деньги и товары.
6 июля 1931 г. «Бэйчимо», имея на борту 36 членов экипажа под командованием капитана Корнвилла, вышел из Ванкувера в очередное плавание за пушниной вдоль западного побережья Канады, через Берингов пролив в море Бофорта.
Испытанные и закаленные в суроных условиях Арктики моряки предвидели впереди тяжелое и небезопасное плавание, но не предполагали, что для них этот рейс на «Бэйчимо» окажется последним. Благополучно миновав Берингов пролив, судно вошло в воды Арктики и взяло курс на восток. Достигнув мыса Айси-Кейп, судно натолкнулось на большие поля невзломанного льда, прижатого к самому берегу. Чтобы пройти 140 миль, отделявших мыс Айси-Кейп от мыса Барроу, пароходу потребовалось 26 дней. Наконец, достигнув устья реки Маккензи, «Бэйчимо» встретил более легкие льды. Пробившись через залив Амундсена к конечной цели рейса — заливу Коронейшен, пароход посетил ряд факторий.
К середине сентября 1931 г. близ мыса Барроу «Бэйчимо» оказался в ледовом плену и долго кружил в поисках проходов среди нагромождений льда. 30 сентября пришлось застопорить машину и остановиться. Пароход прочно вмерз в лед.
К счастью, «Бэйчимо» находился поблизости от фактории на мысе Барроу, где «Компания Гудзонова залива», предвидя, вероятно, такие случаи, построила жилье.
Капитан, ожидавший шторма со снежными зарядами, приказал команде покинуть судно и по льду перебираться на сушу. Пурга шла за ними следом и продолжалась двое суток. Все это время команда «Бэйчимо» находилась в укрытии.
На третий день случилось нечто непредвиденное: лед неожиданно ослабел и начал дрейфовать от берега, оставляя у судна полосу чистой воды. Капитан воспользовался этим. Команда перебралась на «Бэйчимо» и развела пары. Три часа корабль полным ходом шел на запад. Казалось, опасность миновала. Но вскоре капитан Корнвилл понял, что «Бэйчимо» вместе со льдом дрейфует к скалистому берегу.
По радио передали сигнал «SOS» и начали готовиться на тот случай, если пароход разобьется о скалы. Команда, однако, осталась на судне, надеясь, что его можно будет спасти.
15 октября, когда до скалистого берега оставалось несколько миль и положение казалось безнадежным, судовладелец выслал с базы, находившейся за 600 миль, в Номе, два гидроплана. Они забрали 22 человека, оставив капитана и 14 матросов присматривать за судном с ценными мехами. Оставшиеся моряки отдавали себе отчет в том, что им придется выдержать долгую арктическую зиму, а весной, когда растает лед, привести судно на базу. Не откладывая, они на толстой льдине, в миле от судна, раскинули лагерь и перебрались с парохода туда. Из лагеря можно было наблюдать за «Бэйчимо», не опасаясь, что вместе с раздавленным льдами судном они пойдут ко дну.
Темной ночью 24 ноября ураганный ветер и снегопад измотали силы команды. Когда ураган прекратился, в сером зимнем рассвете моряки увидели лишь фантастические, высотой до 20 м, нагромождения льда. Никаких следов судна не было. Безрезультатные поиски продолжались целый день. Напрашивался естественный вывод: пароход «Бэйчимо», раздавленный льдами, пошел ко дну.
Когда поисковая команда, считая, что ее миссия, таким образом, закончилась, собиралась вернуться домой, в лагерь явился эскимос, который охотился в этом районе на тюленей. Он принес сенсационную весть, что видел пароход на расстоянии около 45 миль к юго-западу от лагеря. Он узнал «Бэйчимо» по длинной трубе и округлому мостику.
Группа из 15 человек в сопровождении эскимоса с трудом добралась до плененного судна и убедилась, что спасти его невозможно. Из трюмов забрали наиболее ценные меха и покинули судно, считая его потерянным навсегда. Вскоре они вернулись домой самолетом, радуясь, что остались в живых.
С тех пор прошло немало времени, и вдруг в Ванкувер стали поступать сведения, кажущиеся фантастическими. Эскимосы сообщали, что пароход «Бэйчимо» по-прежнему блуждает среди льдов в нескольких стах милях западнее поселения Барроу. Здесь судно посетили американские промышленники, которые сняли с него груз пушнины на сумму 200 тыс. долл. Корпус парохода оказался совершенно неповрежденным.
12 марта 1932 г. охотник и исследователь Лесли Мелвин обнаружил пароход, направляясь по льду на собачьей упряжке с острова Хершел в Ном. Судно держалось на воде поблизости от берега. Заинтересовавшись, охотник взобрался на борт и убедился, что в трюмах по-прежнему имеются меха, а машинное отделение не пострадало. Но так как он был один, то о спасении «Бэйчимо» нечего было и думать.
Минуло еще несколько месяцев. На этот раз «судно-призрак» заметила во льдах группа золотоискателей. Они подтвердили, что корабль находится в хорошем состоянии, но, не будучи моряками, спасти его не пытались.