На суше и на море - 1983 — страница 122 из 130

шни не нашли ни там, ни здесь. Споры вспыхнули с новой силой.

В середине XIX в. этой проблемой занялся одесский ученый Павел Васильевич Беккер. Он рассуждал так: а вдруг никакого противоречия в сведениях древних историков нет? И оба автора указывают одно и то же место. Ведь ссылка на такой ориентир, как устье, весьма условна: оно довольно широко, около 20 км. От какой же его точки отсчитывали расстояние древние мореплаватели? Пытаясь ответить на этот вопрос, ученый высказал такую мысль: Страбон, описывавший эти' места, начиная с запада, от Дуная, брал за точку отсчета правый берег устья, а анонимный автор, последовательно описывавший местность с востока, — левый берег; и поэтому в первом случае башня Неоптолема указана «при устье Тиры», а во втором — в 18–19 км западнее. При таком понимании древних текстов башню Неоптолема следует искать на берегу Будакского лимана, в том месте, где раскинулось живописное село Чабанка. Руководствуясь такими соображениями, Беккер провел здесь тщательные розыски и выяснил, что при строительных работах в этом месте случайно были найдены остатки фундамента круглой формы. Ученый пришел к выводу, что это основание башни Неоптолема.

Обстоятельно аргументированная точка зрения П. В. Беккера была принята в научном мире. Казалось бы, вопрос решен окончательно; Но эта локализация древнего сооружения не выдержала проверки временем. Появилась необходимость проверить древность фундамента, о котором писал Беккер. Но это оказалось невозможным, так как никто не знал его точного местоположения. Развалины так и не нашли, и выводы исследователя были поставлены под сомнение. Время от времени в печати появлялись статьи на эту тему, но никаких новых точек зрения в сущности высказано не было. Считалось, что вернуться к этой проблеме можно лишь после того, когда в данной местности станут известны все древнегреческие поселения.

Археологические разведки в этом направлении на побережье Днестровского и Будакского лиманов закончены сравнительно недавно. Составлена карта всех существовавших здесь древнегреческих населенных пунктов. Но следов башни так и не обнаружено.

Надо отметить, что она далеко не единственный, так сказать, утерянный пункт на Черноморском побережье между устьями Дуная и Днепра. Здесь насчитывалось более десятка древнегреческих городов и поселений, местоположение которых оставалось спорным или вообще неизвестным. К их числу относились города Офиусса, Фиска, Кремниски, Одесс, гавань истриан и др. Древние авторы приводят очень краткие сведения об этих пунктах.

Итак, поиски башни зашли в тупик. Как же сдвинуть их с мертвой точки? Где искать ключ к разгадке?

В конце концов ключ был найден, причем неожиданно. Анализируя сведения древних авторов, я в очередной раз задумался над тем, почему Страбон указывает башню Неоптолема при устье Тиры, а анонимный автор — в 120 стадиях западнее. Приведенное выше объяснение П. В. Беккера выглядело убедительно. Ведь расстояние между указанными пунктами соответствует ширине устья лимана. Но тут вспомнилось, что в сведениях античных писателей об этом районе имеются и другие несоответствия. Так, например, по Страбону, от устья Тиры до города Никония 140 стадий (21–22 км), в действительности же это расстояние втрое меньше: Гермонактову деревню Страбон поместил при устье Тиры, а Птолемей — в 90 стадиях западнее. Кроме того, интересно, почему же все-таки древние источники упоминают только реку Тиру и ничего не говорят о лимане, тогда как в Днепро-Бугском районе они называют не только Борисфен и Гипанис, но и лиман, в который эти реки впадают.



Карта изменений берегов Нижнего Поднеетровья за последние 2,5 тыс. лет
(а — доэллинистический, б — римский, в — средневековый периоды, г — современное положение)

Все эти несоответствия натолкнули на мысль о том, что в античное время район Днестровского лимана выглядел совершенно иначе. Ведь за прошедшее время могли измениться очертания берегов. Не потому ли древние авторы расходятся в измерении расстояний? Стала очевидной необходимость выяснить, как выглядели берега Нижнего Поднеетровья в античное время. Так я оказался в Проблемной лаборатории инженерной геологии и гидрогеологии Одесского университета. Старший научный сотрудник лаборатории Георгий Иванович Иванов, опытный геолог, как оказалось, интересуется античной географией, знаком с сочинением Страбона. Долго сидели мы над картами, схемами, чертежами, разрезами, не один вечер провели за нескончаемыми беседами. Постепенно одно из предположений оформилось в гипотезу. Ее нужно было аргументировать. Пришлось мне с головой окунуться в геологию, прочесть десятки книг, статей, пухлых отчетов о буровых работах на Днестровском лимане, в прибрежной зоне. Долгий скрупулезный труд увенчался успехом и принес удивительные результаты. Вот вкратце какова их суть.

В античное время уровень Черного моря был на 4–5 м ниже современного. Естественно поэтому, береговая линия имела совершенно иные очертания. Как же выглядело Нижнее Поднестровье? Выяснилось, что Днестровского лимана вообще не существовало. Днестр впадал непосредственно в море и совсем в другом месте. Русло реки в районе современного села Затока поворачивало на запад, шло по долине, которая сейчас представляет собой дно Будакского лимана, и выходило к морю у села Приморское, то есть в 18 км западнее современного устья Днестровского лимана. С повышением уровня моря низовья реки от села Приморского до села Затока были постепенно затоплены и стали морским дном. По мере дальнейшего повышения уровня моря долина реки подтапливалась все более и более. В средневековье образовались первоначальные контуры Днестровского лимана. Но мутные воды Днестра постоянно выносят в лиман большое количество осадков, которые постепенно заполнили его верховье и отделили северную часть в виде Карагольского залива. В низовьях же под воздействием морских волн стала формироваться пересыпь — узкая песчаная коса, отгородившая лиман от моря. Одновременно лиманно-морские осадки стали отделять юго-западную часть лагуны и превращать в самостоятельный Будакский лиман, который сейчас полностью закрыт от моря. А в пересыпи Днестровского лимана сохраняется Цареградское гирло, через которое лиман сообщается с морем. Такова вкратце история образования Днестровского лимана. Как выяснилось, он появился уже после того, как были написаны произведения древних авторов.

Итак, комплексное изучение письменных, археологических и геологических данных позволило получить палеогеографическую реконструкцию Нижнего Поднестровья для античного времени. Эта реконструкция и стала ключом к разгадке проблемы.

Теперь, когда мы знаем, как выглядела вся эта местность в античное время, нетрудно понять, почему Страбон, с одной стороны, и анонимный автор и Птолемей — с другой, расходятся в определении расстояний. Дело в том, что первый использовал ранний источник, восходящий к тому времени, когда устье реки находилось у села Приморского, а вторые же располагали сведениями более позднего периода. Тогда уже река впадала в море у села Затока. Поэтому Страбон указал, что башня Неоптолема находится при устье Тиры, а анонимный автор — в 120 стадиях западнее. Эта цифра определяет расстояние между старым и новым местоположениями устья.

Что же проясняется в проблеме поисков башни Неоптолема? Во-первых, повторим еще раз, теперь мы знаем, как выглядели берега Нижнего Поднестровья в античный период. Во-вторых, в нашем распоряжении имеются уже не противоречивые данные древних авторов, а конкретные указания о том, где находилась башня. Как выясняется, и Страбон, и анонимный автор помещают ее в районе современного села Приморского. Но прежде чем приступить к рассказу о поисках» несколько слов о самой башне, о том, что представляла она собой, в честь кого названа.

Ранее ученые считали, что это оборонительное сооружение, названное в честь Неоптолема, одного из военачальников понтийского царя Митридата VI Евпатора. Считалось, что он в начале I в. до н. э. дошел до реки Тиры, где в ознаменование его побед и была воздвигнута башня. Однако выяснилось, что сведения о башне источник Страбона получил примерно за три века до этих событий, а анонимный автор — за два столетия.

Согласно другому мнению, башня Неоптолема служила маяком и была названа в честь сына Ахилла. Палеогеографическая реконструкция района подтверждает эту точку зрения. Да и для какой иной цели можно сооружать башню в устье большой судоходной реки на высоком морском берегу? Правда, некоторых ученых смущает, что Страбон называет данное строение башней, обычно это относится к оборонительным сооружениям. Но терминологический анализ «Географии» показывает, что Страбон называет башней (по-гречески «пюргос») именно маяки, в том числе и знаменитый Александрийский, считавшийся одним из семи чудес света. Впрочем, вполне естественно, что при необходимости башня-маяк могла служить и для обороны от неприятеля. Интересно и такое обстоятельство. После того как устье реки переместилось в район села Затока, башня потеряла свое основное функциональное назначение; маяк стал ненужным, и его называли уже не башней Неоптолема, как у Страбона, а просто Неоптолемовы, как пишет анонимный автор.

Вернемся, однако, к поискам самой башни. Мы установили, что ее следует искать в районе села Приморского, которое раскинулось на высоком обрывистом берегу, на мысу в юго-западной оконечности Будакского лимана, там, где в древности находилось устье Тиры. Даже при беглом знакомстве с этой местностью становится ясно, что наиболее подходящее место для маяка — южная оконечность мыса, которая и сейчас служит ориентиром для моряков. Но тщательные поиски не дали никаких результатов.

Пришлось опять обратиться к геологам. Оказалось, что в древнегреческий период береговая линия в районе устья Тиры проходила примерно в 1–2 км южнее современной. И обрыв, ныне активно разрушаемый волнами» находился также южнее. Многолетние наблюдения показывают, что средняя скорость абразии здесь равна 7 м в год, а иногда достигает и 26 м. На глазах одного поколения берег отступил на несколько сот метров. Конечно, в древности этот процесс проходил медленнее, но тем не менее за прошедшие 2 тыс. лет море уничтожило полосу шириной до 1 км. А древнегреческий ма