рекратить движение, как она топором пойдет на дно.
Однако никто не сочувствует акуле, а темные очки, сквозь которые люди в течение столетий смотрели на весь ее род, и по сей день мешают оценить огромную пользу, которую может она дать. Годовой улов акул (и то вместе со скатами) составляет всего триста — пятьсот тысяч тонн — ничтожный процент от мировой добычи морских животных. А между тем эта крупная рыба — удивительно выгодный объект промысла. Ведь можно использовать буквально все: ее мясо, жир, шкуру, хрящи, зубы, позвоночный столб. Удачный улов — и в руках рыбака оказываются тысячи килограммов акульего мяса. Но можно ли его есть? Вкусно ли оно?
Например, немецкий ученый К. Аппун, отправившийся в 1848 году по совету знаменитого естествоиспытателя Александра Гумбольдта в Венесуэлу, считал, что «мясо молодой акулы очень вкусно и на этом (венесуэльском. — Авт.) берегу всеми употребляется в пищу». Джек Лондон утверждал: «Очень многие из обычно употребляемых в пищу рыб далеко уступают по вкусу мясу акулы, поджаренному в томатном соусе». Известно, что акулье мясо широко используется в пищу жителями Африки; Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании. Подвяленное на солнце, так называемое «лукум», оно считается в Южной Аравии деликатесом и стоит недешево. Впрочем, и европейцы тоже по достоинству оценили мясо акул, особенно колючей сельдевой. Первой из европейских стран, поставившей на широкую ногу отлов акул, пищевую обработку и хранение их мяса, была Норвегия. Акульи балыки теперь нередко можно встретить на прилавках рыбных магазинов. Но вот, скажем, мясо белоперой акулы даже после всесторонней обработки — вымачивания в соленой воде и уксусе, поджаривания на масле и т. п. — нам не удалось сделать съедобным. Бифштексы получились жесткими, как подошва, и имели неприятный запах и привкус, придаваемые мочевиной, которая в значительном количестве (более двух процентов) содержится. в крови акулы. Пришлось утешать себя мыслью, что нам попался несъедобный вид. Впрочем, и для таких видов есть прекрасное применение: высушенное и растертое мясо превращается в муку, содержащую до 85 процентов белка — ценной добавки в рацион домашних животных.
Но особо ценятся плавники акул. Увидев на одной из улиц Сингапура разложенные на тротуаре для просушки сморщенные желто-коричневые пластины, наполнявшие воздух отвратительным смрадом, мы никак не могли представить, что они имеют, хотя бы отдаленное отношение к пище. Однако это и есть основа знаменитого «супа из плавников акулы», одно упоминание о котором заставляет течь слюнки гурманов всего света. В том, что слава этого блюда вполне заслуженна, мы убедились, отведав сей деликатес, похожий на слегка растаявший ароматный холодец буроватого цвета, в котором плавали длинные белые волокна.
Полезность шершавой акульей шкуры издавна оценили ее соседки-рыбы. Так, радужные макрели, подкравшись к акуле с хвоста, ловко трутся о ее спину, чтобы избавиться от надоедливых паразитов. В Древней Греции мастера-краснодеревщики использовали шкуру акулы при обработке изделий из эбена и палисандра, а рабы-каменотесы полировали ею мраморные глыбы возводимых храмов и дворцов. После второй мировой войны был запатентован промышленный способ выделки из акульей шкуры шагреневой кожи. Она может дать сто очков вперед и по красоте и по прочности всем известным кожам. Да и какое еще животное на Земле может похвастать шкурой, прочность которой на разрыв превышает полтонны на квадратный сантиметр? Недаром говорят, что ботинки из такой шагрени легче потерять, чем сносить. Если заглянуть в Сингапуре, Бомбее или Гонконге в лавку, где торгуют изделиями из акульей кожи, глаза разбегаются — столько здесь изящных сумочек, тисненых бумажников, портфелей. А туфельки — прямо сапожный шедевр — легкие, элегантные, могут украсить самую стройную женскую ножку.
Нельзя, разумеется, умолчать об акульей печени не только потому, что она имеет необычайные размеры (например, у трех с половиной метровой тигровой акулы она весила более 77, а у четырехметровой акулы-молота — 65 килограммов) и из нее готовят нежнейший паштет — гордость сиднейских кулинаров. Она просто начинена замечательным целебным «рыбьим жиром», которому помимо медицины (в печени акулы содержится витамина А во много раз больше, чем в тресковой) находят применение в самых различных областях: в пищевой промышленности — для изготовления маргарина, в парфюмерии — для получения душистого мыла, в металлургии — для закалки специальных сталей.
Однако акулья печень хранила для медиков еще один сюрприз — изопропеноид из группы терпенов, выделенный из ткани акульей печени еще в 1916 году и названный скваленом.
Через пятнадцать лет химик П. Каррер установил, что сквален — промежуточный продукт синтеза холестерина. Дальнейшие исследования заставили врачей серьезно подумать о возможности его применения для лечения ряда сердечных заболеваний и даже некоторых форм злокачественных опухолей.
Фармацевты не оставили без внимания и увесистую акулью поджелудочную железу. Из нее научились извлекать инсулин и столь необходимый для лечения многих желудочно-кишечных заболеваний панкреатин. Устрашающие акульи челюсти, очищенные и отполированные руками умельца, превращаются в великолепный сувенир, а грозные треугольные зубы, которыми некогда унизывали свои боевые палицы племена, населявшие тихоокеанские острова и атоллы, ныне используются для изготовления дамских украшений.
Помимо всего прочего акула — объект для волнующей охоты. Тот, кто хоть раз держал в руках туго натянутый шнур, на конце которого мечется, то выскакивая из воды, то устремляясь в глубину, огромная хищная рыбина, никогда не забудет связанных с этим переживаний. Особенно увлекательна ловля акул с помощью спиннинга. Не случайно австралийские рыболовы-спортсмены ежегодно устраивают соревнования, привлекающие массу участников. Однажды одному из них пришлось пять с половиной часов тащиться на буксире у пойманной тигровой акулы, прежде чем удалось вытащить ее из воды. Вес хищницы превысил три центнера. Однако это далеко не предел. Как сообщала австралийская печать, рекордный вес акулы, пойманной у берегов Западной Австралии, составил более полутора тонн.
Итак, оказывается, что акулы не такой уж заклятый враг человека, как это считали раньше. Надо думать, что наступит время, когда надежные средства защиты рассеют вековечный страх перед акулами и люди по достоинству оценят этих грозных, но столь полезных обитателей Мирового океана.
Савватий Шильниковский
ТРОПОЙ БЕРЕНДЕЯ
Новеллы
Худ. М. Худатов
Что и говорить, чем-чем, а водоемами природа Вологодской области богата, особенно ее северо-запад. Одних озер более полукилометра длиной свыше тысячи. Судоходные, сплавные реки и речушки несут свои холодные струи лесной водицы, настоянной на черничниках, по Северо-Двинской речной системе в Белое море. А некоторые реки, например Унжа, впадают в Волгу. Есть и загадочные, периодически исчезающие вместе с рыбьим населением озера. Многие речушки и озера называются Черными по темному цвету воды.
На Вологодчине созданы две крупные судоходные водные системы — Северо-Двинская и Волго-Балтийская. Благодаря сооружению Рыбинского и Череповецкого водохранилищ одна река превратилась в огромное проточное озеро, и теперь по Молого-Шекснинской низменности ходят теплоходы. Протяженность водохранилища от низовья Шексны до плотины Пахомовского гидроузла 260 километров — целое море! Его так и называют — Череповецким морем.
Самая крупная водная артерия Вологодчины — Сухона. Она относится к Северо-Двинской речной системе. Длина реки —560 километров. Она вытекает из Кубенского озера двумя рукавами и, соединяясь с рекой Юг, образует Малую Северную Двину, а после слияния с Вычегдой Малая Северная и становится Северной Двиной.
Крута нравом, непостоянна северяночка Сухона, хороша во все времена года! В весенний паводок возле Тотьмы скорость течений местами близка к скорости Ангары — 12 километров в час. Теплоходы, идущие вверх, с трудом преодолевают порог Опоки, находящийся в 70 километрах выше Великого Устюга. Разбежавшись для начала, река вскоре, словно одумавшись, течет тихоней, набирая силу на водосборах. При незначительной ширине глубина на судовом ходу на плесах выше притоков Лежи и Вологды в среднем 6–8 метров. Встречаются плесы и до 16 метров глубиной.
Чем дальше бежит, тем больше изменяет характер Сухона. Как зверь, кидается ее стремительный поток от одного берега к другому. Но прочны берега из твердых пород и каменистые гряды-бороны. И, крутя белые хлопья пены в суводьях прижимного течения, с шумом откатываются отбойные струи и устремляются на стрежень.
На подходе к своей старшей сестре — Малой Двине — Сухона наконец смиряет свой нрав. Перед последним плесом волны уже не таранят обрывистый берег заповедного Шиленгского бора, а ласково набегают и, омыв разноцветные камешки на приплеске, спокойно откатываются назад. По склону коренного берега стоят, держась за него полуобнаженными корнями, скрюченные годами сосны. Тут же, цепляясь за выступы, шагают рядом с ними молодые стройные сосенки и, взобравшись наверх, смешиваются с колоннадой стволов соснового бора-черничника.
Великий художник — природа показала здесь все свое мастерство, выплеснув на высокий берег Сухоны зеленое море Шиленгского бора. В нем всегда светло и сухо. Ему не знакомы сумрак и угрюмость. Когда лучи солнца ласкают красновато-золотистые стволы, те кажутся отлитыми из благородного металла. Стройные, согретые солнцем, они гордо держат свои величавые кроны. На фоне могучей колоннады стволов нежным, робким цветком — ветреницей дубравной выглядит тонконогая березка, высматривающая в верхнем ярусе кусочек неба. Мириады сосновых игл смиряют даже сильный ветер. Запутавшись в хвое, он не воет голодным волком, а мерно вздыхает и даже начинает что-то напевать.
С высокого берега заповедного бора взору открывается панорама долины Сухоны. Зеркальная гладь воды с цепочками бон, голубой дымок рыбацких костров, бронзовые от загара ребятишки-рыболовы со своими неизменными спутниками — собаками. Голубые, оранжевые, белые палатки по берегам, словно разноцветные бабочки, присевшие на пригорке. Перелески, желтые квадраты хлебных полей. Сосновые боры — кисличники и черничники — чередуются с березовыми рощами. Увал за увалом уходят к горизонту в лиловой дымке лесные дали, синея глухолесьем. Аромат грибной сырости и хл