Владимир Терехов
ЗДРАВСТВУЙ, КАРАДАГ!
Очерк
Худ. О. Чарнолусская
Цветные фото Н. Орлова
Он виден издалека. Но неопытному глазу трудно узнать его среди соплеменных гор. Если едете в Феодосию из Старого Крыма, не пропустите, когда справа на самом горизонте обозначатся темно-синие иззубренные вершины и почти черный купол меж ними. Это и есть Карадаг.
Раз или два показавшись над плоской спиной протяженного плато, он скрывается из глаз. Но его облик столь необычен, что невольно ищешь вершину взглядом там, где она вот сейчас скрылась, желая увидеть снова, боясь пропустить момент, когда она вновь возникнет, венчая собой Коктебельскую долину.
Со стороны Судака рассмотреть Карадаг издалека не удается — остроконечные белые вершины кружатся хороводом, толпятся, будто стараются заслонить его, скрыть от чужих глаз. И только изрядно попетляв среди гор, поднявшись на возвышенность за поселком Курортное, увидишь его купол и зубцы, вознесенные над морем. Картина не менее впечатляющая, чем со стороны Планерского.
Но лицом своим Карадаг обращен к морю. По мере приближения к нему его синяя громада темнеет, приобретает массивность, и начинаешь различать детали. Башни, стены, храмы, «мегалитические скульптуры» высечены на колоссальной высоте приморского обрыва. Величествен этот «город» — почти на шесть километров тянется отвесная горная круча вдоль пучины вод. Эти впечатляющие руины созданы самой природой.
Это руины вулкана.
Гроза земных городов — вулканы тоже проходят свой круг: рождаются, живут, умирают.
Гора лишена нарядности и южного блеска, присущего остальным вершинам полуденной Таврии. У нее нет льняной белизны известняков. Она встает сурово и загадочно, словно явление совершенно иного мира. Скалы, пропасти ее темны и жутки. Они гипнотизируют, пугают и неодолимо влекут к себе. Как магнит.
Не отсюда ли и название? Карадаг на любом из тюркских языков означает «черная гора». Но, как это часто бывает, дословный перевод вряд ли отражает всю суть. Черными обычно называют горы, покрытые лесом. Карадагом изначально называлась лишь вершина массива — куполовидная гора, та самая, что теперь именуют Святой. На ней и по сей день стоят леса, правда изрядно поредевшие и измельчавшие. Наверняка название Карадаг свидетельствует о лесистости горы в прошлом.
Кроме того, в определение «черная» вкладывается эмоциональный смысл. Это синоним слова «злая».
Если учесть, что плавание под утесами и среди подводных скал Карадага небезопасно и в наши дни, то, вполне возможно, в средние века, из коих гора вынесла свое имя, местные мореплаватели, рыбаки нарекли так неприветливые, неприступные кручи и старались держаться от них подальше, во всяком случае в непогоду.
В солнечный же день с моря утесы, когда приближаешься к ним вплотную, вовсе не выглядят мрачными. Обожженные в печах Плутона, они несут на себе печать подземного огня: будто ржаво-бурая окалина покрывает их. Оранжевые пятна мха и лишайников, нежная зелень (осенью соломенная желтизна) травы и на самом верху на фоне ослепительно голубого неба редкие купы кустов и деревьев. Резкие грани трещин, ущелий, разрубивших вкось и вкривь, сверху вниз и снизу вверх эту массу круто замешанной окаменевшей магмы.
Потрясающая мощь! Настоящее пиршество тектонических сил. Хаотический взрыв, застывший на века. И ощущение нереальности. Откуда оно? Видимо, от неподвижности этих огромных масс. Остановись, мгновение? Но движение не прекращается. Просто человеческий взгляд слишком скоротечен, чтоб заметить его. Человек давно знаком с Карадагом. Наверняка бывал на его склонах древний охотник. На рубеже нашей эры весь массив уже был обжит. У морского побережья (Лягушачьей бухты) на склонах, в седловинах перевалов, на вершинах некогда стояли селения, крепости, храмы. На приморском плато Тепсень (у Планерского) в виду горы существовал, должно быть, весьма крупный город с торговой гаванью на месте нынешних пляжей.
Стены средневекового храма у самых белых скал стояли еще лет двадцать назад.
Все необычное особенно волновало сердца, возбуждало фантазию, мысль. Ученый, наверное, сказал бы так: топонимика Карадага чрезвычайно подробна. Здесь нет ни одной безымянной вершины, хребта, перевала, скалы, ущелья, бухты… Кто знает, как называли их древние? Названия гор не в пример именам городов живут недолго. Несколько карадагских топонимов дошло к нам из тюркского или даже греческого средневековья: хребты Карагач, Хоба-тепе, Кок-Кая, ущелье Гяур-бах, урочище Ливадия… Забываются одни имена, на смену им приходят другие. Центральную вершину, давшую название всему массиву, с некоторых пор зовут Святой горой (но рядом есть вершина поменьше — Малый Карадаг).
Выдолбленную морем отдельно стоящую арку теперь называют Карадагскими воротами или Золотыми (по аналогии с воротами древнерусских городов) и почти не вспоминают в живой речи название старое — Шайтан-капу (Чертовы ворота).
Отдельные вершины и скалы чаще всего называют по их характерным очертаниям: Шапка Мономаха, Парус, Маяк, Пряничный конь, Сокол, Слон, Лев, Сфинкс, Воин и т. д. Разбойничья бухта обязана названием своей потаенности. Сердоликовые бухты именуют так потому, что здесь на пляжах часто можно встретить окатанный сердолик.
Одна из бухт зовется Барахта. Игра слов. Кто-то сказал (приписывают Маяковскому) — и вот подхватили.
Длинная узкая скала спускается по склону наподобие крепостной стены — это стена Лагорио. Подобно падающей башне наклонилась над прибоем скала Левинсона-Лессинга. Они названы в честь ученых — первых исследователей древнего вулкана.
Любоваться ландшафтом можно везде. Они ведь всюду уникальны, неповторимы.
Карадаг же очень декоративен на фоне моря. Как сфинкс в пустыне. Восхищение и ужас, дикость и величие, суровость и торжественность, прелесть и таинственность. Паустовский щедро одарил его эпитетами.
Карадагские пейзажи вдохновляют, побуждают к творчеству. И это не пустой звук. Многие писатели и художники обязаны Карадагу своими произведениями. Для многих он сам стал предметом изображения.
Пусть славой своей он не может тягаться с Везувием и Фудзи, но его писали многие живописцы — Айвазовский, Богаевский, Билибин, Иогансон, Руднев, Фесслер, Калмыков и другие. Подлинным певцом Карадага был Волошин — художник и поэт, чей дом в Коктебеле (Планерском) стал настоящей обителью муз. Видел Карадаг Пушкин — оставил рисунок. В доме Волошина теперь Дом творчества литераторов. И близкий Карадаг имеет самое прямое отношение к творчеству гостей этого Дома.
Попробуйте сказать геологу, мол, Ай-Петри тоже красив. В ответ он лишь снисходительно улыбнется и скажет, что Ай-Петри питает лишь поэзию, а Карадаг — и науку! Весь он — геологическая поэма. А как же иначе. Незаурядная внешность не может скрывать заурядную сущность.
Еще первые ученые — исследователи Крыма — Паллас и Габлитц обратили внимание на экзотические карадагские скалы. Но лишь через сто лет после них Прозоровский-Голицын и Лагорио узнали в Черной горе вулкан. А узнав, построили первую его схему. За эталон взяли Везувий. И получилось: Святая гора — центральный конус вулкана, окружающие ее хребты — остатки кальдеры.
Однако при более внимательном изучении оказалось, что дело обстоит далеко не так просто. Карадаг принес геологам массу неожиданностей и загадок. Разгадать некоторые из них до конца пока так и не удалось. Но общая картина, да и многие частности теперь более или менее ясны.
Распутыванием карадагских головоломок занимался большой отряд ученых, среди них Соколов, Муратов и особенно академик Левинсон-Лессинг.
Так в чем же геологическая незаурядность Карадага?
Начнем с того, что это массив сложных очертаний. Расположен у самого моря. Высшая точка — гора Святая (577 метров) находится почти в центре массива. Вдоль берега выгнулся дугой Береговой хребет. Его делят на участки с такими названиями: Карагач, Хоба-тепе, Магнитный, Кок-Кая. С материковой стороны тянутся параллельно друг другу еще три хребта: Сюрю-Кая, Балалы-Кая, Икилман-Кая. Их разделяют долины, балки; Беш-таш, Карадагская, Туманова, Кордонная, Кокташская, ущелье Гяур-бах — крупнейшие из них.
При более внимательном рассмотрении оказалось, что северо-западные хребты сложены породами, к вулканизму не имеющими никакого отношения, — известняками. Так что идея кальдеры оказалась несостоятельной. Мало того, гора Святая и Береговой хребет сложены хотя и вулканическими, но разными породами. То же касается отдельных участков Берегового хребта. В общем пестрота выявилась необыкновенная. Андезиты, дациты, трассы, липариты, спилиты, каратофиры, базальты, туфобрекчии залегают, чередуясь самым замысловатым образом. Разобраться в этой мешанине мудрено.
Сначала жерло вулкана искали на Святой горе, затем в скале Сфинкс и других. Главное жерло находили в толще хребта Хоба-тепе. Теперь склонны считать, что его не было вовсе, как не было и вулкана, похожего на Везувий, — была группа вулканов, или групповой вулкан: извержения осуществлялись по многим каналам и трещинам, во многих местах. Случалось, вулкан надолго затихал.
Процессы горообразования и эрозия овладели гигантским остывшим сооружением Плутона.
Вновь просыпались раскаленные недра. Изрядно одряхлевший вулканический массив в самых неожиданных местах и направлениях разрывали тектонические трещины, открывались новые жерла. Свежая магма изливалась на прежние магматические отложения. Лава текла по склонам, с неба сыпались пепел и камни.
Снова вулкан начинал возноситься из руин. Так повторялось много раз.
Земная кора вздымалась, трескалась, проваливалась и вновь вздымалась…
Сбросы и надвиги так перетасовали всю «колоду» отложений, что местами пласты встали «на дыбы», надвинулись друг на друга, нарушив свое естественное чередование — местами молодые отложения оказались погребенными под более старыми.
Реконструировать весь вулкан в его первоначальном виде совершенно невозможно. Именно бесчисленным разломам, сбросам и тому подобному обязан Карадаг своей фантастической живописностью.