репашьих яиц. Собаки, свиньи, крысы и кошки нападают и на маленьких беззащитных черепашек, пока их панцирь еще не окреп. Не менее опасны и козы, которые быстро дичают и, поедая всю растительность, превращаются в настоящий бич для менее приспособленных к борьбе за существование неповоротливых гигантских черепах.
Как ни странно, но Галапагосский архипелаг неожиданно превратился в настоящую туристскую Мекку, выдвигая тем самым новые проблемы не только для гигантских черепах, но и для всей уникальной природы островов. Так, если в 1969 г. сюда прибыло всего около 200 туристов, то на следующий год ожидался заезд от 5 до 6 тысяч человек. Стало ясно, что туристские группы необходимо ограничить по численности и обеспечить опытными, гидами.
И вот сегодня уже появилась надежда, что удастся сохранить главное богатство Галапагосских островов — гигантских черепах. В 1959 г. правительство Эквадора объявило острова национальным парком — заповедником.
В 1959 г. под эгидой ЮНЕСКО и правительства Эквадора был создан Фонд Чарлза Дарвина для изучения и сохранения, флоры и фауны Галапагосских островов. Для выполнения этих благородных задач на острове Санта-Крус был организован научный центр имени Чарлза Даррина. Там мы и проводили большую часть нашего времени, работая вместе с учеными из национального парка-заповедника над осуществлением научных планов по охране гигантских черепах.
Браконьерству местных поселенцев — этой вечной проблеме на острове — был нанесен чувствительный удар благодаря организации постоянной охраны этих редких животных. Службе контроля на острове удается поддерживать число диких коз и свиней на довольно низком уровне.
Работники научного центра привезли 11 животных этой породы на остров Санта-Крус и поместили их в спецзагон, где они со временем образовали семейные пары. И вот в 1970 г. животные устроили уже несколько гнезд. Яйца из них были вынуты и помещены в хорошо прогреваемые солнечные инкубаторы. В начале 1971 г. пришла удача — на свет появились 19 здоровых черепашек. Через 4 или 5 лет, при достижении веса от 3 до 10 фунтов, они будут возвращены в нормальные природные условия.
Это было хорошим началом, и работу продолжили. Теперь яйца и других пород бронированных гигантов, находящихся на грани исчезновения и на других островах, также были заложены в солнечные инкубаторы в научном центре. И вот результат — там успешно растут и набираются сил уже 240 молодых черепах шести пород.
Еще совсем недавно на небольшом острове Пинсон обитало всего-навсего 150 старых, испытавших немало трудностей в жизни взрослых черепах.
Первые яйца пинсонских гигантов были доставлены в научный центр на Санта-Крус в 1965 г. С тех пор каждый год туда доставлялась новая партия яиц, из которых появлялись маленькие симпатичные черепашки.
В ноябре 1971 г. я, доктор Ридер и несколько рабочих центра во главе с Петером Крамером — директором научного центра отплыли на Пинсон с ценным грузом. У нас в лодке находились 50 маленьких черепах в возрасте от 4 до 6 лет. При весе от 3 до 12 фунтов они уже могли успешно противостоять атакам крыс, которых работники станции надеялись уничтожить.
Утром после восхода солнца мы с трудом доставили 22 молодые черепахи в рощу диких груш, расположенную в кальдере вулкана. Рабочие освободили животных, и через несколько минут все черепашки расползлись по местности. Некоторые животные, почувствовав свободу, становились в «боевую» позу друг перед другом, другие тотчас же принялись за еду, и по всему было видно, что они чувствовали себя здесь отлично, ведь они вернулись в родную стихию.
На следующий день остальные молодые черепашки были выпущены в двух других районах острова. Затем доктор Ридер и я посетили район кактусовой рощи, где 10 месяцев назад я также участвовал в экспедиции по возвращению на остров Пинсон первых 20 пятилетних черепашек с целью восстановления популяции местных бронированных гигантов.
Итак, мы нашли наших подопечных в отличном состоянии. Каждое животное было нами тщательно осмотрено, взвешено и измерено. Вес их удвоился. Ни на одной черепашке мы не обнаружили следов укусов крыс. Закончив эту, я бы сказал, довольно приятную для исследователя работу, мы присели отдохнуть и с удовольствием наблюдали, как будущие голиафы Галапагосских островов не спеша расползались по своим делам. Они были дома.
ЗАТОНУВШИЕ ГОРОДА
Худ. Б. Мокин
Прижата к морю горами узкая полоса курортной зоны Южного берега Крыма и Черноморского побережья Кавказа. Здесь на учете каждый гектар земли. А море неумолимо наступает на сушу и поглощает все новые участки прибрежной территории. Взяв разгон на огромных морских просторах, волны со строгой методичностью набегают на берег, крушат и точат прибрежные скалы, уносят с собой миллионы тонн песка и гальки.
Кроме того, здесь идет и другой природный процесс. Мы живем в послеледниковый период, когда таяние остатков древнего ледника ведет к пополнению водных запасов Мирового океана, а значит, и к подъему его уровня. Правда, эти «остатки» довольно внушительны: в северной и южной ледяных шапках планеты и в ее высокогорных областях сосредоточено почти 2/3 всех пресных вод на земном шаре. Если бы эти льды вдруг растаяли, то уровень Мирового океана поднялся бы сразу на 70 м. Трудно даже представить, каким бедствием это было бы для человечества! К счастью, подъем уровня Мирового океана идет медленно, всего 4–7 мм в год. Но за сотни и тысячи лет эти «маленькие» миллиметры могут превращаться в «большие» метры. Поэтому знать, как поведет себя море в будущем, поглотит ли еще одну полосу прибрежной территории, остановит ли свое наступление или отступит от берега, — чрезвычайно важный вопрос сегодняшнего планирования застройки курортной зоны, размещения на ней санаториев, пансионатов, домов отдыха.
Любое научно обоснованное предсказание, любой прогноз немыслим без эпигноза, т. е. изучения прошлого. Зная характер поведения моря в прошлом, найдя закон многолетних колебаний уровня воды, можно предвидеть его изменение и в перспективе.
Строители античных и средневековых морских причалов, молов и маяков, наверно, и предположить не могли, что кроме всего прочего они устанавливают «верстовые столбы» времени, по которым сегодня можно проследить колебания уровня моря за прошедшие века и тысячелетия.
Наиболее точным «инструментом» для таких измерений могут служить многочисленные здания и сооружения древних, оказавшиеся ныне затопленными. Строгость датировки времени их строительства и четкость определения глубины залегания под поверхностью воды позволяет с высокой степенью достоверности фиксировать вековые колебания уровня моря.
Особенно мы должны быть благодарны древним грекам, города которых, по выражению Цицерона, «расположились вокруг Средиземного моря, как лягушки вокруг пруда». Большое число портовых городов выросло в V–IV вв. до н. э. и у нас в северном Причерноморье, на берегах Крыма и Черноморского побережья Кавказа. Диоскурия-Себастополис, Херсонес, Ольвия, Фанагория и другие — города, большая часть территории которых лежит ныне на морском дне. Это может означать лишь одно — за прошедшие со времени их строительства века уровень моря поднялся. Казалось бы, все ясно. Но вот, Херсонес…
Сооружения одного из крупнейших городов-портов древнего мира — Херсонеса Таврического стоят на восточном берегу Крымского полуострова уже более 2500 лет. Древнегреческие, древнеримские и византийские улицы, площади и дома рыбаков и торговцев, склады и магазины, храмы-базилики детально изучены, описаны и датированы. Их местонахождение, ориентирование, принадлежность ни у кого никаких сомнений не вызывают.
А вот в отношении оборонительных сооружений Херсонеса споры не затихают уже десятки лет. Непонятным представляется то, что расположение 3 рядов крепостных стен города, подробная датировка которых дана директором Херсонесского музея-заповедника И. А. Антоновой, противоречит имеющимся представлениям о наступлении моря на сушу. Дело в том, что самые старые крепостные стены стоят далеко от современного берега, а более молодые подходят к самому морю.
Это кажется по меньшей мере странным. Ведь известно, что самым уязвимым и самым ответственным районом древнего приморского города был его порт, который и защищался от врагов, нападавших со стороны моря, толстыми каменными стенами. По устоявшимся правилам античной и средневековой портовой фортификации оборонительные стены обычно строились у самой воды, что давало возможность отгонять вражеские корабли от города. Поэтому построенные в разное время ряды крепостных сооружений Херсонеса, несомненно, должны отмечать и границу «суша — море». А если так, то остается признать удивительный факт: 3 раза перестраивавшаяся крепость Херсонеса следовала за отступавшим урезом воды и, следовательно, море не наступало на берег, как считалось раньше, а, наоборот, отступало.
В этом и состоит парадокс Херсонеса, отмеченный рядом исследователей, которые сопоставили результаты херсонесских измерений с такими же наблюдениями в Ольвии (устье Днепра), Фанагории (Таманский залив) и других местах Причерноморья. В итоге всеобщее признание получило мнение, что херсонесский феномен вовсе не исключение из правил, а подтверждение высказанного еще раньше предположения о всеобщем понижении уровня Черного моря в XIV–XV вв. Этот процесс даже получил херсонесское название: корсунская регрессия (отступление) моря (Корсунь — древнерусское название средневекового Херсонеса).
А что происходило дальше, как развивались события в более позднее время? Выйдем на берег Карантинной бухты — внутреннего рейда древнего херсонесского порта. У самого берега, а то и под водой лежат глыбы серого бугристого песчаника. А рядом спускаются прямо в воду высокие ровные ступени каменной лестницы. Эти загадочные ступени снова путают все карты и вызывают новые вопросы. Почему они уходят под воду, почему их затопило? Ведь мы только что установили, что уровень моря понизился.