. И уже в конце XIII века, по словам летописца Мартина да Канале, во всей Вселенной не было храма, который мог бы сравниться с собором святого Марка по величию и красоте.
Евангелист святой Марк стал покровителем Венеции скорее по политическим причинам. В давние времена, как говорят легенды, он обращал в лоно церкви грешных обитателей лагуны, поклонявшихся языческим богам. И венецианцы решили, что разумнее объявить патроном города «своего» святого взамен святого Теодора, «выходца» из Византии. Поэтому останки святого Марка были похищены из Александрии двумя венецианскими купцами. С тех пор на охряном, хвостатом знамени Венецианской республики фигурировал крылатый лев — символ святого Марка. Правой лапой лев придерживает раскрытую книгу со словами евангелиста, которые он якобы произнес на смертном одре: «Кости твои навечно успокоятся в Венеции, о Марк!» «Святой Марк!» стало боевым кличем венецианцев.
Собор выходит фасадом на Пьяццу Сан-Марко, самую большую площадь Венеции. Она имеет вид трапеции, и размеры у нее немалые: длина — 175 метров, ширина — 82 метра у собора и 57 метров — на противоположной стороне. Площадь необыкновенно красива и является центром притяжения для туристов, которых в иные годы наезжает в город до пяти-шести миллионов человек!
Архитектурный ансамбль площади сложился на протяжении долгих веков. Слева от собора стоит почти стометровая кампанила — колокольня с флюгером в виде ангела, а справа — изящная часовая башня конца XVI века. На фасаде башни — огромные старинные часы, позолоченный крылатый лев, и на верхней площадке установлен большой колокол, в который две бронзовые фигуры уже пятый век железными молотками отбивают быстро текущее время. С севера и юга площадь ограничивают Старые и Новые прокурации — длинные трехэтажные здания XIV–XV веков, где ранее размещались служители собора. А с запада — так называемое наполеоновское крыло, двухэтажное здание в неоклассическом стиле. Здесь сейчас находится городской музей Коррер с великолепными образцами венецианской живописи. Мраморная мостовая на площади оживлена широкими белыми полосами, которые образуют геометрически правильный рисунок.
Все лето, и особенно по праздникам, Пьяцца Сан-Марко полна народа — местных жителей и туристов. Толпы людей стоят перед храмом, разглядывая его замечательную мозаику. Одни, чтобы «сняться на память», взбираются на его балюстраду, рядом с золотыми конями, другие — на часовую башню. Полны покупателей дорогие ювелирные магазины и сувенирные лавки в нижних этажах бывших Прокураций. С тележек продают корм для голубей, которые то и дело с громовым хлопаньем крыльев сизой тучей взмывают над площадью. На вынесенных наружу креслах, которые длинными рядами стоят перед ресторанами, туристы пьют кофе, наслаждаясь праздничной атмосферой Пьяццы Сан-Марко. По вечерам в разных ее углах играют по два-три оркестра.
Сравнив как-то старинную гравюру, на которой венецианцы приветствуют своего нового дожа (он стоит на платформе, на фоне собора святого Марка), я нашел, что площадь ничуть не изменилась за последние три столетия. Не изменилась даже кампанила, которая, как известно, рухнула в 1902 году. Уже через десять лет кампанила, почти тысячелетие служившая венецианцам сторожевой башней и маяком, как ни в чем не бывало стояла на своем прежнем месте. Ее тщательно, по кирпичику, сложили из прежнего материала. И ее колокола — Марангола, Троттьера, Нона, Прегади и Малефичио, как в былые времена, благовестят по праздникам.
О великолепном городе в лагуне писали Гёте, Шатобриан, де Сталь, Мюссе, Жорж Санд и многие другие поэты и писатели. На улицах Венеции жили и страдали герои бессмертных произведений Уильяма Шекспира. Жизнь города получила яркое отражение в произведениях Гольдони, Казановы и д’Аннунцио.
Довольно обширна литература о Венеции и на русском языке. Ею восхищались, о ней писали многие русские писатели, поэты и журналисты XIX и XX веков. Упоминания о Венеции встречаются в письмах А. П. Чехова, в дневниках и лирике А. Блока, в очерках В. Розанова. П. Муратов посвятил Венеции в своей книге «Образы Италии» самые лучшие, самые яркие главы.
Оставил свои впечатления о Венеции и А. И. Герцен. Он приехал сюда 18 февраля 1867 года и пробыл в городе десять дней. В «Былом и думах» Герцен пишет: «Великолепнее нелепости, как Венеция, нет. Построить город там, где город построить нельзя, — само по себе безумие; но построить так один из изящнейших, грандиознейших городов — гениальное безумие… Один поверхностный взгляд на Венецию показывает, что это — город крепкий волей, сильный умом, республиканский, торговый, олигархический, что это — узел, которым привязано что-то за водами, торговый склад, город шумного веча и беззвучный город тайных совещаний и мер…»
В Венеции завещали похоронить их композитор и дирижер И. Ф. Стравинский, русский театральный деятель С. П. Дягилев, организатор «русских сезонов» в Париже.
Венеция повернута лицом к морю, откуда пришли к ней богатство и слава. От Дворца дожей широкой дугой тянется на восток цепь набережных, оживляемых древними палаццо. У кромки набережных попыхивают дымками могучие буксиры, всегда готовые прийти на помощь швартующимся в гавани или уходящим судам. Переполненные вапоретто уходят к пляжам Лидо, к другим населенным пунктам лагуны. Частые гости здесь белоснежные лайнеры под красным флагом, с серпом и молотом на трубах. Они совершают круизы по Средиземному морю с туристами на борту.
Некогда на набережных кипел торг. Богатые далматские и греческие купцы заключали крупные сделки с местными негоциантами. А те, что победнее, раскидывали палатки из парусины и торговали всякой всячиной. Отсюда уходили в страны Леванта караваны венецианских судов под охраной боевых галер.
Неподалеку находится и арсенал — основа морского могущества Венеции. На верфях арсенала уже в XIV веке строили галеры, выковывали громадные цепи — запирать входы в гавани, отливали пушки, делали ядра и всевозможное оружие. Арсенал непрерывно расширялся, часть его территории уже несколько столетий назад была подведена под крышу. В пору расцвета славы Венеции на верфях арсенала работало до 16 тысяч искусных корабелов, кузнецов, оружейников и прочих мастеров. В случае необходимости с его стапелей ежедневно спускали на воду по галере. А боевая галера — это довольно крупное судно длиной 40–50 метров с экипажем до 400 человек!
Портал арсенала отличается большой пышностью. Считают, что это первая в Венеции постройка в стиле ренессанса (1460 г.). В оружейной палате при арсенале выставлены модели древних судов, галер и парусных кораблей, некогда плававших по волнам Адриатики.
В Венеции отмечалось немало праздников, история которых порой уходит в глубину веков. Таков и праздник обручения дожа с морем, который проводился ежегодно в день вознесения. Им отмечали победу дожа Пьера II Орсеоло над пиратами в 998 году, после которой Венеция стала хозяйкой Адриатики.
Уже в XIII веке дож, теоретически избранник народа, лишился многих своих прав и полномочий. К этому времени он не мог более назначать и смещать высших должностных лиц, распоряжаться финансами государства, иметь земельные владения за пределами города, принимать подношения от иностранных государей и т. д. Всю власть цепко держали в своих руках старинные аристократические семьи Венеции через своих представителей в Большом совете, синьории. Попытки дожа и других лиц захватить власть в республике беспощадно карались — виновных казнили на Пьяццетте между колоннами со статуей святого Теодора и изображением крылатого льва.
Но тем не менее титулы у дожа были пышные, костюмы великолепные. Он являлся народу в отороченной горностаем пурпурной мантии, в красных сапогах византийских императоров и вплоть до XIV века — в золотой короне. Вся его жизнь, все действия были обставлены пышным церемониалом. И у него была личная двадцативесельная галера «буцентавр».
В день вознесения Пьяццетта и Моло, верхняя площадка кампанилы, балконы Дворца дожей и пьяцц были забиты зрителями. Дож садился в буцентавр и под грохот пушек и приветственные возгласы толпы, в сопровождении расцвеченных барок и гондол отплывал к каналу Порто Сан-Николо-ди-Лидо, прорытому в песчаной косе Лидо.
Буцентавр являл собой великолепное зрелище. Он весь сверкал позолотой. Над его верхней палубой, декорированной лепниной и пурпуром, развевался флаг республики. Алые полотна флагов свисали с золоченой кормы. Знатные лица в париках и роскошных одеждах сидели под навесом на верхней палубе, а снизу работали гребцы, приводившие галеру в движение с помощью длинных красных весел. У входа в канал совершался традиционный обряд. Со словами «Мы обручаемся с тобой, о море, чтобы вечно владеть тобой!» дож бросал в воду лагуны золотое кольцо. Тем самым как бы скреплялся союз Венеции с морем.
Остатки последнего буцентавра, который был построен в 1728 году, в том числе окрашенная в пурпур мачта, хранятся в оружейной палате арсенала. Великолепный ковчег разрушили французские солдаты, польстившиеся на его позолоту. Случилось это при последнем доже Луиджи Манине, когда к берегам лагуны подошли войска Директории под командой генерала Бонапарта и по мирному договору при Кампо-Формо от 1797 года республика бесславно прекратила свое существование. Наполеон, как известно, был большим любителем собирать редкости в чужих странах, и его эмиссарами был нанесен страшный урон художественным сокровищам, накопленным в Венеции: позолоченных коней Лисиппа и множество картин из частных собраний вывезли в Париж, откуда они были возвращены после падения Наполеона. Однако многие статуи и картины так и застряли в парижских музеях.
От набережных можно проехать на вапоретто до соседних островов Мурано, Бурано и Торчелло. Там тоже есть что посмотреть. На Мурано есть свой Большой канал, забитый моторками, гондолами и прочей мелкой «посудой». Ежегодно здесь тоже проводится своя регата. Остров знаменит своими искусными стеклодувами, которые выделывают знаменитое «венецианское стекло», пользующееся большим спросом. Ловко выхватывая из пышущей жаром печи комочки расплавленного стекла разных расцветок, мастер с помощью ножниц и особых щипчиков на ваших глазах изготовит, скажем, традиц