ионный здешний сувенир — паяца в синем шутовском костюме с пышным желтым жабо и зелеными пуговицами, в черных башмаках; на ладони его руки в белой перчатке — многоцветный стеклянный мячик.
Бурано, рыбацкий поселок, славится необычайно яркой раскраской своих домов, отражающихся в воде каналов, своими знаменитыми кружевами. А в Торчелло есть несколько древних памятников церковной архитектуры. Некогда на этом острове проживало 20 тысяч человек и на нем процветали различные ремесла, сейчас же это скромный рыбацкий поселок, снабжающий Венецию рыбой.
Возвращаюсь обратно, к тому месту, откуда начал свое путешествие. Туда можно добраться посуху либо прямиком, через мосты Риальто и Понте скальца, либо в обход Большого канала. И тут обнаруживаю, что в Венеции предостаточно «земной тверди». По пути то и дело попадаются площади с церквами, памятниками и декоративными колодцами. Церкви порой очень древние, многие из них строили знаменитые архитекторы Сансовино, Палладио, Антонио да Понте и расписывали такие художники, как Беллини, Карпаччо, Джорджоне, Тициан и Тинторетто. Многие улицы напоминают бесконечные базары, так много на них навесов и зонтов, под которыми идет бойкая торговля. В окнах ресторанов дразнят воображение дары Адриатического моря — лангусты, мидии, морские гребешки, кальмары, из которых искусные повара готовят традиционные венецианские блюда.
Но есть еще и другая Венеция — город простых людей, на труде которых держится процветающая туристская индустрия. Рио — второстепенные каналы, эти капилляры города, похожи здесь на щели. Церкви облуплены, дома куда меньше и скромнее. И все равно необычайно колоритны залитые солнцем улочки и крохотные площади, мостики с фигурами святых заступников и угодников, завешенные яркими шторами окна, балконы с сохнущим бельем и ярко-красными цветами.
В рабочих кварталах жизнь идет своим чередом. На «сквере» — местной лодочной верфи мастера ремонтируют и строят новые гондолы. С пузатых барок сгружают ящики с бутылками и продуктами, фрукты, овощи. Облупленный, видавший виды «мусорщик» принимает в свою объемистую утробу городские отходы. Сдержанно переговариваясь, спешат куда-то плечистые мужчины. На теневой стороне улицы стоят в раздумье у лотков с рыбой хозяйки, а напротив вылез погреться на солнышке древний старик с широкими натруженными ладонями. Две сестренки, держа с обеих сторон за ручки корзину, бегут за покупками, а мать, высунувшись по пояс из окна, дает им последние указания…
Встречаются в городе лагуны и такие места, где дома совсем запущены и полуразрушены, вода в каналах напоминает жижу в сточной яме. Здесь свили себе гнездо бедность и нужда…
«Венеция родилась из моря, и конец свой она найдет в морской пучине». Это давнее пророчество невольно всплывает в памяти, когда думаешь о дальнейшей судьбе города. Будущее Венеции внушает серьезную тревогу. Море, которое веками несло на своих волнах венецианские корабли с богатыми товарами из стран Леванта, ныне грозит ей гибелью. Все чаще случаются наводнения, и все чаще морская вода затопляет нижние этажи городских построек. На Пьяцце Сан-Марко тогда укладывают специальные подмостки для пешеходов. Под страшной угрозой оказываются палаццо — эти великолепные памятники зодчества, свидетели стольких событий. От сырости страдают бесценные художественные коллекции в городских музеях и частных собраниях. Жизнь в городе бывает парализована.
Еще хуже обстоят дела зимой. В городе тогда мало работы, а жизнь в сырых и холодных домах становится непереносимой. И не случайно многие семьи переезжают в Местре и другие населенные пункты на материке.
Окружающая среда в черте города загрязнена до предела. Каналы замусорены, вода в них безжизненна, даже ядовита. А в летнюю пору колоссальный приток туристов усложняет все проблемы. Бесчисленные мелкие суда с туристами курсируют тогда по Большому каналу и рио, и волны от них разрушают облицовку набережных, фундаменты палаццо.
Венецию вполне можно было бы спасти от наступления моря путем сооружения дамб, которые бы регулировали уровень воды в лагуне. В то же время некоторые специалисты не без основания считают, что во всем повинно бесконтрольное бурение артезианских скважин по периметру лагуны. С выходом грунтовых вод опускается поверхность суши. А отсюда наводнения и все связанные с ними беды. Но в итальянской казне нет средств для проведения необходимых работ.
Мрачное пророчество о гибели Венеции в морской пучине не должно осуществиться. Она должна быть спасена для настоящих и будущих поколений.
К очерку Вячеслава Крашенинникова«ВЕНЕЦИЯ — ГОРОД-МУЗЕЙ»
НА ПЕРЕКРЕСТКАХ ПУТЕЙ И ЭПОХ
Игорь Фесуненко
У «ПОРТЕНЬОѻ БУЭНОС-АЙРЕСЕ
Очерк
Цветные фото А. Громова
Худ. Ю. Гусев
Образ города, в котором тебе довелось прожить недолго — неделю, две или месяц, формируется впоследствии не только из запечатлевшихся в твоей памяти улиц и площадей, переулков или монументов. Образ Буэнос-Айреса — это и лица знакомых или случайно встреченных людей, фразы, оброненные в очереди перед кинотеатром, анекдот, услышанный в метро, лозунг, начертанный на стене, возглас мальчишки, зазывающего в ресторан на не знающей покоя даже ночью авениде Корьентес, торопливый шепот девушки на углу Тукумана и Реконкисты, окрик полицейского, благодарность официанта, вопросительный взгляд портье или консьержки, пронзительное рыдание бандонеона, вырвавшееся из приоткрывшейся на мгновение двери ночного кафе в Сан-Тельмо, испуганный вскрик ночной электрички, пронзающий небо над бывшей площадью Британии, переименованной в площадь Аргентинских ВВС, всполохи световой рекламы на авениде 9 июля…
Но как из этих обрывочных, калейдоскопических впечатлений сложить для себя портрет этого разноликого города, который так похож на десятки других столиц, что временами начинает казаться, будто ты не пересекал Атлантический океан, а по дороге в Южную Америку застрял на пересадке где-нибудь в Европе?! Судя по путевым очеркам, дневникам и репортажам тех, кто приезжал и приезжает в аргентинскую столицу из-за океана, такое ощущение возникало у многих. Вот что писал, например, в книге «Живописное путешествие в Южную и Северную Америку» полтора века назад французский путешественник Алкид д’Ор-биньи, отправившийся в поездку по Южной Америке в 1826 году: «На улицах Буэнос-Айреса более жизни и движения, нежели в каком-либо другом городе Южной Америки… Негры, мулаты, индейцы, навьюченные тюками и ящиками с товарами, дамы в щегольских английских и французских каретах… священники и монахи, купцы и военные, нищие — все кажутся очень занятыми делом… Весь этот шум, все это движение придает городу вид необыкновенный и дает ему некоторое сходство с большими европейскими городами… Англичанин легко вообразить себе может, что он в Лондоне, а француз еще скорее подумает, что он в Париже».
Спустя полвека путешествующий по Южной Америке русский дипломат Александр Семенович Ионин сделал категорический вывод: «Буэнос-Айрес во всем уже напоминает большие города Европы, построенные заново, с преднамеренною пышностью, как будто напоказ».
Да, именно так — «с преднамеренной пышностью, как будто напоказ», пробивалась через кварталы старых домов широченная авенида 9 июля, которой для полного сходства с парижскими Елисейскими полями не хватает только Триумфальной арки. Еще более импозантны и космополитичны парки аристократического квартала Палермо, которые могут напомнить Булонский лес парижанам, а мадридцам — сады Эль-Ретиро. На бывшей площади Британии возвышается копия лондонского Биг-Бена. Есть в Буэнос-Айресе кварталы, где почувствует себя в родных стенах приезжий из Рима, Севильи, Вены, Стамбула или Алжира.
Когда-то д’Орбиньи был потрясен шумом и движением аргентинской столицы; в городе этом, как он писал, «ныне считается 60 тысяч душ, в числе которых можно положить около трех тысяч чистых испанцев». И уже тогда на эти шестьдесят тысяч местных жителей, по подсчетам д’Орбиньи, приходилось до тридцати тысяч англичан, французов, немцев, испанцев, бразильцев и выходцев из других стран.
В 80-х годах прошлого столетия, по данным А. С. Ионина, в Байресе проживало полмиллиона человек и ежедневно (!) прибывала тысяча иммигрантов.
Сейчас в Большом Буэнос-Айресе насчитывается чуть менее половины населения страны — около двенадцати миллионов. Называют они себя «поргеньос», то есть «жители порта». Ведь Буэнос-Айрес не только столица, но и крупнейший в Аргентине порт.
Так что же это такое — Буэнос-Айрес и кто такие «портеньос»? В поисках ответа на эти вопросы я обратился к мэру этого города, или, как он именуется в Буэнос-Айресе, «интенденте» — Гильерме дель Чиоппо.