Что случилось с Дементьевым и его товарищами, пожалуй, еще не главное в этой загадке. Самое удивительное и непонятное, что они пропали бесследно.
Почему-то не сохранилось никаких достоверных сведений об их высадке на американском берегу — только смутные слухи о найденных некоторых предметах, возможно принадлежавших русским морякам, да о встречах с их предполагаемыми потомками.
Известный американский историк Голдер, посвятивший плаванию Беринга и Чирикова двухтомный труд, специально опрашивал индейцев на острове Якоби, тщательно изучил труды знатоков индейского фольклора Дэвидсона и Эммонса и не обнаружил ни одного воспоминания, ни одного предания или легенды, которые могли бы хоть как-то объяснить, что же произошло с русскими моряками.
А между тем индейцы ведь видели шлюпки и корабль Чирикова, мы знаем точно! Они подплывали к «Святому Павлу», кричали: «Агай! Агай!» (по мнению специалистов, так наши моряки расслышали слово «агоу», означающее «иди сюда!»). Они несомненно знали, что случилось.
К тому же это наверняка была первая встреча здешних тлинкитов с белолицыми чужеземцами, приплывшими на таком большом корабле и обладавшими совершенно необычным для них оружием. Разве могла она не запомниться?! Рассказы о ней должны были передаваться из поколения в поколение. Почему же нет никаких преданий, воспоминаний? Вот что особенно поразительно и непонятно.
Надо еще учесть, что места, где так загадочно исчезли Дементьев и его товарищи, как уже говорилось, были дикими и пустынными лишь в те времена, когда посетил их первым Чириков. Через 60 лет на острове Баранова — всего в 100 верстах южнее — заложили крепость, вскоре превратившуюся в Ново-Архангельск, тогдашнюю столицу всех русских владений в Америке.
Недавняя глушь стала «бойким местом». Тут русские промышленники добывали «морских бобров», как называли тогда каланов, ловили рыбу, заготавливали на зиму сено и дрова, постоянно общаясь с местными жителями, которые конечно же рассказали бы им, что произошло с Дементьевым й его спутниками.
Между тем именно здесь никаких преданий не записано! Вспомним разочарование Василия Берха: «По всем известиям от диких, места сии обитающих, не слышно, чтоб они когда-либо видели или слыхали про белых людей…» А ведь прошло еще так мало времени!
Совсем недолго пробыл «Святой Петр» у острова Каяк, где матросы запаслись пресной водой, а натуралист Стеллер осматривал покинутые попрятавшимися жителями шалаши. Но индейцы это не забыли и через полвека рассказали о том капитану Сарычеву, что позволило уточнить, где именно вышел к американскому побережью Беринг.
Прекрасно запомнили тлинкиты и встречу с французами, с такими подробностями, что через сто лет по их рассказам нарисовали для проверки, как выглядели корабли, и убедились: да, все точно, речь идет, несомненно, о фрегатах Лаперуза.
Народная память очень крепка, особенно у племен, еще не знающих письменности. Триста лет из поколения в поколение передавались предания о посещении Земли Баффина кораблями Фробишера, которые записал у эскимосов Чарлз Холл, даже с подробностями, которые через три века позволили выяснить судьбу пятерых матросов, считавшихся пропавшими без вести!
Почему же встречу с моряками Лаперуза тлинкиты помнят до сих пор, а гибель на их глазах двух шлюпок со «Святого Павла» или схватку с нашими солдатами так быстро запамятовали?!
Правда, в 1922 году историк Аляски Т. Л. Эндрюс сообщил, будто у индейцев ситха, живущих южнее острова Якоби, на острове Баранова, «имеется глухое предание о людях, выброшенных на берег много лет назад. Говорят, их вождь Аннахуц… оделся в медвежью шкуру и вышел на берег. Он с такой точностью изображал переваливающуюся походку зверя, что русские, увлекшись охотой, углубились в лес, где туземные воины перебили их всех до единого…».
Однако весьма сомнительно, что любопытное предание относится к Дементьеву и его спутникам, ведь шлюпок-то было две — не одна и подходили они к берегу с интервалом в шесть дней! Допустим, четверо матросов со второй шлюпки в самом деле поддались на хитрость индейцев и были убиты. Но чтобы на такую приманку попались сразу одиннадцать человек из первой шлюпки?! Невероятно. Что же они — доверчивые детишки, а не бывалые солдаты и матросы, впервые высаживающиеся на чужой, неведомый берег, чтобы толпой гоняться за мнимым медведем?
Сам Эндрюс считает: скорее всего такой случай произошел позже — в начале XIX века, когда русские здесь уже обжились, охотились и рыбачили небольшими партиями из двух-трех человек, а индейцы не упускали удобного случая устраивать им коварные засады. Это вполне возможно.
Если же допустить, что подобное произошло хотя бы с плывшими на одной из шлюпок со «Святого Павла», снова возникает много вопросов: почему же опять-таки при высадке они не подали условленных сигналов? Почему не было слышно никакой стрельбы на берегу? Ведь не голыми же руками пытались обманутые моряки поймать медведя?
Нелегкие загадки. «Ближайшей к верности», как сказал бы Алексей Ильич Чириков, может быть лишь гипотеза, способная объяснить все, даже вроде бы противоречащие друг другу факты: почему не подали сигналов ракетами, а потом все же зажгли условленные огни на берегу? Почему о происшедшем не сохранилось никаких воспоминаний среди местных жителей? Почему «русобородых и белокожих» предполагаемых потомков чириковцев видели потом на севере, в заливе Якутат, тогда как вещи, по предположению принадлежавшие исчезнувшим морякам, находили в другой стороне — на востоке и на юге?..
Возможно, первая, большая, шлюпка в самом деле попала в губительные водовороты сулоя и разбилась о камни. Поэтому не подали сигналов, чтобы сообщить о благополучной высадке: пушка затонула, ракеты отсырели. А никаких сигналов на случай крушения предусмотрено не было…
Однако часть моряков, если не все, при крушении у самого берега должна была спастись! И вряд ли тлинкиты, как уже доказывалось, решились бы на них напасть немедленно. А затем, вероятнее всего, уцелевшие солдаты и матросы каким-то унизительным для самолюбия индейцев образом их перехитрили, обманули и, не имея возможности вернуться на корабль, оказались вынуждены по примеру Тараканова с его куда более слабым отрядом уйти на материк, переправившись через совсем узкий в этом месте пролив на плоту или даже на лодках, захваченных у индейцев, которые те держали именно здесь, в укромных заливчиках. Доказательством тому, что хоть часть наших моряков спаслась и сумела потом пробиться на материк, служат не только сигналы, которые после улучшения погоды подавались с береговых скал, но и загадочные «белолицые и русобородые» их потомки, встречавшиеся через 60 лет в заливе Якутат. А вымененные у них или подобранные на поле боя вещи, конечно, могли передаваться от племеци к племени и самостоятельно совершать весьма дальние путешествия в любых направлениях.
Если даже четверо матросов со второй шлюпки угодили в засаду тлинкитов, — те действительно могли к тому времени ее подготовить, а наши плыли спокойно, в полной уверенности, что на берегу их ожидают товарищи, которым надо помочь отремонтировать лангбот, — все равно эта маленькая победа не могла потешить гордость индейцев, скорее, наоборот, лишь усилила горечь поражения. Тем более что невиданно «большая лодка» с огромными парусами, несмотря на их заманивающие призывы, к берегу не подошла…
Так что в итоге гордость и самолюбие индейцев оказались униженными и оскорбленными, а такие вещи они воспринимали весьма болезненно. У Джека Лондона есть интересный рассказ, в котором он тонко подметил и использовал эту примечательную особенность психологии индейцев. Он называется «Потерянный лик». Герой его, русский поселенец (!) со странной фамилией Субьенков, избегает пыток, ловко перехитрив индейского вождя Макамука и заставив его попросту убить себя: «И тут все разразились хохотом. Макамук от стыда опустил голову. Охотник за мехами обманул его. Макамук потерял лицо, потерял уважение в глазах своих соплеменников… Он знал, что отныне он никогда не будет зваться Макамуком. Его будут звать Потерявший Лицо, и ему не искупить своего позора до самой смерти…»
Вероятно, и тут, при высадке Дементьева и его товарищей, произошло нечто такое, о чем тлинкитам не хотелось потом вспоминать и рассказывать: они потеряли лицо. После этого не хотелось уже хвастать победой над четырьмя матросами со второй шлюпки. Велика ли честь? Вот о проделке с медведем прекрасно запомнили и с удовольствием рассказывали и через сто с лишним лет. Но ни один народ не слагает легенд о том, как его воинов провели и обманули, оставили в дураках.
А последующие события еще больше «способствовали» забвению этого происшествия. Как уже говорилось, в этой запутанной истории именно обстоятельства, казалось бы осложняющие тайну, на самом деле, как мне кажется, подсказывают путь к ее разгадке…
Через несколько десятилетий после первой высадки наших моряков эти места стали шумными и оживленными; у здешних индейцев произошли самые глубокие перемены в их жизни и быте.
Прежде всего произошла смена жителей! За эти годы многие небольшие племена и отдельные роды тлинкитов, избегая соседства с пришлыми чужеземцами, покинули свои старые стойбища и переселились в места более спокойные — на материк, в том числе они ушли и с острова Якоби, где, как уже говорилось, к началу XIX века обитало всего около ста человек. Они покинули остров, а на смену им, на их место, пришли индейцы более дружественные русским, но уже со своими преданиями и воспоминаниями, относящимися совсем к иным местам и событиям. А о том, что тут произошло 60 лет назад, пришельцы, естественно, ничего не знали и рассказать не могли…
Нередко, чтобы утвердить свое право на новые богатые охотничьи угодья, пришельцы перенимали, присваивали себе родовые прозвища и тотемные изображения зверей-покровителей у прежних хозяев. И теперь это порой совсем запутывает и сбивает с толку этнографов.
А если даже вначале и ходили какие-то глухие слухи о происшедшем с первыми русскими моряками, высадившимися в этих местах, то сколько с тех пор побывало тут различных судов и людей всех наций и цветов кожи! Сколько произошло событий куда более запоминающихся, масштабных и драматических — схваток, стычек, даже затяжных войн! Достаточно вспомнить сражения за Ново-Архангельск, который был захвачен индейцами и сожжён, а потом отвоеван и восстановлен заново. Конечно, такие события не могли не затмить, не заглушить в памяти местных племен происшествия более д