Некоторые плывут, но далеко от берега заплывать не рискуют. Ганг, пенясь, катит тяжелые, кофейного цвета воды, несет хлам, деревья, утонувших животных.
Нам сказали: только неистовой верой в святость Ганга можно объяснить феномен того, что люди не только не заболевают, но и исцеляются. Европейцам же купаться в Ганге не стоит… Сказать по правде, такого желания у меня и не появлялось.
Город трех тысячелетий, город полутора тысяч храмов, город четырехсот праздников в году — вот что такое Варанаси.
Случаются праздники, когда город захлебывается в водовороте массовых церемоний и обрядов. Так происходит в День рождения Ганга, отмечаемый раз в двенадцать лет. Ганг для индуса — живое священное существо, божество. Еще бы! В долине Ганга живет треть населения страны. Долина Ганга, по мнению многих ученых Индии, — колыбель индийской цивилизации.
На праздниках в Варанаси не обходится без несчастных случаев, эпидемий, ведь мало того, что город неблагополучен с точки зрения трущоб и бездомных, он и в рядовые дни перенаселен разного рода скитальцами, кормящимися возле богомольцев: нищенствующими аскетами, увечными, прокаженными…
Однако умереть на берегах Ганга — мечта правоверного индуса. Тут же, на специальных платформах у самой воды, пылают погребальные костры. Родственники покойного созерцают обряд. Жрец огромным, как дышло, шестом перемешивает костер, чтобы жарче горел. Все, что останется после костра, сбросят в воду. И так не только в Варанаси, но и по всей Индии, у любой реки, у любого озера. Но миллионы паломников несут пепел родственников, чтобы предать его именно водам Ганга, именно у Варанаси.
Но самых праведных, как и безвременно умерших младенцев, хоронят в водах Ганга, не кремируя.
О храмах Варанаси пишут так же восторженно, как и об обряде омовения в Ганге. Особенно древних среди них нет. Большинство построено в новое время. Память сохранила некий калейдоскоп. Вот двухсотлетний храм бога Шивы, называемый в обиходе Золотым. Он и в самом деле очень богат. Пол его вымощен мрамором, вход отделан серебром, купол покрыт золотом. Называют даже точное количество драгоценного металла, истраченного на эту работу, — 800 кг!
В храме колодец, из которого черпают святую воду — воду знаний. Вокруг храма в страшной тесноте толпятся обступившие его многоэтажные жилые дома. Они давят, затирают его, заслоняют от света и простора. А тот, маленький и грустный, уже врос в землю, его пол стал ниже уровня узких, переполненных торговцами и паломниками улиц. И уличная вода, переливаясь через мраморный порог, достигает колодца знаний.
Храм Матери-Индии — «Бхаратматамандир». В нем не правят службы. Он — музей, хоть и построен лишь в 1936 году. В центре храма на полу гигантская беломраморная рельефная карта Индостана. Двадцать шесть скульпторов ваяли ее шесть лет.
Великолепен белоснежный храм университета, торжественно стоящий в просторном парке, и группы людей в ярких национальных одеждах, гуляющих по дорожкам или сидящих на зелени газонов, напоминают клумбы цветов.
Запомнился храм богини Дурги, где на меня напали священные обезьяны — чернолицые, с седыми бакенбардами хануманы.
Там я вдруг уяснил, что в Индии одно и то же имя может быть и женским и мужским. Спас меня пожилой индиец по имени Дурга, школьный учитель и экскурсовод, человек, влюбленный в свой родной город. Подобно своей тезке, могучей, многорукой, вооруженной до зубов Дурге, он бросился на обезьян, громко крича, и обидчики отступили. Для того чтобы совершить свой подвиг, ему хватило всего двух рук и одной бамбуковой палки.
Тут я уяснил, что если самое крайнее проявление нерасположения к корове — это похлопать ее по боку рукой или пучком травы, то на хануманов не грех и палкой замахнуться: однажды на моих глазах обезьяны искусали женщину.
В храме Дурги я понял, почему индусы благоговеют перед коровой и не жалуют буйвола, ведь буйвол — черное исчадие недр, помощник Ямы — повелителя преисподней, ведь в буйвола воплотился демон Махиша, которого уничтожила Дурга. Понял, почему именно буйволов забивают в жертву этой богине.
Белошерстные или рыжеватые, часто комолые индийские коровы — воплощение миролюбия и кротости. Чем живут бродячие коровы индийских городов (а их немало), известно, наверное, одному только Шиве, которому служит владыка коровьего народа — бык Нанди. Скажу одно: коровий рацион скуден и случаен. Не потому ли так тощи и низкорослы они, особенно в Бенгалии.
Обожествляя и стараясь не обидеть все живое, индусы пассивны в отношении к чужим страданиям, причиной которых конкретно не являются. В этом и традиционная философия, и повседневность: все в мире идет своим путем, каждый достоин того, что имеет. Но и стойкость в собственных страданиях порой выглядит как равнодушие к себе самому.
Но не всех такая философия удовлетворяла и удовлетворяет.
Варанаси знает героев и борцов за народную независимость. Тут родилась Лакшми Бай, предводительница антианглийского восстания в 1857 году. Песни о ней поют до сих пор. Ее жизнь известна любому школьнику.
В 1922 году в Варанаси под руководством Шаукатама Усмана создана одна из первых подпольных групп индийских коммунистов.
Здесь, как и в других промышленных городах, гремели бои на уличных баррикадах в 1945–1946 годах.
Варанаси не только столица паломников, он и город студентов, ученых, рабочих. С берегов Ганга был древний астроном Индии Арьябата, именем которого назван первый индийский искусственный спутник Земли.
Варанаси известен крупным тепловозостроительным заводом, заводом минеральных удобрений, хлопчатобумажными и шелкоткацкими фабриками.
Дочь Ганга (его приток) Джамна — другая священная река Индии. На высоком ее берегу стоит Агра — шестисоттысячный город. Агра — это прежде всего Тадж-Махал — жемчужина мировой архитектуры. В XVII веке правитель империи Моголов Шах-Джахан, дабы увековечить имя своей любимой жены Арджуман Бану и возвеличить свою любовь к ней, построил прекрасный мавзолей. Как белое облако парит он над водами Джамны, отражаясь в них и днем, и лунными ночами. Особенно прекрасен он ранним утром, когда, принимая цвет неба и зари, кажется состоящим лишь из света и туманной дымки. Арджуман умерла, родив своему повелителю четырнадцатого ребенка (однако только шестеро ее детей пережили младенчество). Строили мавзолей 18 лет из мрамора, привозимого за 300 километров. Камень сам по себе не чисто белый, а с серыми и кремовыми разводами. Но это не портит впечатления, а, пожалуй, наоборот, оживляет сооружение. Шах-Джахан щедро наградил архитектора. Гонорар был так велик, что мастер смог безбедно прожить всю оставшуюся жизнь, ничего уж более не создавая. Да он и не мог создать что-либо еще: шах лишил его рук. Это легенда. В какой мере она правдива — неизвестно. Но правда то, что история Тадж-Махала должна была иметь свое продолжение: на противоположном берегу Джамны замышлялось построить точно такой же мавзолей, но не белый, а черный — для самого Джахана. Но план не был осуществлен: сын Джахана и Арджуман Аурангзеб, уничтожив своих братьев, лишил отца власти, заключив его в толстых стенах столичной цитадели. И тот умер там, созерцая с балконов крепостной стены вечную обитель своей любимой, белевшую в отдалении. Его гробницу поставили рядом с гробницей Арджуман, а бутовый фундамент несостоявшегося двойника Тадж-Махала и сейчас еще размывает полая вода вечной реки.
Вот такая весьма сентиментальная история. Но если нас посетят унылые мысли о жалкой судьбе отца, обиженного злым сыном, то не стоит поддаваться им. Шах-Джахан получил вполне по заслугам, ведь и он в свое время пытался вырвать власть у своего отца Джахангира. А когда взял ее, то, чтобы застраховаться от неожиданностей, уничтожил остальных претендентов на престол. Так же вел себя и Джахангир, бунтуя против родителя, славного падишаха Акбара.
Такова этика царей.
В сорока километрах от Агры еще одно чудо Индии — пустующий город Фатехнур. Построен в XVI веке Акбаром на пустом месте за считанные годы и малое время спустя покинут.
Теперь тут среди старых руин чадит деревенскими очагами селение Сикри, а великолепные, прекрасно сохранившиеся дворцовые комплексы столичной цитадели, стоящей на холме, полны туристов.
В Индии невозможно побыть в одиночестве. К вам тут же кто-нибудь подойдет, поприветствовав, заведет разговор. Он будет говорить, даже если на все его вопросы отвечать: «Не понимаю». Подойдут еще и будут сообща втолковывать, о чем речь. Когда у Тадж-Махала я присел отдохнуть в тени, со мной заговорил парень. Выяснив, что я русский, спросил, нравится ли мне Индия. И когда я ответил, что очень нравится, буквально засыпал меня ответными признаниями: индийцы тоже любят Советскую страну, знают об Октябрьской революции, о Ленине; Советский Союз борется за мир, и Индия тоже борется за мир, индийцам нравится, что наши страны дружат; индийцам нравятся советские люди, они не только бескорыстные, они искренни и сердечны.
Мы встречались с Анжени (так его звали) несколько дней. Прощаясь, он подарил агатовое ожерелье и сказал: «Оно стоит десять рупий, но дружба дороже любых бриллиантов».
Я подарил ему альбом крымских пейзажей и подумал: «Ведь он не из рабочей семьи. Его отец содержит ювелирный магазин. А вот, поди ж ты, говорил мне такое. Видать, так говорят дома, в школе, в кругу сверстников». Я убедился потом, что так оно и есть, услышав от директора одной из сельских школ (случилась непредвиденная остановка автобуса на трассе Джайпур — Дели) в импровизированной беседе: «Еще Неру призывал индийцев учиться у России справедливости в устройстве общества. СССР для Индии во многом пример. Вот Америка — богатая страна, а там все еще есть и неграмотные и обездоленные. Ваша страна (СССР) с первых дней своих взяла курс на всеобщее образование, на развитие науки, техники, культуры. Индия теперь является одной из первых стран по масштабам подготовки научно-технических кадров».
…Джайпур, как и Агра, — один из популярнейших туристских центров Индии. О том, как встречают туристов в Джайпуре, мы уже знали благодаря картине Верещагина, изображавшей пышный приезд принца Уэльского Эдуарда в Джайпур. Видели ее в Калькутте.