сключительной силой, прокладывая себе путь в мир?
Почему же вымерли эти феноменальные птицы? На сей счет существует немало версий. Согласно одной из них, на мой взгляд наименее обоснованной, птицы задохнулись от ядовитых газов при вулканических извержениях, следы которых встречаются во многих частях острова. Другая теория аналогична той, которую выдвигают для объяснения исчезновения новозеландских моа. Некоторые специалисты утверждают, что, поскольку на островах не было крупных млекопитающих, маори охотились на гигантских птиц и в конце концов всех истребили. Однако если уже страусы и казуары способны ударом когтистой лапы вспороть человеку живот, то что говорить об эпиорнисах, весивших вдвое больше? Эта птица должна была быть поистине крепким орешком для малагасийских охотников. Да и зачем было местным племенам истреблять этих великанов ради мяса, когда на острове полно другой съедобной и абсолютно доступной дичи, например лемуров?
Наиболее правдоподобное объяснение состоит в том, что птицы вымерли в результате изменения климата. Мадагаскар с течением веков становился все суше и суше. Пересохшее русло широкой реки Линты служило ярким доказательством этих перемен. Огромный вес эпиорнисов и пропорции их костей навели ряд ученых на мысль о том, что птицы-гиганты обитали в болотах. Когда остров поразила засуха, птицы потеряли места привычного обитания и погибли.
Что было сначала — легенда о птице Рух или знакомство с яйцами фантастических размеров?
Возможно, арабы, ходившие в Мозамбикском проливе на своих доу, видели в лодках рыбаков с мадагаскарского берега скорлупу, используемую в качестве емкостей для пресной воды; отсюда и родилась легенда. Но не исключено, что легенда возникла в арабском мире самостоятельно, разнеслась по свету и позднее Марко Поло, пытаясь найти объяснение, связал ее с рассказами о Мадагаскаре. Вряд ли кто-нибудь возьмется утверждать это наверняка.
Реальный эпиорнис бередил мое воображение ничуть не меньше, чем фантастическая птица Pyx. С волнением и восторгом держал я в руках составленное из осколков яйцо и легко представлял себе время, когда река Линта была полноводной, вокруг расстилались темные болота и огромные, трехметровые птицы величественно шагали через топи.
Вся фауна Мадагаскара с его бабочками, хамелеонами, птицами и особенно лемурами полна необыкновенного очарования. Она давно вызывает пристальный интерес зоологов, озабоченных ее сохранением. Уже в 20-е годы несколько районов острова были объявлены заповедными, а с 1927 года по всему Мадагаскару запрещена охота на лемуров.
Власти республики ведут решительную борьбу с браконьерами — насколько это возможно.
Однако главная опасность уникальной фауне грозит не со стороны браконьеров. Вид способен выжить только при условии сохранения природной среды. Между тем начатое два века назад сведение лесов превратило значительную часть Мадагаскара в безжизненные пустоши, и этот процесс продолжается. Высаженные правильными рядами эвкалипты не в силах стать заменой прежним джунглям — сифаки и другие лемуры не приживаются там.
Важную роль в сохранении исчезающих видов призваны сыграть зоопарки. Основная их задача состоит не в том, чтобы выставлять зверей напоказ публике, а создавать животным оптимальные условия для размножения. Тогда сохранившиеся в неволе виды можно будет вернуть в природную среду взамен сородичей, ставших жертвами человеческой беспечности или безжалостности. Подобный опыт реинтродукции уже удалось успешно осуществить с оленем Давида, гавайской казаркой и зубром. Сотрудники зоопарка в Антананариву делают максимум возможного в рамках тех небольших финансовых ассигнований, которыми они располагают. В вольерах уже размножаются бурые и кошачьи лемуры. Увы, пока еще не удалось получить потомства сифак, не говоря уже об ицдри, которые просто не выживают в неволе.
На Мадагаскаре сохранился музей живых редкостей под открытым небом. Там можно увидеть во всем фантастическом великолепии множество созданий, существовавших на Земле задолго до появления на ней человека и большинства современных животных. Если они исчезнут, разделив судьбу квагги, тасманийского волка и птицы додо, на совести у нас появится еще одно пятно.
Своим фильмом мы хотели пробудить озабоченность мировой общественности судьбой мадагаскарских диковин. Ясно, что в одиночку развивающейся стране, сталкивающейся со множеством проблем, трудно решать масштабным образом вопросы охраны природы. Мадагаскар лежит в стороне от проторенных туристских троп, поступления от иностранных гостей невелики. Между тем рост населения побуждает осваивать все новые и новые площади под сельскохозяйственные культуры. Выход из сложившейся ситуации, благоприятный для мадагаскарской фауны, может и должен быть найден в рамках усилий международных организаций, на путях мирового сотрудничества.
КОРОТКО О РАЗНОМ
Швейцарские гляциологи и географы зачастили в картинные галереи своей страны, а также соседних — Италии, Франции, Австрии. И везде делались репродукции с картин, где отображались Альпы. По собранным таким образом пейзажам (их число превысило 500) ученые затем смогли проанализировать метаморфозы альпийских ледников за последние 350 лет, ведь глаз художников очень верно фиксировал состояние снежного покрова и характер ледяных «рек».
Михаил Агбунов
ПО КУРСУ АНТИЧНЫХ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ
Художник Ю. Авакян
Античная география — одна из интереснейших, неисчерпаемых тем для географов, историков, археологов и всех, кто интересуется далеким прошлым. С нею связано много рассказов, ценных историко-географических сведений, немало загадок и тайн. Примечательно в этом отношении Северное Причерноморье.
В VII в. до н. э. Северное Причерноморье, как известно, вошло в орбиту греческой колонизации. Отважные древнегреческие мореплаватели издавна знали Черное море, или, как они его называли, Понт Эвксинский, т. е. Гостеприимное море. Правда, первое время оно называлось Понтом Аксинским, т. е. Негостеприимным морем, и лишь позднее было переименовано в Понт Эвксинский. Судить о причинах такого переименования сейчас, конечно, трудно. И современные исследователи, и древние авторы объясняют это по-разному. Вот, к примеру, что пишет Эвстафий в комментариях к «Землеописанию» Дионисия: «Эвксин, неудобный для плавания и потому некогда называвшийся Негостеприимным морем, позднейшие переименовали в Гостеприимное в виде эвфемизма. А Негостеприимным оно называлось вследствие того, что не имеет островов с пристанями, или из-за живущих на его берегах скифов, необщительных варваров, которые даже убивали для жертвы чужестранцев и ели их мясо, а из человеческих черепов делали чаши. Другие же говорят, что Геракл очистил здешние места и сделал море из Негостеприимного Гостеприимным. Иные этот подвиг приписывают ионянам, которые основали на побережье много городов».
Гомер рассказывает, что впервые в Черное море проникли аргонавты. До них, согласно преданию, ни один корабль не мог попасть сюда из-за блуждающих скал под названием Планкты, которые были расположены при выходе из Босфорского пролива и не позволяли никому проплыть мимо них. Автор бессмертной «Одиссеи» приводит довольно красочное описание этих скал: «Там с одной стороны нависшие скалы, а об них с шумом разбиваются огромные волны синеокой Амфитриты. Планктами зовут их блаженные боги. Здесь не могут пролететь ни пернатые вообще, ни робкие голубки, которые несут амбросию отцу Зевсу; из них всегда отнимает хоть одну гладкая скала, но отец посылает другую для пополнения числа. Здесь никогда не пробегало ни одно человеческое судно, какое бы ни проходило, но морские волны и бушующее губительное пламя вместе уносят доски судов и трупы мужей. Только один проплыл тот мореходный корабль, всем известный Арго, на обратном пути от Аэта: его тут скоро кинуло бы на огромные скалы, но Гера провела его, ибо люб был ей Язон». Евстафий, архиепископ Фессалоники, написавший «Объяснения к «Одиссее» Гомера», подробно рассказывает о том, как аргонавтам удалось пройти через Планты, называемые также Симплегады и Кианеи. По совету Финея бесстрашные мореплаватели выпустили вперед голубя. Скалы столкнулись, затем разошлись и… остановились навсегда. Так был открыт путь в Черное море!
Рассказы античных писателей — это, конечно, легенды, красивые и привлекательные. Но они имеют под собой вполне реальную основу. В Босфоре, который эллины называли Боспором Фракийским в отличие от Боспора Киммерийского (Керченский пролив), действительно есть такие скалы. Они расположены у самого выхода в море, на расстоянии около 3 км друг от друга. Одна из них, называемая Рокет, находится вблизи европейского берега недалеко от мыса Румели, а другая, безыменная, — у азиатского мыса Анадолу. В штормовую погоду этот район представляет собой сплошной водоворот, в котором легко можно налететь на одну из этих скал. Видимо, в древности кораблекрушения здесь случались довольно часто, и гибельные для моряков скалы обросли мифами. Со временем появились опыт и знания, и это место перестало быть опасным. Постепенно древнегреческие мореплаватели стали осваивать просторы Черного моря, ставшего Гостеприимным морем.
Особенно привлекали эллинов северные берега Понта Эвксинского. Здесь начинались просторы легендарной Скифии, раскинувшейся на огромной территории от Дуная до Дона (Истр и Танаис). Сюда и направились древнегреческие переселенцы в поисках новых рынков сбыта и источников сырья. В далеких от Эллады землях они основали первые поселения, которые быстро выросли в цветущие города.
В 645/644 г. до н. э. в устье Борис-фена (Днепр) появилось первое в Северном Причерноморье древнегреческое поселение, расположенное на современном острове Березань. Через несколько десятилетий, на рубеже VII–VI вв., выше устья, на правом берегу Бугского лимана, у современного с. Парутино, возник город Ольвия. В VI столетии древние греки освоили низовья Тираса (Днестр), где появились города Офиус-са, Никоний и другие. Вокруг основанных городов возникли десятки небольших сельскохозяйственных поселений. Со временем колонисты освоили практически все побережье — о