подвале наводнение. Откуда? Подпочвенная влага. Просто-напросто какая-то жила нашла себе выход на поверхность. Вот и надо ее найти — еще на подходе к строению — и перекрыть…
…Пробовал я и нефть искать. Было это в 1977 году в Нефтекумской степи, огромной, выжженной полупустыне. Собрались мы — геологи из Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, ребята из Нефтекумского бурового управления, я — да и отправились в это полупекло… На полигоне передвигались на автомобиле, ходили пешком. Проверяли возможность поиска глубоких залежей. И что же? Эксперименты продемонстрировали высокую результативность. Оказалось, что существует возможность регистрировать месторождения, залегающие на глубине до 3800 метров! В то время я впервые начал оценивать свою реакцию количественно — в баллах. Система счета довольно проста. Если рамки, направленные прямо вперед, остаются параллельными, это ноль баллов. Когда угол между ними составляет тридцать градусов — это один-два балла, если девяносто градусов — это уже три балла, и так далее. Меня очень порадовало то, что над сводовыми частями месторождений реакция доходила до пяти и даже шести баллов…»
Самые любопытные эксперименты провел Плужников в Атлантическом океане. Отправился он туда как турист — круиз вокруг Европы. И пришла идея: а что, если попробовать лоцировать надводные плавающие объекты, невидимые по тем или иным причинам невооруженным глазом? Например, корабль, который находится за горизонтом.
«Было дело, — улыбается Александр Иванович. — Моими опытами «заболела» буквально вся команда лайнера. Правда, у этой идеи была своеобразная предыстория. После Нефтекумья я отправился на Черное море лоцировать шельф в его северо-западной части. Там под морским дном есть нефтяные залежи, уже разведанные. Ну, достали мы геофизическую карту, погрузились на суденышко водоизмещением в сто тонн да и начали бороздить морской простор, регистрируя показания рамок. Что интересно: и геофизическая и биолокационная карты совпали процентов на девяносто. Разница, пожалуй, в том только, что на предыдущие работы было затрачено много сил и средств. А тут — восемь суток на небольшом судне без всякой дорогостоящей аппаратуры, а результат почти такой же. Так что есть прямая выгода в использовании биолокации…
— Ну а что в Атлантике?
— В свое время об этом писала «Строительная газета». Поясню поподробнее. Мы шли к Гибралтару. Я поднялся на мостик и попросил капитана посодействовать мне в экспериментах. Он разрешил, заинтересовавшись их сутью. Я стоял на мостике, передо мной было широкое лобовое стекло с прекрасным широким обзором. Я высчитал, что поскольку высота мостика над уровнем моря составляет восемнадцать метров, то расстояние до линии горизонта будет равно девяти морским милям. Настроившись — а перед началом работы всегда необходима соответствующая психологическая настройка, надо углубиться в себя, отключиться от «постороннего» внешнего мира, — взяв в руки рамки, я начал обшаривать лежащее передо мной пространство, поворачиваясь вправо и влево, отклоняясь вперед и назад, примерно так, как если бы это делал прожектор в ночи, пытаясь уловить, нащупать потенциальную преграду впереди.
Наконец рамки «зашевелились». Но горизонт чист. Тогда капитан приказал включить радиолокатор. И что же? Прямо по курсу — за линией горизонта — судно. Все мы обрадовались. Посыпались вопросы: «Как это вы делаете? В чем секрет?» После этого мы много раз повторяли эксперимент, и почти каждый раз он удавался. Настроение у меня было хорошее, погода прекрасная, ничто не мешало; видимо, это и способствовало успеху. Позднее мне пришлось прочитать команде лекцию о биолокации. Оказалось, что никто ни о чем подобном ранее не слышал. А жаль. Почему? Ну, во-первых, таким образом можно отыскивать «потерянные» в море предметы — пустые цистерны, буи с приборами, которыми часто оперируют океанологи, различное промысловое оборудование. Весьма вероятно, что можно искать скопления промысловых рыб и животных. Но самое главное в другом. В какую ситуацию зачастую попадают суда-спасатели? Получив сигнал SOS, они приходят на места катастроф, как правило, ночью или в глубоком тумане, а то и во время шторма. Представьте, судно пришло в район, где болтается в волнах шлюпка или спасательный плот с людьми. Оказать помощь надо как можно быстрее, иначе люди от холода могут погибнуть. Мне рассказывали массу примеров, когда люди, упавшие за борт буквально на глазах у экипажа, гибли от переохлаждения. Но где эта шлюпка, плот, отдельный человек? Справа, слева? Спереди, сзади? Хорошо, если они могут подать какой-то сигнал. А если нет? Вот тут-то биолокация может оказаться хорошим подспорьем. К тому же многие моряки обладают врожденными способностями к подобного рода занятиям. Мне рассказывали об одном боцмане, который никогда не пользовался никакими рамками, однако в экстремальных ситуациях всегда на удивление точно определял местонахождение терпящих бедствие. «Я чувствую, что шлюпка там», — говорил он. Можно на каждом судне иметь два-три человека, которые в экстремальных условиях помогут спасению жизней, не говоря уже о поисках утраченных, упавших за борт предметов…»
Врожденные способности… Чувствовать… Так что же такое биолокация? Удивительная способность чувствовать то, что как будто бы и не дано человеку, или это специфический механизм взаимодействия индикатора-рамки с окружающей средой, когда человек выступает всего лишь как носитель нехитрого прибора?
Однозначного ответа на этот вопрос, к сожалению, не существует. Одни считают, что основным здесь является чувствительность человека, другие — что загадка кроется во взаимодействии физических полей и рамки, которая является элементарным проводником биотоков человека. Одни думают, что способности эти феноменальны, то есть присущи не каждому человеку, другие — а среди них и председатель Межведомственной комиссии по биолокационному эффекту при Научно-техническом обществе имени А. С. Попова Николай Николаевич Сочеванов — что способности эти сродни умению ездить на велосипеде. «Не каждый велосипедист — спортсмен, — заявил он мне, — но большинство людей прекрасно управляются с этим средством передвижения. Из ста человек восемьдесят, взяв в первый раз в жизни рамку, сразу же почувствуют эффект. Другое дело, что не каждый станет этим серьезно заниматься. Для действительно хороших, профессиональных результатов нужна длительная тренировка. А вот если бы биолокационным эффектом обладал только один человек из ста, то имело бы смысл говорить о феномене. Австралийские кенгуру в засуху роют глубокие ямы и находят воду, а муравьи в бассейне Амазонки перед наводнением выходят на незатопляемые места. По всей видимости, это говорит о наличии некоего «общедоступного» чувства. Другое дело — особенности тренировки, психического состояния оператора. Здесь мы обнаружили массу любопытного. Чувствительность зависит от многих причин: времени года, суток, состояния здоровья, умения «настроиться»». Тот же самый Александр Иванович Плужников сообщил, что сама мысль провести надводную биолокацию возникла у него неожиданно, как некий позыв к действию; было и желание, и соответствующее настроение: он как бы хотел получить информацию о большом металлическом плавающем объекте, находящемся впереди. Профессор Стоев, специалист по бессознательному, выясняя у болгарского оператора Стояна Бочварова особенности психофизического состояния при поиске, обратил внимание на заявление, что способность эта постоянно нуждается в тренировке и что, несмотря на это, у разных операторов на одном и том же участке местности она проявляется по-разному…
В 1916 г. профессор Томского университета Н. Кашкаров высказал мысль, что организм человека в определенных условиях реагирует на изменение ионизации воздуха и насыщенность его электричеством, которым характеризуются места, где проходят потоки подземных вод или залегают металлические руды. В 1944 г. инженеры Борис Тараев и Евгений Симонов наблюдали, как реагирует обычная, только что срезанная ветка на уложенный в землю кабель электросети и на сток грунтовых вод. Они пришли к выводу, что ветки почти любого дерева могут служить инструментами лозоходцев, причем в их руках они становятся электрофизическим «прибором».
Польский геолог Ц. Коллаго полагает, что «магнитные аномалии над разного рода скальными породами определяют разницу электропроводности этих пород и напряжений блуждающих токов. Возникающие вследствие этого перепады магнитного поля воздействуют на организм человека. Опыты, проведенные в искусственных условиях, совершенно четко доказывают факт реагирования человека на подобные электромагнитные явления. Степень восприятия изменения земного магнетизма и электрической напряженности совершенно различна у отдельных индивидуумов. Есть люди настолько чувствительные к подобному воздействию, что даже непродолжительное пребывание в зоне сильных помех вызывает у них вполне определенную реакцию. Именно из такой категории людей в первую очередь появляются лозоходцы».
Профессор Дитрих из ФРГ и французский физик Лаковски придерживаются иной точки зрения. Они считают, что «излучения из-под земли» генерируются не подземными потоками воды и не геологически разнородными породами, а представляют собой… отраженные от подземных русел и руд космические лучи!
Заинтересовался вопросом, что заставляет поворачиваться ветку-индикатор, и американский ученый Джон Мерт. Он укрепил чрезвычайно чувствительные датчики, реагировавшие на малейшее движение лозы, на кончик ветви; другие такие же датчики прикрепил к мышцам оператора. Сигналы регистрировались специальным прибором. Ученый хотел выяснить: что происходит быстрее — движение ветки или напряжение, пусть даже самое незначительное, мышц? Оказалось, мышцы опережают индикатор, а следовательно, ветка, рамка не играет в сущности какой-либо особенной роли, она лишь каким-то образом психологически влияет на лозоходца, заставляя концентрировать внимание.
Так что же? Значит, главное — идеомоторика, непроизвольная мышечная реакция руки, незаметная самому оператору, бессознательный ответ на раздражитель? Но в таком случае проблема приобретает еще ббльшую остроту. Каким же образом к оператору поступает информация о лежащем глубоко в недрах рудном теле или о судне, находящемся за пределами видимости, информация, запускающая идеомоторный акт? Выходит, мы должны предполагать существование у человека еще одного, неизвестного чувства — шестого или седьмого, абсолютно не исследованного наукой…