апитана велит ему покинуть судно последним, спрыгнул в шлюпку, чудом подобравшуюся к «Монитору». Он кричал тем, кто цеплялся за башню, чтобы крепче держались, шлюпка вернется за ними. На борту несчастного броненосца оставалось еще одиннадцать человек. Но сделать второй рейс спасатели не успели. Когда до «Монитора» оставалось всего треть мили, гребцы увидели, как красный фонарь на орудийной башне исчез в волнах.
Капитан Бэнкхед сделал последнюю запись в судовом журнале, прихваченном вместе со шкатулкой: ««Монитор» погрузился в час ночи 31 декабря 1862 года в 25 милях южнее мыса Хаттерас на глубину в 31 сажень… Погибло 16 человек».
Свыше ста лет потерянный, но не забытый «Монитор» был объектом многих бесплодных поисков. С развитием океанографического оборудования попытки отыскать корабль-реликвию стали предприниматься все чаще и чаще.
Наконец старые судовые журналы и морская карта 1857 года помогли подводному археологу из Северной Каролины Гордону Баттсу и журналисту Дороти Николсону определить навигационные знаки, существовавшие во времена «Монитора». Были также учтены морские течения и ветры, господствующие возле мыса Хаттерас. Все это позволило довольно точно наметить район поиска затонувшего корабля. Правда, на это ушли месяцы кропотливой работы. Но ее по достоинству оценило Национальное географическое общество, которое всячески поддержало новую экспедицию.
И вот в один из спокойных летних дней к мысу Хаттерас вышло исследовательское судно «Иствард». На его борту имелись два телесонара, подводные фото- и кинокамеры, поисковая гидроакустическая аппаратура. Предстояло исследовать прямоугольник общей площадью 96 квадратных миль. Но поиск осложнялся тем, что дно в этом гиблом месте, прозванном «кладбищем Атлантики», было усеяно обломками других кораблей, потерпевших крушение. А их, по самым скромным подсчетам, было около сотни. Только к концу первой недели были обнаружены останки 21 судна. Но их конфигурация не совпадала с обводами «Монитора».
Лишь однажды самописцы рекордеров вычертили нечто похожее на круглую артиллерийскую башню. Но это оказалась рубка затонувшего траулера.
Шли дни. Надежды отыскать «Монитор» таяли. «Иствард» бороздил северо-восточный участок района.
Фред Келли, руководитель группы океанографов, ловил с борта морских окуней. Он заглянул в ходовую рубку похвастать добычей и вдруг заметил краем глаза, как на бумажной ленте слабо прорисовалось какое-то изображение. Оператор-исследователь не обратил на нее внимания, хотя и не отрывал взгляда от окошечка рекордера.
— Эй, здесь что-то проглядывает! — воскликнул Фред и попросил капитана лечь на обратный курс. На борту «Истварда» находился известный физик из Массачусетского технологического института доктор Гарольд Эдгертон. Он спустил в воду бокс с особо чувствительным сонаром. Прибор подтвердил догадку Келли. На бумажной ленте возникло очертание судна с хорошо различимой кормой и носом. Явственно проступала круглая конструкция, которая могла быть башней «Монитора».
Быстро спустили телекамеру. На черном песке морского дна, на глубине 70 метров, луч прожектора осветил распластанный блокшив. Телекадры взволновали всех: то, что показывала камера, очень напоминало известные изображения «Монитора».
Подводный археолог Гордон Ватте посоветовал осмотреть поверхность настила, стальные листы и заклепочные отверстия. Камера долго изучала борт блокшива. И тут на экране отчетливо возник броневой узкий пояс корабля.
С помощью подводной фотокамеры археологи сделали свыше двухсот снимков, которые составили панораму места гибели «Монитора». Броненосец лежал дном вверх, с небольшим креном влево на глубине 73 метров. Фотомозаика хорошо передавала отличительные черты судна, построенного Эриксоном: зубчато заостренная корма, броневой пояс, выступающая сигнальная площадка. На ней можно было рассмотреть даже якорь, предательски оборвавшийся в роковые минуты. Опрокинутая орудийная башня привалилась под левый борт. Впрочем, этот круглый предмет вызвал ожесточенные споры. Одни считали, что это гребное колесо, другие утверждали, что эго паровой котел… И только сопоставив диаметр круглой конструкции с шириной бронированной палубы и затем проверив это соотношение по построечным чертежам, исследователи пришли к выводу, что это, безусловно, орудийная башня «Монитора». Та самая, о которой писал казначей Вильям Келлер: «Во время битвы температура здесь достигала 140°, так как «Монитор» был сделан довольно примитивно, изобретатель мало позаботился о тех, кто будет жариться внутри железной коробки. Вентиляция, предусмотренная Эриксоном, помогала слабо. Зато в часы затишья мы вылезали на верхнюю палубу и там на свежем воздухе ели, пили, спали, коротали время, как могли».
С помощью мощных подводных светильников удалось рассмотреть даже рубцы, оставшиеся на башне после ударов вражеских снарядов. Теперь сомнений не оставалось: «Иствард» нашел «Монитор». Правда, не обошлось без потерь: видеокамера, опущенная с «Истварда», попала в сильное течение и разбилась об останки корабля. Но это не омрачило радости находки.
Гибель «Монитора» была смоделирована в бассейне с искусственными волнами. Причем, как оказалось, стальной двойник погибшего корабля сопротивлялся волнам лучше, чем сам броненосец. К сожалению, останки броненосца были так разъедены морской водой, что поднять их оказалось невозможно.
Теперь место гибели «Монитора» занесено в национальный реестр исторических памятников.
У моря вырвана еще одна тайна.
Ботаники Таджикистана на практике доказали, что долины близ западных склонов Памира вполне подходят для разведения розовых кустов. Там устойчивый микроклимат и каменистые почвы, которые необходимы этим растениям.
Создаются первые плантации, где культивируются крымские сорта, а также местные известные с далеких времен. Кстати, в рукописных трактатах древних таджикских врачевателей сообщается, что масло среднеазиатских роз пригодно не только для благовоний, но и для лекарственных средств, например при заболеваниях горла и желудка. Вскоре целебные напитки на нектаре и масле роз будут выпускаться.
В. Саяпин
РУБИНОВАЯ ГОРА
Художник В. Роганов
На Востоке камням-самоцветам издавна дали поэтическое название «цветы земли». Среди них наиболее красивым и дорогим считался красный камень рубин. В ларцах восточных властителей он занимал самое почетное место. Например, в сокровищнице Великих Моголов рубинов было во много раз больше, чем алмазов или сапфиров, а знаменитый «Павлиний трон» был прямо-таки усыпан ими.
Рубин — не только прекрасный, но и загадочный камень. На солнце он сверкает, как, яркая звезда, при луне светится таинственным живительным светом, исходящим изнутри. Там, в прозрачном лоне кристалла, рождается и горит сказочный неугасимый огонь. Когда глядишь на этот камень, невольно начинаешь верить, что он способен ловить и накапливать солнечное тепло. Неудивительно, что человеческое воображение, плененное необыкновенной красотой рубина, наделило его многочисленными магическими свойствами. В народе существует поверье, что рубин может врачевать сердце и мозг человека и даже отгонять чуму. На Востоке рубин считался священным камнем и был символом борьбы и жизни.
По древней индийской легенде, рубины образовались из капель крови, пролитой богами:
«Яркое солнце юга несет живые соки великого Асура, из которых рождаются камни. Налетает на него ураганом вечный соперник богов царь Ланки. Падают капли тяжелой крови на лоно реки в глубокие воды, в отражение прекрасных пальм. И называлась река с тех пор Раванагангой, и загорались там капли, превращенные в камни рубина, и горели они с наступлением темноты волшебным огнем…»
В легенде точно указано место рождения камня — Ланки, одно из названий Цейлона — «острова драгоценностей». Это, очевидно, та самая легендарная страна Офир, откуда царь Соломон вывозил на кораблях драгоценные камни и слоновую кость. Названа и река, в ложе которой в россыпях гравия с давних пор добывают аметисты и сапфиры, аквамарины и горный хрусталь, топазы и турмалин и особенно много красных самоцветов — граната, лала, рубина.
Однако Цейлон не был единственным местом, откуда древние брали драгоценные камни. Они добывались и на Памире, свидетельство чему — старинные копи Кухилала. Рудник находится в 45 километрах к югу от Хорога, на правом берегу Пянджа, у кишлака Кухилал, что значит «рубиновая гора». Двенадцать веков подряд разрабатывались здесь залежи замечательных минералов, которые казались поистине неисчерпаемыми и были заброшены лишь в конце прошлого века. Сотни штолен и шахт остались от древних разработок, некоторые из них полуразрушены и завалены осыпавшейся землей. Предание об открытии месторождения дошло до нас из глубины веков.
…Сколько лет существует кишлак Кухилал — не знает никто. Знают только, что он стоял здесь еще до открытия залежей и не носил своего современного названия — Рубиновая гора. Его жители, как и все население Памира, занимались своими привычными делами, не подозревая, что ходят в буквальном смысле но сокровищам. Но однажды ночью кишлак был разбужен сильными подземными толчками. Шедший издалека гул ширился и нарастал, и вдруг страшный грохот потряс все вокруг. Где-то, совсем недалеко, произошел обвал. Первыми это обнаружили женщины, увидевшие на месте обвала расколовшуюся гору. А когда взошло солнце, обнаженный склон горы вдруг вспыхнул и засиял — это отразили свет вскрытые землетрясением драгоценные камни — рубины и лалы. Ярко-красные, они лучились и сверкали, и не было ничего прекраснее этих камней…
То, что бадахшанские рубины появились на свет и приобрели известность лишь благодаря очень сильному сотрясению земли, — факт достоверный. Об этом свидетельствуют не только устные сообщения, но и письменные источники.
«Об открытии этого драгоценного камня впервые узнали, когда во время одного землетрясения там раскололась и разделилась на части гора, земля же так сотряслась, что обрушились громадные скалы, и все на этом месте перевернулось вверх дном, тогда-то и обнаружился лал», — говорит ал-Бируни.