кнехтами…
Позднее шкипер Эмиль Леви, доставлявший необычный груз на Тетиароа, довольно красочно описал Моэму уникальную десантную операцию. Во время 25-мильного перехода кошки непрерывно выли подобно судовой сирене. Когда же клетки выгрузили на берег, пленники словно обезумели. Видимо, после трехдневного печального опыта они ожидали самого худшего. Два матроса-канака, открывавшие клетки, едва успевали увертываться от рассвирепевших кошек, когда они выскакивали на песок: те сначала не разобрались, кто друг, а кто враг, и стали бросаться на людей. Спасли положение крысы, привлеченные на берег необычным шумом. Выросшие в полной изоляции, они никогда прежде не видели смешных мяукающих зверьков и с любопытством смотрели, как те метались по песчаному пляжу. Зато таитянские коты прекрасно знали своих заклятых врагов. Стоило кому-то из них заметить крыс, как кошачья лавина устремилась на ничего не понявших аборигенов.
— Посмотрели бы на дока Вилли, — рассказывал шкипер. — Он прямо-таки плясал на палубе, размахивал руками и вопил что было мочи: «Ату их! Ату! Боже, как это прекрасно!»
К вечеру командующий десантной операцией зубной врач Уильямс убедился, что сражение выиграно. Обойдя остров, он не заметил ни одной крысы. На поле брани остались лишь тела поверженных врагов, а уцелевшие попрятались кто куда. Канадец не сомневался, что в ближайшие дни будет покончено и с ними. Можно было возвращаться на Таити и закупать новую партию саженцев кокосовых пальм.
— Увы, мое торжество оказалось преждевременным, — вздохнул Уильямс. — Наступил сезон дождей, и прошло три месяца, пока я собрался поехать на Тетиароа. Однако события опередили меня. Как-то раз, когда я вечером пришел домой, у веранды меня встретили мои островитяне в полном составе. Оказывается, я не учел одной вещи: быстроты, с какой размножаются кошки. Их количество по крайней мере утроилось. Расправившись с крысами, они принялись за другую живность, обитавшую на Тетиароа, но и ее хватило ненадолго. Среди кошачьего населения начался голод. Часть погибла, а оставшиеся, очутившись в безвыходном положении, начали форменную осаду островитян. Опасаясь за свою жизнь, те поспешили убраться на Таити с первой же зашедшей на Тетиароа шхуной.
Что мне оставалось делать? Отравить своих недавних союзников? На это у меня не хватило духа. Бог с ними, пусть владеют моим островом, а кокосовые пальмы могут и подождать. В конце концов, лишенные пропитания, кошки так или иначе погибнут естественной смертью. Пока же я предупредил в порту, что заходить на Тетиароа опасно. Весть эта быстро распространилась по всему Папеэте, а остров получил новое название — Мяу-Мяу.
— Но прошло уже почти пятнадцать лет, неужели этот эпизод помнят до сих пор? — удивился Моэм. — Ведь от кошек там, наверное, давно не осталось и следа…
— Вот здесь вы ошибаетесь, дорогой мистер Моэм, — загадочно улыбнулся британский консул. — Когда я через год с лишним посетил из любопытства мои владения, кошек там было предостаточно. Они совершенно одичали, но на людей нападать не пытались. Пробыв на острове несколько дней, я обнаружил удивительные вещи. Мои кошки стали отличными рыболовами, причем рыбный стол они дополняли и вегетарианскими блюдами — различными травами и листьями каких-то кустарников. Стоило утром прийти к лагуне, и вы могли увидеть все взрослое кошачье население расположившимся на рифах и отмелях и терпеливо поджидающим стаи рыб. Молниеносный удар лапой или даже прыжок в воду — и завтрак обеспечен. Самое же главное, как я со временем убедился, численность кошек оставалась на одном и том же уровне, словно они сознательно ввели строгий контроль над рождаемостью. Я не знаю, созывали ли они специальную конференцию по этому вопросу или же сыграли свою роль инстинкт и изменившаяся диета, только перенаселение Тетиароа больше не угрожало. Вскоре туда вернулись туземцы и, не встретив враждебности со стороны кошачьего населения, занялись выращиванием кокосовых пальм.
Чтобы закончить рассказ о судьбе жемчужины коллекции писателя Сомерсета Моэма — кстати, он и сам посетил остров Мяу-Мяу, — остается добавить лишь, что в конце 60-х годов Тетиароа приобрел у наследников доктора Уильямса известный актер Марлон Брандо, задумавший превратить этот райский уголок в приют для философов, писателей, артистов, художников, жаждущих тишины и покоя. Увы, желающих обосноваться там не нашлось. Виноваты оказались кошачьи серенады, без которых на Мяу-Мяу не обходится ни одна ночь.
Вадим Артамонов
ВЕРНОЕ СРЕДСТВО ПРОТИВ МАЛЯРИИ
Очерк
Художник М. Константинова
Вскоре у меня началась малярия. Она трепала меня каждые пять дней. Тело пахло уксусом. От хины шумела голова, синели руки и трескались ногти.
После малярийного приступа с его беспощадным ознобом и предсмертным кружением сердца оставалась такая вязкая слабость, что мне трудно было вытянуть руку.
Ко времени открытия Америки Колумбом на месте нынешнего Перу существовало сильное процветающее государство инков Тауантинсуйу (на языке кечуа это слово означает «четыре стороны света»). Инки добились выдающихся успехов в строительстве храмов и дворцов, прокладке дорог, развитии сельского хозяйства. Так, например, ими была построена великолепная дорога длиной 5250 км. Только в начале XX века удалось побить этот рекорд протяженности дорог. По всей стране инки возвели мощные крепости, стены которых были выложены из гигантских каменных блоков весом 200 тонн и даже больше. Эти блоки подогнаны друг к другу с поразительной точностью: даже сейчас нельзя отыскать щелей между ними. Инки изобрели оригинальную систему передачи информации в виде так называемого узелкового письма — кипу, а также зачаточную письменность. Несомненны их успехи в области астрономии и медицины.
Что касается сельского хозяйства, то испанцы, завоевавшие государство инков Тауантинсуйу, единодушно отмечали высокий уровень благосостояния всего его населения. Подсчеты современных ученых подтвердили, что империя Куско гарантировала всем ее членам право на жизнь через полное удовлетворение потребностей в пище, одежде, жилище. Инки достигли столь высокого жизненного уровня благодаря выдающимся достижениям в области сельского хозяйства. Испанец Педро де Сьеса де Леон, написавший книгу «Хроника Перу», отметил, что из бесплодных провинций они делали плодородные и изобильные. В войсках инков были специальные подразделения, в задачу которых входило освоение и улучшение вновь захваченных земель путем возведения насыпных террас под посевы, сооружения широкой ирригационной сети, применения удобрений (гуано). Для доставки воды на поля они использовали каналы, акведуки, тоннели. Высокий урожай культивируемых растений позволял не только полностью удовлетворять потребности населения в пище, но и создавать огромные запасы продовольствия. По разным оценкам, они могли кормить все население Тауантинсуйу от двух до пяти лет.
В ноябре 1533 года испанцы захватили столицу инков город Куско, разграбили и уничтожили богатую культуру народа, населявшего Тауантинсуйу. Предводитель завоевателей конкистадор Франсиско Писарро приказал построить на берегу реки Римак город, названный впоследствии Лимой (в основе этого названия — искаженное название реки, на берегу которой этот город стоял). В 1543 году он стал столицей провозглашенного испанским королем Карлом V вице-королевства.
Индейцы мужественно боролись против угнетателей. Ф. Писарро жестоко подавил восстание индейцев в 1535–1537 годах. Однако инки продолжали сопротивляться. Возглавляемые Верховным Инкой, бесстрашным и смелым воином Тупаком Амарой, они наносили испанцам большой урон. Однако в 1572 году конкистадоры вероломно захватили в плен и подвергли зверским пыткам Тупака Амару. Во время истязаний последний Верховный Инка некогда великого государства Тауантинсуйу не проронил ни слова. Жестокая расправа над ним вызвала возмущение индейского населения, и оно вновь и вновь поднималось на борьбу. Многие предводители восстаний индейцев принимали его имя. Оно стало символом независимости индейцев, воодушевляло людей, вселяло надежду на избавление от непрошеных пришельцев.
Эти надежды длительное время не могли быть реализованы. Испанцы держали в вице-королевстве Перу значительные военные силы. Правда, много подданных испанского короля погибло от страшной болезни — малярии. Ничто не спасало от смерти заболевшего ею: ни молитвы католических священников, ни самые дорогие европейские лекарства. Чтобы читатели имели представление о масштабах ущерба, наносимого человечеству малярией, приведу такой пример. Даже в начале 30-х годов XX века в мире ежегодно заболевало малярией около 700 миллионов человек, из которых умирало около 7 миллионов. И это несмотря на то, что человечеству уже было известно верное средство против малярии.
Малярия, как известно, вызывается одноклеточными организмами — плазмодиями, которые передаются от человека к человеку при посредстве малярийных комаров. Распространение этих комаров зависит от температуры, наличия водоемов, пригодных для заселения личинками, от освоенности территории человеком и ряда других условий. Указанные выше факторы находятся в Перу в благоприятном для развития малярийного плазмодия соотношении. Температуры на перуанской равнине высокие в течение всего года (от 24 до 27 °C). Они близки к оптимальным для размножения малярийных комаров температурам — 25–30 °C. Этот край ко времени завоевания испанцами был довольно густо заселен. По разным оценкам, население Тауантинсуйу составляло от 8 до 15 миллионов человек. В столице, г. Куско, в начале XVI века проживало больше людей, чем в крупнейшем городе Европы того времени — Лондоне. Следует также отметить, что три пятых территории Перу занимает сельва — область влажнолесных восточных предгорий и равнин, изрезанная густой сетью рек. Древние инки называли район сельвы Ом