Капитан приказал мне отправиться на переговоры с представителями портовых властей. Первые часы после прихода в иностранный порт судно напоминает сумасшедший дом в день «открытых дверей»: телефонные звонки, команды по трансляции, беготня. Наседают местные, подсовывая бумаги на подпись, свои не дают проходу, выспрашивая, когда отпустят на берег. Все эти хлопоты валятся на плечи старпома. Вот меня и выделили ему в помощь, решив, что даже слабое знание английского может пригодиться.
Агент по снабжению — шипчандлер — уже, наверное, явился, прикинул я, спускаясь по трапу.
Шипчандлер с виду напоминал мальчика-паиньку, из тех, что никогда не огорчают родителей и ходят по улицам с папкой для нот. Рядом с ним сидели два еще более юных таможенника в плащах и фуражках. Старпом обескураженно глядел на эту компанию, не зная, как себя вести, — всем морякам известно, что молодые «крючкотворы» — самые вредные.
Но чиновники-акселераты вели себя раскованно и, находясь при исполнении служебных обязанностей, не отказались пожелать нам доброго здоровья, на что мы дружно гаркнули «Скооль!».
Старпом предложил гостям сигареты, но успеха не имел — курение здесь явно было не в почете. Уже, потом я убедился, что люди с сигаретами встречаются в городе чрезвычайно редко, а курящих женщин я вообще не видел. Моя ханжеская натура не выносит, когда женщины курят на улице, а если они дымят на ходу, я и вовсе расстраиваюсь.
На предложение «повторить» молодые люди ответили вежливым отказом и перешли к оформлению документов. Быстро заполняли бланки, прихлебывая кофе или минералку, будто лишний раз подтверждая, что потребление безалкогольных напитков здесь одно из самых высоких в мире.
Отсутствие вредных привычек умиляло, но впоследствии я вычитал, что число травм, полученных в пьяных потасовках и авариях по нетрезвости, здесь на 33 процента больше, чем в других странах. Особенно распространены травмы лица у женщин. Исландская газета приводила эти малоприятные данные с откровенностью, в которой, однако, сквозило смущение.
Видать, мужики-то у них куда как горазды руки распускать! — чесал я в затылке и размышлял, правомерно ли будет употребить выражение «загадочная исландская душа».
Чиновники не слишком долго мучили нас каверзными вопросами о контрабанде, незаконно провозимом оружии и заразных животных. Мы заверили, что подобной пакости у нас на борту не водится, и капитан удостоверил это своей подписью.
Валюту нам доставили быстро, но банкноты оказались слишком крупными.
«Ступай на берег с третьим помощником, — приказал капитан. — Разменяйте деньги. Сегодня все равно увольнения уже не будет — поздно».
К тому времени дождь уже не моросил, а лил как из ведра.
— Ни одного зонта на судне! — ругался третий помощник, осторожно спускаясь по вздернутому приливом трапу. — В такую погоду никакой плащ не спасет.
И не спас. Через пять минут нам было уже наплевать на дождь, мы выглядели так, словно нас окунули в воду.
Климат Исландии формируется под влиянием течения Ирмингера — ветви Гольфстрима. Лето прохладное, зима мягкая. Исландская зима — это -5, -6 °C при сильных ветрах. Уж кто-кто, а мы, ленинградцы, такой мягкой зимой сыты по горло.
Туристические справочники предупреждают, что погода в Исландии переменчива. Сказано слишком деликатно. Приспособиться к ней. очень трудно. На небо можно не глядеть. Все, что там увидишь, никакого отношения не имеет к тому, что произойдет в ближайшие полчаса. Сами исландцы, кажется, уже рукой махнули и живут по принципу: «Дождичек вымочит — солнышко высушит». Впрочем, сушиться под исландским солнышком — занятие неблагодарное.
Одеваются островитяне по нашим понятиям очень легко. Зимой — синтетические куртки, свитера или шарфы из волшебно-теплой исландской шерсти, очень редко — головные уборы. Вот и сейчас мы ежились от воды, лившейся за шиворот, и дивились тому, как спокойно идут по своим делам девушки в прилипших к телу тонких рубашонках. Столь равнодушное отношение исландцев к погоде невольно внушало уважение.
Капли рикошетировали от проносившихся мимо «Тоёт» и «Лад».
Популярна здесь и «Нива», ее ценят за надежность и высокую проходимость.
В Исландии, как и во многих странах, водитель всегда пропустит пешехода, но и пешеход не станет перебегать улицу где попало. Воспитанность, дисциплинированность — качества, на которые обращаешь внимание при первых же встречах с исландцами, — проявляются и на улице. Впрочем, нас удивить не трудно. Первое, что поражает человека, переехавшего границу, — это соблюдение гражданами правил уличного движения.
Вот несколько человек у светофора терпеливо ждут, когда загорится зеленый свет. На улице ни одной машины, можно было бы и перейти. Ну, а вдруг неожиданно появится автомобиль? Вот тебе и аварийная ситуация. Люди под светофором конечно же не рассуждают подобным образом. Просто им и в голову не приходит, что можно переходить улицу на красный свет. Уважительные отношения между водителем и пешеходом естественны еще и потому, что многим пешеходам тоже приходится сидеть за рулем и они знают, каково бывает, когда на проезжую часть выскакивает человек. А вот другая сценка, тоже очень характерная: улица с интенсивным движением, светофор, терпеливые пешеходы у перехода. Вдруг трое срываются с места и несутся наперерез потоку машин, увертываясь от бамперов. Это соотечественники. Можно смело подойти, обратиться по-русски, стрельнуть сигаретку. Ошибка исключена. Иноземцы полагают, что в подобном пренебрежении здравым смыслом проявляется непостижимая широта нашей натуры. Хорошо было бы еще, перед тем как броситься под колеса, шмякнуть шапкой об асфальт и крикнуть: «И-и-эх!» Тогда бы все окончательно встало на свои места. А спросите лихих туристов, за каким бесом они так спешат, в ответ застенчиво улыбнутся и пожмут плечами.
Конечно, не следует считать всех исландских водителей ангелами. Их тоже штрафуют, отбирают права. Предельно допустимое содержание алкоголя в крови водителя — 0,5 промилле. По мировым стандартам это жесткое требование.
От причала до центра города было рукой подать. Мы шли, прячась от дождя под карнизами домов. Третий помощник обеими руками прижимал к животу «дипломат», набитый деньгами, и, косясь на прохожих, объяснял, что в Исландии грабежей не бывает. До недавнего времени жители действительно могли гордиться тем, что в стране практически нет преступности. Тюрьма пустовала, и ее показывали изумленным туристам. Исландцы законопослушны и предпочитают зарабатывать трудом, а не разбоем. Но газеты сетуют на то, что в страну все больше проникают дурные нравы Запада. Государственная служба по борьбе с наркотиками сотрудничает с Интерполом, и время от времени появляются сообщения об арестах контрабандистов, изъятии наркотиков. Конечно, потребление отравы в Исландии не сравнить с уровнем Амстердама, но известно, что распространение зелья неизбежно ведет к росту преступности. И, как это ни печально, рано или поздно придется использовать кутузку по прямому назначению.
Дождь внезапно прекратился, и солнце окрасило в лиловый цвет тяжелые тучи, поспешно отползающие к северу. Разноцветные крыши невысоких домов яркими пятнами раскрасили серый холст исландского пейзажа. Малоэтажность — первое, что приятно удивляет в самой северной столице мира. Конечно, на окраинах строят и современные блоки, а в центре есть несколько высоких зданий, но и они лишь подчеркивают уютную провинциальность тихих кварталов. По статистике только 2,3 процента жителей имеют однокомнатные квартиры, а более 50 процентов живут в 4-5-комнатных домах. Так что жилищной проблемы в нашем понимании здесь нет. Но сами исландцы так не считают. Дело в том, что они предпочитают небольшие семейные домики. Построить такой стоит недешево. Вот и приходится брать ссуды и самим в свободное время приниматься за работу. Впрочем, работой исландца не испугаешь. Гуляя по городу на следующий день, мы видели, как один из молодых таможенников, встречавших нас, увлеченно штукатурил стены строящегося дома. Завидев нас, парень помахал рукой и пригласил заходить в гости, когда дом будет закончен. Трудолюбие, гордость за свое дело, уважение к чужому труду — в самом характере народа.
Этот характер — спокойный, обстоятельный, отчасти консервативный — проявляется и в архитектуре. Европейские влияния если и проникали на остров, то быстро теряли свой напор перед лицом здравого смысла. Правда, высоченная остроконечная башня Холгримскирхи, со смотровой площадки которой можно, кажется, увидеть пол-острова, — дань авангардизму. Но и белый утес собора не воспринимается как чужеродное включение в архитектуру города.
Мы зашли в один из магазинов на главной улице. Парень лет двадцати, стоявший за прилавком, дружелюбно кивнул и спросил, что нам угодно. Спросил по-английски, опытным взглядом распознав иностранцев. Я объяснил, что мы хотели бы разменять деньги.
— Пожалуйста, — он выдвинул ящик кассы. — Сколько?
Третий помощник положил «дипломат» на прилавок и щелкнул замками.
— Откуда вы? — спросил продавец, покосившись на плотные пачки.
— Моряки, — ответил я. — Советское судно.
— Хорошо, видать, зарабатываете, — с уважением заметил парень.
— Да, неплохо, — я решил уклониться от разъяснений.
— К сожалению, у меня в кассе таких денег нет, — развел он руками. — Вам лучше пойти в банк. Это напротив. Может быть, хотите купить что-нибудь? У нас есть самая современная радиоаппаратура.
— Мы зайдем попозже, — пообещал я, чувствуя себя в некотором роде Хлестаковым.
В банке вопросов не задавали. Быстро разменяли деньги, сунули несколько рекламных проспектов, в которых нас уговаривали доверить свои капиталы именно этому банку.
Поручение было выполнено, но мы полагали, что имеем полное право погулять немного по городу. Я купил в киоске план, и мы сориентировались на местности. Заблудиться в Рейкьявике трудно, планировка рациональна и логична. Прежде всего, конечно, хотелось осмотреть центр города.