Лицо Раффли светилось от удовольствия, но китаец не заметил этого. Он радовался, что удалось попасть на яхту. Каково же было его изумление, когда англичанин, не ответив на приветствие, строго спросил:
— Тебя зовут Та Ци?
— Да, — ответил китаец враждебно.
— И тебя на «Хай-ян це» называли тсу?
— Тсу? Я не понимаю вас!
— И имя Линь Дао ты тоже не слышал?
— Я не понимаю, почему вы произносите имена и названия, которые я ни разу не слышал! О… О… Квимбо!
«Добрый, мужественный» кафр-басуто прятался во время разговора в трюме, и теперь из люка торчала его голова.
— Здесь Та Ци, большой, сильный разбойник из Китай! А здесь — смелый Квимбо. Знаешь другого Квимбо? Хе-хе!..
Китаец выглядел подавленным. Былое присутствие духа оставило его, и он стоял, уставившись на Квимбо выпученными глазами, открыв от удивления рот.
— Почему ты открыл пасть и не отвечать? Квимбо даст удар голове, и пасть опять закроется.
Сильный удар по голове — и китаец рухнул на палубу…
Глава третьяЛИНЬ ДАО
Огромный китаец возлежал у наших ног.
— Thunder — storm[80], какой удар! — закричал лорд. — Но кто мог ожидать от Квимбо такого?
Квимбо, все это слышавший, просто надулся от гордости.
— Почему не ждал от Квимбо? Квимбо красивый, смелый, умный герой; Квимбо не боялся, если даже не такой большой, высокий и широкий, как Китай. Хорошо Квимбо знает свое дело?
— Да, свое дело ты знаешь отлично, но я хотел бы надеяться, что ты не убил его вовсе.
Нагнувшись к китайцу, я осмотрел его и нашел, что ничего страшного с ним не произошло. Та Ци подняли и приняли к мачте.
— Теперь снимаемся с якоря и идем на Каморту! — приказал лорд штурману.
— Я хотел бы предложить еще некоторое время побыть здесь, — обратился я к Раффли.
— Зачем?
— У китайца здесь были подручные, с которыми он собирался напасть на яхту и умертвить команду.
— Сейчас-то они нам на что?
— Их необходимо отыскать и обезвредить.
— Они нас больше не касаются. Я не полицейский и не комендант колонии. Сэр Джон Раффли не желает собирать этому господину его жуликов.
— Надо полагать! Но на острове остались припасы.
— Расскажите об этом управляющему Каморты; а я имею все, что мне нужно, плачу за все, что имею, и не намерен обогащаться тем, что прошло через руки пиратов.
Я, не отвечая, с улыбкой смотрел на него; он наклонился ко мне:
— Почему вы так на меня смотрите, Чарли? Неужели я в чем-то ошибаюсь?
— Вы полагаете, что я выполнил все удачно?
— Yes. Но мне хотелось бы услышать, о чем вы разговаривали с китайцем.
— Но теперь-то вы видите, что проиграли бы пари?
— Оставьте меня с пари в покое, а лучше расскажите, как обстоят дела.
— Прекрасно! Я знаю, где находится Мост Тигра, сэр.
— О! И где же?
— На северо-западном побережье Суматры, рядом с островом Мансиллар в бухте Тапанули.
— Напротив большого острова Пуло-Риа, или, как его еще называют, Ниас?
— Северо-восточнее, между ним и материком.
— Выяснили еще что-нибудь?
— К сожалению, не удалось.
— Тем не менее, вы — выдающийся человек и отлично знаете свое дело. Но не будем терять понапрасну время; нам необходимо сперва зайти на Каморту, сдать там Та Ци, пополнить запасы угля, а затем отправляться на Суматру.
Яхта снялась с якоря и от северо-западного угла острова устремилась на юг. В это время очнулся Та Ци. Несколько замутненными после удара глазами он смотрел то на меня, то на Раффли.
— Предатель! — прошипел он. — Я укрыл тебя, а ты так подло помогаешь этому англичанину!
— Ты ошибаешься, — отвечал я, — я тоже вхожу в команду этой яхты. Я же был и тогда, как мы взяли «Хай-ян це».
Он бросил проклятие и закрыл глаза, от стыда ли, от презрения ли к нам — нам это было безразлично.
Что касается Махабы, то он пребывал во время вышеописанных событий на берегу. Завидя, что китаец повержен, он взял еще одну лодку и подплыл к нам. Его лодку вместе с первой привязали к яхте, поскольку мне пришла мысль, что лодки эти, возможно, пригодятся нам впоследствии.
Подойдя к Каморте, мы бросили якорь, и Раффли дал сигнал. Прибыл комендант, записал в протокол нашу с Та Ци беседу и, забрав последнего, уехал, пообещав на прощание прислать нам столько угля, сколько способно принять наше судно, что вскорости и было выполнено.
На рассвете мы вышли из гавани и взяли курс на Мост Тигра.
Итак, Ху-Цяо следует искать в бухте Тапанули! Будь я не настолько убежден в том, что китаец сказал правду, я бы ни за что не поверил, что в этой бухте возможно присутствие пиратского притона, столь оживленно было кругом. Тем не менее моя уверенность в правильности выбранного маршрута крепла; у Раффли же, напротив, усиливались предчувствия самого фатального характера. Едва по левому борту возник, наконец, Пуло-си-Малу, а носом мы наполовину развернулись к бухте Тапанули, он не выдержал:
— Чарли, не угодно ли пари?
— О чем?
— Что наш приход сюда окажется безрезультатным. Лично я в этом убежден.
— А я говорю, что мы достигнем цели.
— Well! Итак, вы принимаете пари?
— Да.
Раффли подскочил на месте и вскричал:
— Это чудо, настоящее чудо! Но я рад тому, что в скором времени из вас, может статься, получится-таки джентльмен. Итак, я утверждаю, что мы пришли сюда напрасно.
— А я утверждаю, что мы достигнем своей цели.
— Сколько же мы поставим?
— А как вы думаете?
— Сто фунтов?
— Этого мало.
— Мало? Сколько же тогда?
— Тысяча.
— Ты… ты… ты…
Он осоловело посмотрел на меня. Еще ни разу в жизни ему не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.
— Да, тысячу фунтов, — кивнул я с видом, как если бы речь шла о пятимарочной купюре.
— Но вы понимаете, что для вас это не пустяки?!
— Конечно.
— И у вас есть деньги?
— Нет.
— Нет? Good god! И тем не менее ставите эту сумму?
— Разумеется!
— Как это возможно?
— Вы мне их одолжите.
— Я одолжу… одолжу… одолжу вам…
Он запнулся и стал смотреть на меня, словно я представлял величайшую в мире тайну. Я принялся объяснять ему:
— Вы столько раз склоняли меня к пари, причем всегда обещали ссудить мне требуемую сумму. Так стоит ли удивляться, что именно сейчас я обращаюсь к вам с подобной просьбой?
Он рассмеялся.
— Ах, вот что! Увы, я попался; но для вас это не будет значить ровным счетом ничего, поскольку это пари я выиграю. А против вашей тысячи я поставлю две. Согласны?
— Нет.
— Нет? Что же вы имеете против того, чтобы я увеличил ставку вдвое?
— Ничего, но я хочу выиграть не деньги.
— А что же?
— Одну вещь, которую мне очень хотелось бы иметь. Но поставите ли вы ее на кон?
— И что это за вещь?
— Ваша chair-and-umbrella-pipe, сэр.
Я сказал это насколько можно дружелюбнее, будто я говорил о пустяке. Раффли же, тем не менее, вскричал:
— Мой зонт?! Zounds! Вы с ума сошли, Чарли? Я должен его ставить и им рисковать?
— Но вы же уверены в своей победе, сэр Джон Раффли!
— Я ставлю две тысячи; в противном случае из пари ничего не выйдет.
— Вы не шутите?
— Нет, я абсолютно серьезен.
— О! Мне жаль вас, сэр Джон, мне очень жаль вас!
— Жаль? И почему же?
— Потому что вы столько раз говорили мне, что истинный джентльмен никогда не отказывается от пари.
— Я отказываюсь не от пари, а отказываюсь ставить на мой зонт!
— Это софистика! Вы отказываетесь от ставки, а значит, пари долее продолжаться не может.
Он отвернулся от меня, отошел к левому борту и некоторое время молча вышагивал из стороны в сторону. Затем подошел ко мне вновь.
— Да поможет мне небо! Это правильно, и вы абсолютно правы; как джентльмен, я должен принять пари; но если я его проиграю, я никогда уже не смогу появиться в клубе и увидеть своих друзей. Вы отвратительный человек!
— Зато наконец полноценный джентльмен, который понимает, что значит пари!
Весьма огорченный, он ушел на корму. Конечно же, у меня и в мыслях не было лишать его любимой pipe; но я намеревался преподать ему урок по части того, что никогда не следует столь опрометчиво предлагать каждому пари.
Между тем взору нашему открылся остров Пуло-си-Малу, после чего мы взяли курс на юго-восток. Слева, вдалеке от нас, виднелись острова Баньяк, а по правому борту — небольшие острова, предваряющие северное побережье Пуло-Риа. Мы приближались к бухте Тапанули.
Для чужеземца пройти меж островами Баньяк и Пуло-Риа — задача непростая, здесь много мелких островов, что значительно усложняет фарватер; посему в этих местах необходимо брать лоцмана.
Лоцман был вскоре найден; им стал чистокровный малаец, говоривший меж тем на голландском и английском языках. Он договорился с Раффли об оплате и, взобравшись вместе с ним к штурману, стал указывать путь.
Я же отправился на нос и отдался созерцанию открывшегося передо мной вида. Какой роскошной явилась мне растительность Суматры! На память стало приходить все, что я когда-либо читал о Суматре, особенно о зверях, к охоте предназначенных, коих на этом острове имеется в избытке: орангутаны, слоны, два вида носорогов, дымчатые пантеры, а в предпочтении всем — королевский тигр, столь же сильный, опасный и ужасный, как и индийский его собрат.
Мы вошли в бухту, где в этот час не было ни единого европейского судна; напротив, она все больше полнилась малайскими прау[81] и лодками. Яхта описала полукруг и направилась не к материку, а к острову Мансиллар, располагающемуся перед бухтой, чему я, впрочем, не удивился, поскольку не был знаком с местными обычаями.
Настал вечер; солнце уже почти полностью скрылось, когда лоцман сел в свою лодку, которая была привязана к яхте, и уплыл. Тут я заметил, что ко мне подходит лорд. С момента заключения нашего пари он казался крайне расстроенным; теперь же, судя по всему, был доволен. Подойдя, он состроил важную мину и произнес: