Недолго думая, Мартен прошел в ложу и заговорил с незнакомкой под вуалью.
— Прощу прощения, сударыня, — проговорил он учтиво. — Не знаю, что случилось с вами, что вы очутились в этой дыре, но мне кажется, это место для вас совсем не подходит.
— Да? — обернулась дама и благосклонно спросила: — А где же мне место?
Она слегка шепелявила; Мартену уже приходилось слышать нечто подобное — он сам много раз попадал в переделки, после которых челюсти плохо слушаются хозяина.
— В таком великолепном наряде вам бы сейчас блистать в «Принце Альберте», — Мартен имел в виду прием, который начинался как раз сейчас в самом фешенебельном отеле Корисы.
— В «Принце Альберте»… — горько повторила дама. — В таком вот виде?
Она приподняла вуаль. Света в ложе было мало, но Мартену хватило, чтобы убедиться в своих подозрениях: на лице дамы действительно были заметны синяки и ссадины.
Но главное — он узнал эту даму! Это была великая Анна-Эванжелина, звезда синематографа! И как раз на днях все газеты Европы трубили, что Анна-Эванжелина попала в автомобильную аварию; серьезных повреждений она не получила, но красивой женщине порой кажется, что лучше сломать ногу, чем оцарапать шею или сковырнуть ноготь.
Для Мартена вид синяков на женском лице не был внове, и, поужасавшись для виду, он сказал участливо:
— Не огорчайтесь. Немножко грима — и этого ужаса не будет видно вовсе. Уверяю вас!
— О боже! Да на мне уже столько пудры! — возразила Анна-Эванжелина.
— Пудра — это ничто! — горячо заверил ее Мартен. И с поклоном предложил: — Если вы не будете против, то я вызовусь вам помочь. Может быть, мы придумаем что-нибудь…
Почему Анна-Эванжелина согласилась пойти с ним? Что сыграло свою роль: любезный разговор, хорошая одежда или удивительная мальчишеская улыбка неизвестного ей кавалера? А может, несмелая надежда, что этот молодой человек в силах сотворить чудо?.. Как бы то ни было, но великая Анна-Эванжелина ухватилась за протянутую ей соломинку. И нисколько не пожалела об этом.
Тем более что Мартен позаботился о том, чтобы у великой Анны-Эванжелины не зародилось и тени подозрения относительно его намерений — в самом деле, не могла же звезда синематографа пойти куда-то невесть с кем?
— Вы простите, если я оставлю вас на минутку? — сказал он, будто не замечая ее колебаний. — Я здесь с сестрой и, если вы позволите, сейчас я позову ее.
Анна-Эванжелина улыбнулась и отпустила.
На его счастье, еще раньше Мартен заметил в зале одну из знакомых девиц. На проститутку, кем она была на самом деле, девушка не была похожа ни одеждой, ни поведением — лицо ее выглядело свежим и задорным, и, что весьма было ценно, она умела не теряться в затруднительных положениях. Звали девушку Кириена.
Мартен пробрался к Кириене, сунул в руку банкноту и шепотом быстро объяснил, что ей придется разыграть роль его сестры.
— Кого ты собираешься обжулить, красавчик? — спросила Кириена, вставая с места.
— Поскромней! — осадил Мартен. — Это тебе не лопухов на личико ловить.
— Ты хочешь кого-то разыграть, Мартен? — быстро сориентировалась девица.
— Уже лучше, — похвалил Мартен, ведя ее по проходу. — Пока никого. Главное, не забывай, что ты моя сестра.
— А какая у нас фамилия? — полюбопытствовала Кириена.
Мартен на мгновение задумался.
— Саба, — сказал он. — Мартен и Кириена Саба. Подходит?
— Саба? — попробовала она фамилию на вкус. — Почему бы не взять фамилию позвучнее?
— Например, Беллас де Карайи вад Лисакас? — спросил Мартен.
Они рассмеялись.
— Разрешите представить вам мою сестру, Кириену, — поклонился Мартен, галантно открыв перед самозванкой дверь в ложу Анны-Эванжелины.
Кириена, не ожидавшая такого, во все глаза уставилась на великую актрису и робко повторила свое имя.
— Но я еще не знаю, как зовут вас, молодой человек, — заметила приободрившаяся Анна-Эванжелина.
Мартен очень натурально смутился.
— Ах, простите. Мы здесь провинциалы… Мартен Саба, — представился он, чуть склонив голову.
Они покинули театр и, пройдя полквартала, оказались в квартире Мартена — скромной по меркам европейской знаменитости, но вполне приличной и аккуратной даже на ее взгляд.
Кириена, которая уже не раз бывала здесь, деловито, как будто была хозяйкой, зажгла газовый рожок и пригласила гостью в гостиную. Она назвала комнату как-то по-деревенски: «зало», и великая актриса, умиленная этой простотой, уже не обратила внимания на то, что в убранстве квартиры не чувствуется женской руки.
Кириена помогла актрисе смыть грим и непритворно охала и ахала, разглядывая синяки и ссадины. Мартен тем временем разложил на столе свой гримировальный набор.
Какое будет освещение в «Принце Альберте», Мартен знал и, исходя из этого, начал работу. Анна-Эванжелина не видела, что делает ее спаситель — он потребовал, чтобы глаза ее были закрыты, да и зеркала не предложил, — и она подчинилась его властной деловитости.
Когда Мартен занялся ее ресницами, он, наконец, послал Кириену за зеркалом, и Анна-Эванжелина увидела свое преображенное лицо. Она ахнула. Потом пригляделась — следов аварии как не бывало! Правда, когда Анна-Эванжелина захотела потрогать щеку, где еще час назад лиловел обширный синяк, из-за которого ей трудно было говорить, Мартен предупредительно перехватил ее руку.
— О, умоляю вас, только не прикасайтесь! — И велел «сестре» помочь даме поправить прическу.
Кириена засигналила ему из-за спины клиентки: что ты, мол, родной, ведь у тебя же нет обыкновенных щипцов для завивки! Тогда Мартен, поняв, что Кириена ничем помочь не может, присмотрелся к слегка растрепавшейся прическе актрисы и решительно стал переставлять гребни и заколки сам.
Анна-Эванжелина с интересом следила за тем, как ее растрепанная прическа превращается в нечто нетрадиционное, но очень привлекательное, так что, закончив, Мартен сам поразился тому, что удалось ему сделать.
— Эта прическа к фильму «Персидская княжна»! — воскликнула восхищенная Анна-Эванжелина.
Мартен, придя к выводу, что плоды его усилий выглядят вовсе не плачевно, сказал:
— Вы позволите проводить вас до «Принца Альберта»?
Анна-Эванжелина, конечно, не смогла отказать своему спасителю. Мартен водрузил на голову шляпу, взял трость и предложил руку великой актрисе.
В наемном фиакре они подъехали к гостинице. «Принц Альберт» по случаю приема сиял огнями; из распахнутых дверей доносилась музыка, фланировали богато одетые пары.
— Вы не зайдете? — вежливо спросила Анна-Эванжелина, когда Мартен помог ей выйти из экипажа, но от внимательного взгляда Мартена не ускользнуло, что великая актриса как будто невзначай окинула взглядом его скромный костюм, явно не подходящий к случаю; поэтому, внутренне усмехнувшись, он развел руками:
— Увы, я не могу сопровождать вас.
Анна-Эванжелина облегченно вздохнула, но тут же встрепенулась:
— Но вы придете ко мне завтра? — она обворожительно улыбнулась. — Ведь я и завтра хочу выглядеть красивой!
— Непременно зайду, — с поклоном ответил Мартен.
— Около одиннадцати, — попросила Анна-Эванжелина. — Я запомнила ваше имя, Мартен Саба.
Мартен еще раз поклонился и поцеловал поданную ему руку. Великая актриса благосклонно приняла его почтительность и направилась к дверям отеля.
Анна-Эванжелина… Живая легенда, «Сара Бернар из Северингии», «Звезда Корисы»… Восходящая звезда мирового экрана… Подумать только, еще год назад никто не знал этого имени, а теперь ее опьяняющая красота известна всему миру, всему цивилизованному миру, миру, который увлекся новым кумиром — синематографом. Еще три года назад казалось, что кино — это не более чем низкое, балаганное зрелище, что интерес к нему начал угасать, что возможности «движущейся фотографии» исчерпаны. Людям надоели незатейливые сцены прибытия поездов на вокзалы и простенькие инсценировки с садовыми шлангами, надоели бесконечные бытовые сценки — люди привыкли к тому, что можно воспроизвести движущееся изображение. И вдруг северингийские предприниматели отец и сын Готорны начали производство кинодрам.
Зрители с искренним удовольствием восприняли новое зрелище; бурные страсти, адюльтеры, немыслимые приключения захватили даже высшие слои общества. И немалую долю в шумном успехе кинодрам сыграла роковая красота Анны-Эванжелины, ее удивительное трагическое лицо потрясло всю Европу.
Почти сразу же начали возникать киностудии, где снимали бесчисленные подражания; эпидемия кинодрам переметнулась и в Америку.
Но первыми были фильмы «Готорн синема», фильмы, в которых играла Анна-Эванжелина.
Размышляя о случае, столкнувшем его с актрисой, Мартен Дюпон вернулся домой. В кухне горел свет. Мартен было по привычке насторожился, но вспомнил о Кириене. Когда Мартен вошел, она варила кофе на спиртовке; на столе лежала книжка.
— Хорошо, что ты не ушла, — проговорил Мартен, снимая в прихожей пальто и шляпу. — Завтра я подыщу квартиру поприличней, и мы переселимся. Добропорядочные люди в такой дыре не живут!
— Ты собрался ограбить Анну-Эванжелину? — вдруг фурией набросилась на него Кириена.
— Боже мой, сестренка! — воскликнул Мартен. — Ну, ограблю я эту даму, что в этом плохого?
— Послушай, красавчик, — зашипела «сестренка», — если ты сделаешь это, я убью тебя!
— Да не собираюсь я ее грабить! — смеясь, сказал Мартен. — У меня на нее другие виды.
Мартен уже давно присматривался к дому в Принц-Алекс-парке и теперь, когда появилась реальная возможность войти в респектабельное общество, решил, что пришла пора его купить. Поэтому с утра он заглянул к владельцу договориться о продаже. Потом направился к Анне-Эванжелине и около получаса поджидал, пока она проснется; впрочем, он не стал бы жаловаться, что эти полчаса он провел скучно. Прислуга была предупреждена и приняла его подобающим образом; Мартену подали кофе в той же гостиной, где точно так же, с кофе и газетой, ждал хозяйку дома сам Готорн-отец, который, надо заметить, был еще далеко не дряхл, и его такое раннее появление в этом доме могло послужить поводом для светских сплетен (впрочем, их было в достатке и без того).