Я, если честно, не знаю. И мне пора уже вылетать на работу пулей, а то я опоздаю. А как уходить не хочется...
— Слушай, — приходит мне в голову мысль, — поехали со мной.
— Ну да, — соглашается он. — Как скажешь.
— Да нет же. Сейчас поехали. Я тебе там кофе сварю нормальный и с Марьей Владимировной познакомлю.
Все-таки муж (в смысле новый) у меня — лапочка. Другой бы спорить стал или еще чего, а Яша — нет. И через пять минут мы дружно бежим к метро.
Насколько же веселее ехать на работу вместе. И толпа совсем не раздражает — можно прижаться друг к другу безо всякого стеснения.
По пути мы договариваемся сейчас ничего не решать, а созвониться. Он мне перед семинаром наберет, а я уже буду знать, что у меня с дачей. И тогда или сама поеду, или мы на вокзале встретимся.
На работу мы все же опоздали. Минут на десять. Марья Владимировна уже пришла и сигарету почти докурила. И кофе уже был сварен, мне и возиться не пришлось. Я представила своего мужа (черт, никак не привыкну так его называть, я же знаю, что муж, хоть и бывший, — это Димка), налила всем кофе, Яша с Марьей закурили еще по одной... Беседа налаживалась...
И тут начали приходить сотрудники. Толпами. Вообще-то по четвергам так всегда бывает, но сегодня они как-то особенно толпились. И рано начали. И всем было что-то срочно нужно.
Яшка быстро собрался и ушел. Махнул мне только рукой, что позвонит. Я еле кивнуть из-за машинки успела. Ф-фу. Рабочий день в разгаре.
В одиннадцать, как семинар начался, комната опустела. Мы перевели дух, заварили еще по чашке кофе. Яша Марье понравился. Неудивительно, в общем, он всем нравится. Вот только с родителями как будет...
Об этом Марья меня и спросила.
— А родители-то знают?
— Пока нет, — отвечаю.
— Ну ты даешь.
— А когда мне было? Все началось-то — страшно подумать — вчера утром. На даче телефона нет... Вот поедем сегодня вечером — скажем.
— Я лично, — Марья закурила новую сигарету, — тебе советую одной сегодня поехать. Я с твоим отцом давно знакома... Ну и вообще так как-то человечнее.
Наверное, она права. Она вообще страшно умная тетка. И если б не ее письмо вчера...
— Ой, я же совсем забыла. Спасибо вам за письмо огромное!
— Что, помогло? — смеется она.
— Еще как! Без него ничего бы не вышло...
Тут опять набежали сотрудники. Каким-то образом народу стало известно, что я выхожу замуж. У нас в институте вообще никакие секреты не живут. Впрочем, я особого секрета не делала. Тут же появилась бутылка шампанского, меня все поздравляют... Потом откуда-то возник бочонок вина. Литров на семь... Откуда — кто-то из сотрудников из Франции приехал. Он не знал про меня, просто так удачно совпало... Поздравляли меня все, и выпить — хоть по глотку — приходилось с каждым, и совсем скоро мне стало не до работы.
Но работать все равно было нужно. Потому что праздник праздником, а документы все равно надо оформлять. И ошибиться нельзя, и отложить невозможно. Так я пила и печатала, и снова меня кто-то поздравлял, и я совсем закружилась в этой своей карусели, и вдруг...
Подымаю голову — Севка. Прямо тут, стоит надо мной со стаканчиком вина, кто-то ему уже налил за мое здоровье. Я сначала решила — мерещится. Не может такого быть. Даже зажмурилась. Открываю глаза — стоит.
— Пойдем, — говорит, — выйдем на минутку.
— Ну, — отвечаю, — пойдем.
Допечатала страницу и встала. Вышли. Отошли по коридору от двери метров на пять.
— Что, — спрашиваю, — ты тут делаешь?
— Нет, — он говорит, — это ты что делаешь? Я за тобой зашел, мне надо было поговорить, а мне тут же наливают, вы к Асе, говорят, а она у нас как раз замуж выходит. Это правда?
— Правда.
— А почему, — завопил он, — я последний об этом узнаю?!
Побелел весь, глаза выпучил, даже смешно. Я и засмеялась.
— А почему бы, — отвечаю, — и нет?
Но Севка юмора ситуации не оценил и продолжал орать:
— Мне казалось, мы не чужие люди! Как ты могла! И даже не сказала! Я ничего не знаю, прихожу, как дурак!
Тут я тоже перестала смеяться. Что это, в конце концов, такое?
— Сев, — говорю, — остановись. Опомнись.
— Ну что, что?
— А почему, собственно, я должна была тебе что-то говорить? Может, еще разрешения надо было спрашивать? Кто ты мне такой, в конце концов?
— Мне казалось, — орет он, но уже тише, — что это очевидно!
— Мне тоже, — я разозлилась всерьез, — совершенно очевидно — ты мне никто. Никто, понимаешь? Не отец, не брат, даже уже не любовник. Ты, если не ошибаюсь, сам тут жениться собирался. И тоже не на мне. Или я что-то путаю?
— Это совсем другое, — бормочет он, причем совсем тихо. — И потом, я же тебе об этом сам сказал...
— Хорошо. И я тебе сама говорю: Сева, я выхожу замуж. Доволен?
— И кто же этот счастливец? — голос хоть и тихий, но полный яду.
— Яков.
И тут он снова начал орать. Да как! Чего я только не наслушалась про своего избранника. Он-де эгоист, он-де конформист, я-де хлебну с ним горя, я не знаю, что делаю и куда еду, и много чего другого, я даже и воспроизвести не могу.
Я честно сперва пыталась вставить слово, потом плюнула. Хотела уйти, но Севка поймал меня за локоть и держал крепко. Не драться же было с ним тут, в коридоре... Минут через десять мне совсем надоело, я стала вертеть головой и смотреть на стены, и тут в конце коридора заметила такую знакомую фигуру, идущую в нашу сторону... Папа! Я отпихнула Севку и побежала ему навстречу.
— Пап! Привет. Ты здесь чего?
— Привет. На семинар, как чего? Ты что такая встрепанная?
Севка посмотрел на нас волком, плюнул и прошел мимо в сторону выхода. Ну и ладушки, отделалась.
— Пап. Мне нужно с тобой поговорить. Это важно.
— Ну давай поговорим. Пойдем только присядем.
Там, чуть дальше по коридору, у нас большой холл, в нем кресла и столики. Мы пошли, сели.
— Пап! Ты только не пугайся. Я выхожу замуж.
— Ну а что ж тут пугаться? Я давно подозревал. За этого, что ли, за художника своего?
— Нет. Пап! Ты ничего не знаешь. Совсем за другого. Я выхожу замуж и уезжаю.
— Куда?
— Не знаю точно. В Израиль, наверное.
И вот тут-то мой отец наконец потерял дар речи. Хорошо, на столе стоял стаканчик чей-то, и в нем еще вино было. Я отцу его сунула в руку, он выпил.
— Так. Ну и кто он? И давно ты с ним знакома?
— Он программист. Не такой, а преподает это дело. Он профессор, лекции читает. А знакома — ну с понедельника.
Папа, отдать ему должное, ничего не сказал. Хотя, наверное, мог бы. Заглянул в стаканчик на всякий случай — там пусто. Крякнул.
— Только ты Костю, я надеюсь, здесь оставишь?
Странный какой-то вопрос. Я, если честно, ни о чем таком даже и не задумывалась.
— Нет, конечно. С чего ты взял — странная идея такая. Это мой ребенок, как я его оставлю.
— Психопатка. Нет, просто сумасшедшая. А мама в курсе твоих художеств? И когда, собственно, ты выходишь замуж?
— В субботу в десять часов. А мама — нет, пока не в курсе. Я тебе первому говорю.
— Ну спасибо. А ты уверена, что тебе это нужно?
— Знаешь, пап, уверена. Я вас познакомлю. Он хороший, правда.
— Но ты на дачу-то приедешь?
— Приеду. Сегодня вечером обязательно. Может, только чуть попозже.
— Вот и ладно. Там все и обсудим.
Поднялся, взял портфель и ушел. Быстро-быстро. На семинар, похоже, так и не остался. Но могло, наверное, и хуже быть.
Остаток дня на фоне вышеописанных событий прошел как-то невыразительно. Яша мне позвонил, как обещал, и я сказала, что, пожалуй, на дачу я сегодня одна поеду, а он пусть завтра с утра приезжает. Там электричка есть, в 8.40, она последняя до перерыва, на нее вполне реально успеть. Объяснила, как идти от станции. Сказала, что буду ждать. Распрощалась, повесила трубку и пошла собираться.
Выхожу из института — Севка. Только его-то мне не хватало.
— Я тебя жду. Мы не договорили.
— А мне казалось — все, что могли, сказали. У меня, по крайней мере, ничего нового нет. И вообще — я тороплюсь на дачу, у меня поезд.
— Я тебя подвезу. Садись. — И тащит к машине.
Я подумала: а черт с ним, пусть подвезет. Ну что он мне сделает? А стоять с ним тут — я больше времени потеряю.
Севка дернул с места, как бешеный. Был бы кто другой за рулем, я бы испугалась, но Севка водит, как бог. Этого не отнимешь. Я люблю смотреть, как он водит. Только б еще молчал...
Но нет. Вырулил на Ленинский и начал:
— Я не знаю. Конечно, я зря на тебя кричал, но я за тебя переживаю. Мне не все равно, что с тобой будет, а ты делаешь ужасную ошибку, ужасную... Я и отцу твоему говорил...
Та-ак. Это уже интересно. И где это он видел моего отца?
— Я около института его дождался, хотел предупредить, чтоб он тебе запретил...
— И что же он тебе ответил?
Севка молчит. Правильно. Насколько я все-таки знаю своего папу, этот ответ мало годен к воспроизводству в дамском обществе, пусть даже моем. Так Севке и надо, пусть не лезет к моим родителям. Но он не понимает. Опять завел шарманку — про переживания и ошибки. Лучше б орал, честное слово. А то ведь ему отвечать надо...
— Сев, даже если это ошибка, это моя ошибка, понимаешь? И к отцу приставать совершенно незачем, он тут ни при чем. Я сама ее сделаю — сама и буду платить. Сама. Но я думаю, что все делаю правильно.
— Ты не понимаешь... У тебя маленький ребенок. Как ты с ним будешь за границей...
Тут я совсем не выдержала.
— А тебя не волновало, как я с маленьким ребенком тут всю зиму жила? Без еды и отопления? Всяко там, за границей, молоко будет не по талонам! Проживу! И вообще — с каких пор тебя волнует мой ребенок?
— Всегда волновал, всегда.
— Бедный, переволновался! Вот и женился бы на мне год назад, и увез бы меня отсюда вместе с ребенком, раз так волновался. Но нет, тебе не до этого, у тебя высокое искусство! А Яше есть до меня дело, и он на мне женится, и заберет нас с ребенком отсюда, и не смей про него ничего говорить. Я его люблю!