Глава 34. Путь домой, неприятная встреча и часы на цепочке
Иван Кузьмич тепло поговорил с Аней. Извозчик уже ожидал. Кони недовольно били копытами, им хотелось бежать, нестись вскачь. Девушка уселась в экипаж, положила сумочку на колени и приказала ехать. Уезжать из дома Ильинских было тяжело — словно ножом по сердцу. Аня вздохнула. Но главное, что она смогла спрятать письмо — послание для потомков и комиссии по сносу домов. Это придавало хоть какую-то радость и смысл происходящему.
Когда доходный дом на 5ой Рождественской был уже совсем близок, Аня вдруг заметила всадника в темно-синей полицейской форме, который ехал чуть поодаль от её экипажа. Сначала она решила, что это Николай выследил её и теперь преследует. Но потом с ужасом поняла, что это оказался его сослуживец Александр Сергеевич Гнездилов. Только его тут не хватало! Заметив, что его опознали, офицер пришпорил коня и догнал пролетку.
— Какая встреча! Приветствую вас, сударыня! — Поздоровался Гнездилов. — Решили прогуляться?
— Здравствуйте, Александр Сергеевич. — Аня изобразила само очарование. — Нет, еду в квартиру дяди за вещами. Вечером в театр ехать, а все мои вещи здесь.
— Это верно, Анна Алексеевна. У дам всегда много вещей. — Непринужденно болтал сыщик. — Наверное, вы квартиру дяди заполонили вещами. Мужчине, скажу я вам, особенно холостому, как ваш дядюшка, сложно жить в женском хаосе с множеством багажа.
Аня не знала, что ответить. Зачем он развивает эту тему? Подозревает ее в чем-то? Или намекает? В любом случае, не похож он был на человека, который болтает, не подумавши.
— Ну что вы, — возразила она. — Я привыкла обходиться малым.
— Похвально, сударыня. И так не похоже на дам этого века. — Странно ответил Александр Сергеевич.
Смутила эта ремарка. Но она сделала вид, что пропустила заметку мимо ушей. К счастью, извозчик уже приехал, и Аня, расплатившись с ним, выходила из пролетки. Сыпал мелкий противный дождь, но ей хотелось спрятаться вовсе не от дождя, а от колючего и внимательного взгляда тёмных глаз. Гнездилов быстро спешился и не отпуская поводья, подал ей руку.
— Спасибо, ваше благородие, вы очень любезны. — Аня наклонила голову в знак признательности.
Девушка спустилась на мостовую, поправила юбки и посмотрела на полицейского, который откровенно рассматривал её, даже не собираясь уходить.
— Что ж, мне пора, Александр Сергеевич, рада повидаться с вами. — Попрощалась Аня, надеясь, что он уедет раньше, чем она пойдёт к дому. Но он медлил, провожая её. В арку идти было невозможно.
— Всего доброго, сударыня. До встречи в театре. — Задумчиво произнёс Гнездилов и, наконец, вернулся в седло.
Аня дошла до парадной, открыла двери и махнув ему рукой, скрылась за нею.
Она никогда не бывала в этом доме и молила Бога, чтобы здесь отсутствовал швейцар. Ей повезло. Этот доходный дом был попроще, квартиры здесь сдавались разным людям от обеспеченных до разночинцев, а потому швейцар стал бы слишком дорогой забавой для владельца.
Аня застыла в простенке между дверями, прислушиваясь и пытаясь понять, уехал ли Гнездилов. Подождала минут пять, тихонечко отворила двери и вышла на улицу. Полицейского не наблюдалось. Аня выдохнула и как можно скорее пошла к дворницкой.
На другой стороне улицы в арке дома напротив притаился человек. Он ничем не отличался от обывателя — накинутый по погоде овечий заношенный зипун, старенькая чёрная шапка, надвинутая на глаза, длинная густая борода. Человек караулил здесь с самого утра, как и приказал полицейский, с которым он водил дела. Человек ждал барышню в довольно дорогом салопе и с сумочкой-мешочком, которая должна была появиться у доходного дома, но зайти в арку. Та самая барышня, у которой вчера он пытался украсть кольцо.
Когда к дому подъехала пролетка, сопровождал которую неожиданно сам хозяин, человек присвистнул и усмехнулся. То ли не доверяет барин, то ли свой умысел имеет. Девушка вошла в парадное, но как только Гнездилов уехал, вышла из дома и устремилась в арку. Однако, до конца прохода она не дошла и, судя по всему, шмыгнула в дворницкую. Гнездилов приказал только наблюдать. До встречи с ним у человека было ещё время. А вот девица не давала покоя.
Когда девушка скрылась за дверью, ведущей в дворницкую, человек в зипуне перешел улицу и двинулся следом. Он прошел мимо, вышел во внутренний двор, миновал выгребную яму и вошёл в дровяной сарай, пристроенный к брандмауэру. Скинул зипун, аккуратно оторвал приклеенную бороду и убрал в карман тулупа. Снял страшные, стоптанные сапоги. Тулуп и сапоги спрятал в пустой кадке с крышкой, стоявшей в глубине, достав оттуда ботинки и пуховик. Облачился, вынул какой-то странный предмет из кармана, внешне похожий на часы на цепочке. Застежка щелкнула, и крышка часов поднялась. Человек покрутил колёсико, каким обычно заводятся часы. Спустя секунду, в замкнутом затхлом пространстве сарая потянуло сквозняком, а воздух словно сделался плотнее и гуще. Ещё через мгновение человек исчез вместе с карманными часами, будто его и не было.
Глава 35. Гордость собой, легкая грусть и потеря важного
Аня осторожно вошла в сумрак полуподвального помещения, в котором находились дворницкая и комната с инструментом. И на этот раз ей повезло: дворника не было, поэтому она как можно скорее юркнула в крохотный чуланчик с инвентарем. Захлопнув за собой дверь, отдышалась. Сердце колотилось от страха быть обнаруженной. Как же некстати повстречала Гнездилова. Что он забыл здесь? Кого выслеживал? Понял ли, что она нервничает? Обычно сыщики имеют на это дело какой-то особый нюх. И чувствуют, когда дело нечисто. Но теперь уже это неважно, подумала девушка. Еще минутка и она окажется совсем в другом времени, вернется домой. Пойдет завтра на свой третий, заключительный день конференции и забудет все, что с ней приключилось как удивительный сон. Хотя… Аня была уверена, что-что, а уж этого она никогда не забудет. Наверное, это останется самой большой ее тайной на свете, которую никому не сможет рассказать.
Отчего-то ничуть не волнуясь, Аня достала из сумочки кольцо, надела на безымянный палец левой руки и, выдохнув, провернуло то по часовой стрелке. Воздух стал гуще, плотнее, а в чулане запахло пылью и старым домом. Аня, придерживая юбки, тихонечко отворила двери и высунула нос из чулана. Так и есть! Передняя особняка на Галерной. Сработало! Аня вышла в переднюю и прислушалась.
— Эй, есть кто живой? — Позвала.
Где-то в глубине дома, наверное, все-таки в районе кухни она услышала голоса. Они что-то живо обсуждали, но на звук ее голоса вдруг смолкли. Секунду стояла тишина, а потом Аня услышала крик радости Аси.
— Вернулась! Вы слышите? Ура!
Аня прошла из передней в коридор и тут на нее налетела счастливая Аська.
— Аня! Ура! Ты вернулась! — Схватила ее розоволосая девушка и начала обнимать. — Все уже отчаялись. Мы думали, все пропало. Ежеминутно нишу проверяли. Где же ты была?
— Асенька, душа моя, ты замучила ее вопросами. Отпусти и тогда она все расскажет. — Подал голос Порфирий Георгиевич. Он, а вместе с ним и Иван, стоял чуть поодаль и улыбался радостно. — Ну, здравствуйте, Аннушка!
— Я все расскажу, дай только разуться. Здравствуйте! — Не смогла сдержать улыбки Аня. Скинула свои ботинки из кожи тонкой выделки, сняла намокший салоп и пошла в сторону кухни.
Асе не терпелось услышать рассказ, но Аня начала с главного. Первым делом она поведала, где спрятано письмо. Все ахнули, что ожидали клада совсем в другом месте. Порфирий Георгиевич, хлопнув себя по лбу, согласился, что камин был не лучшей идеей для хранения.
— Старый я пень! — Сокрушался он. — Как я мог так просчитаться с каминной нишей? И как хорошо, душа моя, что вы догадались перепрятать шкатулку. Но подождите, расскажите, как вам удалось ее вернуть обратно.
И Аня рассказала все по порядку. Как проходила собеседование, как пришлось представиться племянницей концертмейстера, как ее пытались ограбить прямо на улице, как убегала от полиции и ушибла ногу. Они сидели на кухне и Аня, прямо в своем костюме из прошлого пила травяной чай из большой кружки. И рассказывала, рассказывала. Умолчала она лишь о ночном столкновении с Николаем в кабинете. Слишком это волновало ее кровь, слишком было личное.
Ася периодически хваталась за сердце от рассказа, задавала кучу вопросов, вставала и садилась, выдавая свое волнение.
— Представляете, что со мной сделалось, когда Дарья внесла шкатулку в столовую? — Спросила Аня и сама же себе ответила. — Я думала, что провалила всю миссию, но потом поняла, что все к лучшему. Если бы я ушла, а трубочист нашел спрятанное в тот же день, мы бы никогда не узнали, куда она делась.
— Да! Это верно! — Задумчиво произнес Порфирий Георгиевич. — Аннушка, вы говорите, что с Николаем был другой офицер. Как думаете, он мог о чем-либо догадаться?
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Но он довольно надоедлив.
Она вдруг почувствовала усталость. А еще стало грустно: рассказывая все, что с ней приключилось, как будто говорила о своем сне, например, или о фантастическом фильме. Так это было далеко от реальности, которая ее сейчас окружала — обветшалого особняка, пережившего революцию, блокаду, коммуналку, всей этой современно мебели и утвари. Она слишком хорошо помнила, как прекрасен был дом сто лет назад и как уютно в нем жилось. Какое счастье, что ей довелось прикоснуться к той эпохе!
— Пожалуй, пора переодеваться. — Заметила Аня. Сейчас она снимет наряд, расплетет волосы, завяжет их в тугой хвост, облачится в джинсы и футболку. Закинет свой рюкзак на плечо и отправится дальше, жить своей жизнью менеджера по продажам одной московской конторы и страстного любителя истории, особенно периода правления императора Александра Третьего.
— Да-да, я тебе помогу. — Согласилась Ася. — Но сначала посмотрим, на месте ли письмо.
Все отправились в кабинет. Иван принес какой-то инструмент, осторожно вынул кусок паркета и заглянул в щель, подсвечивая темноту и вековую пыль фонариком.