алось немногим, а двух особо замешкавшихся всадников казаки сбили с сёдел и на аркане приволокли пленников к есаулу.
Языки гололобым развязали быстро, но то, что они сказали, испугало Довбню. По их словам, хан чуть ли не с сорокатысячным войском уже обошёл оборонительную линию у Донца, и шайки татар начали бесчинствовать в украинных землях. Правда, если верить пленникам, выходило, что хан осторожничает, и отправил за ясырём не всю Орду, а лишь отдельные отряды, сам оставаясь с войском в Диком поле. Однако, похоже, татары и впрямь были где-то рядом, так что мешкать не стоило. Решив не рисковать, есаул отозвал пикеты и скорой рысью повёл сотню обратно.
Сведения, полученные от дальней разведки, внесли кое-какую ясность, и генералы начали действовать. Было решено перехватить летучие отряды татар, когда они с добычей будут возвращаться, не дав им соединиться с ханом, и этот план оказался удачным. Едва обе конные группы кор-де-резерва успели развернуться, как появились отягощённые награбленным барахлом татары. Но главное, они вели захваченных пленников, и драгуны вкупе с казаками со всей фурией налетели на ордынцев, сразу перерезав им все возможные пути отхода.
Есаул Довбня, опять посланный со своей сотней в Дикое поле следить за остававшимся там ханским войском, снова сумел отличиться, пленив на этот раз важного ордынца, который подтвердил, что хан для начала послал за линию только несколько отрядов. Вдобавок, как выяснилось, действия русских генералов оказались столь искусны, что татары, кои намеревались пройти дальше, чтобы предать всё огню, смогли сжечь лишь несколько сёл, а когда попытались увести жителей, были отрезаны от степи и прорваться назад в Дикое поле не смогли.
Сведения, перед тем доставленные генерал-лейтенанту Леонтьеву войсковым старшиной Ефремовым, также подтвердились. Крымский хан и вправду повёл в набег сорок тысяч войска, замыслив пробиться через Украинскую линию. Однако, подойдя к заново построенным укреплениям, решил, что даже если и удастся в каком-нибудь месте их одолеть, то всё равно свободного пути отхода нет. После чего хан точно повёл своё войско к Изюму, вышел на Донец и какое-то время оставался в степи, а когда отряды кор-де-резерва, соединившись, двинулись ему навстречу, бежал.
В это самое время фельдмаршал Миних, вернувшись из Петербурга, прибыл в Полтаву, где находилась его главная квартира. Узнав о дерзкой попытке хана повторить прошлогодний набег, фельдмаршал приказал преследовать Орду, но, когда его армия сделала несколько переходов, стало ясно: татары уже успели уйти слишком далеко и перехватить их где-то в степи не удастся. И тогда, в твёрдой уверенности, что повторного набега не будет, фельдмаршал принял решение вернуть войска на зимние квартиры.
Миних оказался прав: снова выходить за Перекоп хан не рискнул.
Армия фельдмаршала Ласси, поддержанная вышедшим в Азовское море флотом контр-адмирала Бредаля, расположилась лагерем на берегу мелководного залива, протянувшегося к самому перешейку. Стараниями лазутчиков фельдмаршал был осведомлён, что крымский хан стоит со всем своим войском позади заблаговременно восстановленных Перекопских линий и пребывает в надежде не пропустить русских в Крым. Тогда фельдмаршал решил строить временный мост через залив. Мост построили, и, перейдя по нему, Ласси повёл армию Арабатской стрелкой.
Растянувшись колонной, армия Ласси продвигалась берегом Азовского моря, не встречая не то что сопротивления, а вообще никого, и когда фельдмаршалу стало уже казаться, что он спокойно войдёт в Крым, ему донесли: всё татарское войско, уйдя от Перекопа, ждёт русских у Арабата. Получив такое сообщение, фельдмаршал надолго задумался. Он ясно осознавал, что если выход с косы заперт, то при столь узком фронте, где вдобавок нет возможности обойти неприятельские фланги, у его собственной армии никаких преимуществ нет.
Ласси ещё не принял решения, когда к нему в шатёр неожиданно разом заявились все генералы. Поочерёдно посмотрев на каждого, фельдмаршал спросил:
– Что случилось, господа?
В ответ послышалось неуверенное:
– Татары заняли косу… Мы рискуем войском… Есть опасность погибнуть…
Ласси понял, что его генералы, получив известие о решительных действиях хана, осторожничают, и нахмурился.
– Надеюсь, господа понимают, все военные предприятия – риск. Здесь риску не больше, чем в иных местах, и я готов выслушать совет, как поступить.
Наступила некоторая заминка, но потом было высказано общее мнение:
– Надобно воротиться.
Ласси помолчал и, отметив для себя, что генерала Шпигеля в шатре нет, с деланым безразличием заявил:
– Ну, раз генералы так считают, они свои паспорта получат, – и, обернувшись к стоявшему рядом адъютанту, приказал: – Немедля паспорта изготовить, вручить господам генералам и выделить им для охраны двести драгун.
В шатре воцарилась напряжённая тишина, а когда генералы увидели, что фельдмаршал повернулся к ним спиной, им не осталось ничего другого, как выйти вон. Между тем, пока происходила эта нелицеприятная сцена, генерал Шпигель был занят другим и, зайдя в шатёр, деловито сказал:
– У меня есть предложение.
Ожидая, что генерал собирается заявить примерно то же, Ласси зло поджал губы, но услыхал иное.
– Моими людьми мелкое место в заливе найдено. Драгуны, казаки и калмыки вброд пройти могут.
Сначала Ласси удивился, не поняв, отчего речь идёт только о конниках, но, сообразив, что так Шпигель отметил глубину залива, совсем другими глазами глянул на генерала. Вкратце обсудив открывшуюся возможность, фельдмаршал и генерал пришли к выводу, что так армия может прямиком попасть в Крым, и почти сразу был начат сбор пустых бочек, рогаточных брёвен и всего годного для сооружения плотов, на которых было решено переправлять пехоту.
Решение оказалось правильным. Пехоту, обозы и пушки погрузили на сделанные из подручного материала плоты, а конница, как и предполагал генерал Шпигель, перешла залив вброд. Вероятно, хан, ожидавший армию Ласси со стороны косы, был сильно озадачен, когда ему донесли, что русские оказались у него за спиной. Хан понимал, ситуация для него складывается крайне опасная, ничего хорошего ждать не приходится, и тогда он, не мешкая, начал отход, а потом, уже преследуемый калмыками и казаками, предпочёл укрыться в горах.
Понимая, что теперь хан будет ему всё время угрожать, Ласси не пошёл на Арабат, а тоже повернул к горам, чтобы дать решительное сражение. Татары появились, когда русская армия уже близко подошла к одному из лучших городов Крыма – Карасубазару. Возглавляемые лично ханом, они напали первыми, однако смять русское каре им не удалось. Встреченные ружейной пальбой татары не сумели прорвать строй, а когда громыхнули русские пушки, встречной атакой ханское войско было отброшено и ещё вёрст пятнадцать уходило от гнавшихся за ним по пятам казаков.
Отогнав хана, Ласси не пошёл за ним следом и двинул армию не на Арабат, как предполагалось вначале, а распорядился идти прямиком к Карасубазару. Лёгкая конница, высланная на разведку, вернулась, захватив пленных, и привела в качестве добычи много скота. После этого, оставив обозы под прикрытием пятитысячного отряда, Ласси вышел из лагеря. Шедший впереди авангард, сбивая по пути передовые отряды татар, достиг предместий Карасубазара и обнаружил на холме близ города укреплённый лагерь с засевшими там турками.
Едва получив такое известие, Ласси немедля выслал на поддержку авангарда сразу два полка с приказом завладеть Карасубазаром. Для этого надо было лишь прогнать неприятеля. Русские атаковали высоту со всей фурией, и турки, продержавшись едва час, бежали. Следом в бега пустились и обыватели, оставив пустой город на разграбление. Карасубазар, где осталось всего-то несколько семейств армян и греков, был занят русскими без всякого сопротивления. Добыча была велика, но, поскольку фуража вблизи города не оказалось, Ласси отправил казаков в горы жечь жилища татар, а сам, отступив на пяток вёрст, встал лагерем.
По прошествии времени, решив, что возле сгоревшего Карасубазара, где уцелело лишь десятка полтора каменных строений, оставаться незачем, Ласси двинул армию к основному лагерю. Однако оказалось, что хан не засел в горах, а обойдя город, вывел своё войско на равнину у реки Карасу. Ласси немедля отправил ему навстречу генерала Дугласа, выделив тому несколько полков пехоты и часть лёгкой конницы. Русский отряд переправился через реку несколько выше по течению так, чтоб татары не смогли помешать этому, и загородил хану дорогу.
Затем, выставив на переднюю линию все пушки, Дуглас больше часа громил татар, ни на минуту не прекращая пальбу, и только потом бросил в атаку казаков. Началась жестокая схватка, которая поначалу шла с переменным успехом, но шедшая следом регулярная армия в полном порядке подходила всё ближе, и эта приближающаяся угроза заставила хана остановиться, а затем, когда Ласси, оценив ситуацию, направил в тыл татарам сына Дондук-Омбо Галда-Норму с четырёхтысячным отрядом калмыков, ханское войско начало поспешно отступать. Фельдмаршал не преследовал хана, а, расположившись лагерем, дал армии отдых.
Однако самому Ласси отдохнуть не получилось. Ушедшие в тыл татарам калмыки отчего-то не возвращались, и встревоженный таким долгим ожиданием, когда все сроки вышли, фельдмаршал с горечью решил, что они увлеклись преследованием, а потом их отрезали и перебили. Впрочем, уже на другой день пришло сообщение, что калмыки вернулись. Оказалось, Галда-Норма совершил самовольный бросок в горы до самого Бахчисарая. Ласси осерчал на него, но сын Дондук-Омбо привел много пленных, среди которых было несколько мурз, что смягчило фельдмаршала, и всё обошлось.
После возвращения калмыков Ласси приказал сниматься и повёл армию в главный лагерь, где был оставлен обоз. По прибытии туда фельдмаршал немедля собрал военный совет, на котором предстояло обсудить план дальнейших боевых действий. Со времени того крутого разговора на косе генералы в первый раз собирались вместе, но Ласси счёл за лучшее не поминать об этом, а сразу изложил главное.