елеза, на которых покоились балянусы, были маленькими памятниками о погибших кораблях и людях. На бурых кусках железа расцвели прекрасные цветы жизни: мертвый корабль становился почвой, на которой прочно оседали обитатели океана.
17 августа. С утра мы тралим ближе к берегу. Очень хорошо различимы его очертания. С «Успенского» берег кажется довольно плоским. Он опускается в океан невысокими красными обрывами. На берегу редкие деревья. В отличие от вчерашнего дня, сегодня «Успенскому» сопутствует удача. В одном из тралов 15 тонн сардины. Мешок с рыбой занимает почти всю палубу. Настроение у всех сразу же улучшается. Если выразить его за последнюю неделю графически, то получится кривая, подобная кривой температуры больного малярией: пики чередуются с глубокими провалами. Ведь сардина последнее время изволит ловиться через день.
Тралы продолжают приносить диковинных животных. Сегодня Володя притащил за хвост в лабораторию очень странное существо, отдаленно напоминающее жабу. На самом деле это рыба-мышь (Antennartus scaber). Если бы рыба-мышь не была сравнительно маленькой (сантиметров 15 в длину и сантиметров 10 в высоту), то она могла бы испугать кого угодно: до того у нее грозное и мрачное выражение «лица». Но морская мышь совершенно безобидна, чего не скажешь о попавшемся в том же трале причудливом диодоне, или еж-рыбе (Chylomycterus antennatus). Эта небольшая (сантиметров 25 в длину) рыба может заглатывать изрядное количество морской воды и благодаря этому раздувается, как шар. Тело диодона сплошь усеяно крупными колючками. К такому ощетинившемуся шару не знаешь, с какой стороны подойти. К тому же некоторые считают уколы диодонов ядовитыми. Естественно, что с ними предпочитают не связываться даже крупные обитатели океана. Когда диодонов поднимают на палубу, они раздуваются, как игрушечные черти, шипят и страшно вращают большими темными глазами, стремясь запугать окружающих. Их маленькие куцые хвостики при этом дергаются из стороны в сторону.
С самого начала плавания я стараюсь не пропускать ни одного заката и для наблюдения за ними обычно поднимаюсь на мостик. Так было и сегодня. Горизонт чист. Мне кажется, что особенно красивого заката не будет. Скучающим взглядом провожаю погружающееся в океан солнце. Глаз радуют только летучие рыбы, которые в лучах заходящего солнца блестят, как серебряные монетки, подброшенные в воздух. Вот уже три четверти солнечного диска скрылось за чертою горизонта, через секунду солнце исчезнет совсем. Но что это? В последний миг, когда верхушка солнца тонула в океане, в том месте, где только что виднелся его красный верхний край, ярко вспыхнул зеленый луч. Он тут же погас. Но зеленая вспышка еще некоторое время оставалась перед глазами. «Зеленый луч»! — громко закричал моторист Толя Данилевский, который с бака тоже наблюдал заход солнца.
Мое сердце радостно забилось. Зеленый луч — это своеобразное, редкое атмосферное явление, которое можно увидеть только при очень чистом горизонте. Оно связано с рефракцией солнечных лучей. Воздух при этом должен быть исключительно прозрачным.
Я продолжаю смотреть на закат. Небо окрашивается в изумительные черно-оранжевые тона, океан — в нежно-розовые. Солнце уже зашло, но закат разгорается все сильнее. У горизонта теперь расцветают голубые, зеленые, желтые краски. Кажется, что небо на западе сделано из яшмы. На фоне красочного неба застыли темные тучки. Но удивительнее всего черный силуэт Дакара, который слишком четок, чтобы казаться реальным. Он как будто бы вырезан из картона. За ним золотистое небо, на котором как будто положены сине-зеленые мазки. Говорят, зеленый луч приносит счастье тем, кто его увидел. Но я не думал сейчас о счастье, которое он может мне принести: я и без того был безмерно счастлив. И не только сегодня, но и почти все дни с 12 июля, когда начался этот увлекательный рейс. А если с сегодняшнего дня наше плавание будет озарено еще и яркой вспышкой зеленого луча, то о чем еще можно мечтать в этом рейсе!
18 августа. Послеобеденный трал сегодня просто шедевр. Чего в нем только нет! Крабы, раковины, пятнистые угри, извивающиеся, как змеи, и злобно открывающие пасть, и, наконец, мурена. Настоящая страшная мурена, которую мне приходилось видеть до сих пор только в музеях и в итальянском фильме «Голубой континент». Мурены (Миrаепа) — близкие родственницы угрей. Это необыкновенно хищные рыбы. У них совершенно голое тело. Передняя его часть ярко-желтого цвета, задняя — бурая. На теле имеется темный мраморный рисунок. Длина мурен достигает полутора метров. Встречаются они в Средиземном море, в прибрежье Атлантического и Индийского океанов. У них страшные хищные зубы, некоторые из этих зубов ядовитые. Укус мурены для человека очень опасен и может кончиться смертью. Ядовитой считается и кожа мурены.
Со смешанным чувством любопытства и страха рассматриваю я отвратительное создание, которое по праву может быть названо рыбой-коброй. В древнем Риме, как пишут в учебниках ихтиологии, мясо мурен считалось большим лакомством. Их откармливали в специальных бассейнах. Такие бассейны имелись у каждого патриция. Муренам посвящали стихи римские поэты. Но из глубины веков идет об этих столь знаменитых рыбах и дурная слава. Где бы вы ни читали о них, обязательно вам попадется такая фраза: «римские богачи для улучшения вкуса мурен откармливали их человеческим мясом, бросая в водоемы рабов». Эти же устрашающие сведения сообщают перепуганным студентам на лекциях профессора. Мурены и римские рабы — эти слова прочно срослись вместе для тех, кто хотя бы раз услышал о муренах.
Каково же было мое удивление, когда вскоре после поимки этого морского вампира я прочитал в книге Латиля «Подводный натуралист» о том, что истории о поедании муренами рабов, так же как и о содержании их в бассейнах, относятся к области басен. Этому вопросу Латиль посвящает в своей книге целую главу. Разобрав большое количество литературных источников и проведя очень интересные наблюдения за муренами в природе, Латиль приходит к выводу, что никогда мурены не питались и, более того, не смогли бы питаться человеческим мясом (это не позволило бы им сделать строение их пасти). Латиль находит и источник «классического» недоразумения с муренами. Оказывается, в древнем Риме слово «muraenae» было собирательным, и называли им не мурен, а речных и морских угрей, а также миног. Для мурен имелось специальное слово «fluta». В бассейнах богатые римляне содержали морских угрей. Это им, а не муренам, посвящались стихи и слава несравненного гастрономического продукта. Произведения римских писателей с латинского языка переводили люди, слабо знакомые с зоологией. Благодаря им ««muraenae» и превратились в мурен.
Но, может быть, богатые римляне бросали своих рабов в бассейны на растерзание угрям? Никто не спорит, в древнем Риме патриции зверски обращались с рабами. И все же в бассейны они своих рабов не бросали. Откуда же возникло это представление, которое по ошибке связывают с муренами? «Виновником» недоразумения является Сенека. В одном из своих произведений он описывает обед у патриция Ведиуса Поллиона, на котором присутствовал император Август. Случайно один из рабов, прислуживавших на обеде, разбил хрустальную вазу. Разгневанный хозяин тут же приказал казнить раба совершенно необычным способом: он велел бросить его в бассейн на растерзание «muraenae», т. е. угрям. Раб распростерся в ногах у императора, умоляя не о помиловании, а о возможности умереть другой смертью. Потрясенный жестокостью хозяина, император приказал помиловать раба, разбить все хрустальные вазы, находившиеся в зале, а осколки их бросить в бассейн.
Впоследствии этот случай был почерпнут у Сенеки Плинием, который описал его в своей «Естественной истории». Но, возмущенный приказом Поллиона, Плиний пишет о жестокости этого патриция, ничего не говоря о том, что приказ не был приведен в исполнение. Опираясь на Плиния, современные писатели и ученые приняли описанный им случай за совершившийся факт.
Латиль с истинно французским юмором подтрунивает над глубокомысленными учеными, которые перепечатывают друг у друга страшные сведения (как видим, совершенно недостоверные) о муренах, все время повторяя сделанную кем-то ошибку. И неверный факт, кочуя из одной книги в другую, при каждом перепечатывании приобретает все большую достоверность.
Глядя же на мурену, извивающуюся на палубе 18 августа, я видел в ней не только ядовитую рыбу, но и бессовестного пожирателя людей (в книге Латиля я еще не добрался до главы о муренах). В ушах звучали лекции, в голове мелькали страшные строчки из учебников. Мой страх перед муреной по мере того, как я смотрел на нее, все разрастался.
Володя надел резиновые перчатки. Он взял в руки сачок на длинной палке. Соблюдая максимальную предосторожность, поддел мурену сачком и понес к лаборатории. Еще мгновение, и мурена плюхнулась в раствор формалина. Только после этого я почувствовал облегчение.
Я хорошо знал Володю и был уверен, что при встрече с гадюкой он не испытал бы и десятой доли того «смущения», которое вызвала у него мурена. Володя спокойно брал голыми руками за хвост морских драконов и скорпен, фамильярно обращался со скатами, хотя каждая из этих рыб едва ли была менее опасна, чем мурена. Но он так же, как и я, читал учебники и слушал лекции. И у него, как и у меня, перед глазами стояли страшные картины, навеянные древней историей. Поэтому его, как и меня, при виде мурены охватывал ужас.
19 августа. Целый день небо покрыто густыми облаками. Лишь изредка сквозь разрывы облаков проглядывает солнце, и тогда неимоверно печет. То и дело сеет мелкий дождик. И это в сезон тропических ливней! Мы подводим первые итоги: тропики — без жары, океан — без штормов, зона пассатов — без пассатов, зона штилей — без штилей, сезон тропических ливней — без ливней. Весело получается. Исключения возведены в правила, а когда в порядке исключения случается то, что должно быть по правилам, нам кажется, что произошло чрезмерное происшествие.