В открытом океане штурманы «Успенского» определяли свои координаты астрономическим путем и по радиопеленгатору. Вблизи берега они «брали точки» по наиболее заметным предметам. Так, в районе Дакара эти точки брались по Зеленому Мысу и острову Горэ. Кроме того, несколько раз в день проводили определения с помощью секстана по солнцу. Вот почему солнце и берег нужны были сейчас нашим штурманам, как воздух.
Постепенно туман рассеялся. Вдали на севере мы различили еле заметный силуэт Дакара. Оказывается, потеряв ориентировку, судно сильно сместилось к югу. Минут через тридцать «Успенский» опять был там, откуда обычно начинались траления.
Часов в 5 вечера невдалеке от нас появился маленький испанский тунцеловный клипер. Он был окрашен в нарядный зеленый цвет. На полном ходу клипер пошел на сближение с нами. Одно мгновение даже казалось, что он хочет врезаться «Успенскому» в борт. Нам, конечно, нечего было бояться: это было бы похоже на столкновение велосипеда с автобусом. В последнюю минуту маленький тунцелов ловко отвернул в сторону и пошел параллельным курсом с нами на расстоянии метров двадцати от «Успенского». На клипере стояли люди. Они махали нам руками и показывали на юг. Казалось, они хотели сказать: «Зачем промышляете здесь сардину, когда там, на юге, можно успешно ловить тунца?» Вскоре показался второй тунцелов, который, так же как и первый, прошел возле нашего борта. Этот клипер был выкрашен в ярко-голубой цвет.
Тунцеловы закончили свой стремительный бег неподалеку от «Успенского». Они легли в дрейф, и, когда стемнело, около их борта на воде были видны яркие полосы света. Видимо, клиперы ловили сардину на электрический свет. Потом эту сардину используют в качестве наживки для лова тунцов.
10 сентября. На корабле объявили ночной аврал: в трюме оставалось еще много льда, который загромождал место, необходимое для хранения ящиков с замороженной сардиной, и лед нужно было убрать из трюма.
И вот к двенадцати часам ночи наша бригада, в которую входило человек пятнадцать, явилась в рыбцех в довольно странном для тропиков одеянии: на нас были надеты ватники, стеганые брюки, шапки-ушанки и валенки. Можно было подумать, что мы собрались на Северный полюс. По одному все спустились через люк из рыбцеха прямо в трюм. Из жаркого лета мы за несколько секунд совершили путешествие в холодную зиму. В трюме температура воздуха равнялась шестнадцати градусам ниже нуля, вокруг громоздились ледяные торосы. С наслаждением люди вдыхали свежий морозный воздух. Как мы соскучились по зиме здесь, под жарким тропическим солнцем! Пускай зима была не настоящей — она и такая была мила и дорога нам, потому что от нее веяло дыханием родной земли.
Разделившись на группы, мы начали рубить лед; отваливающиеся куски укладывали на платформу, спущенную на стреле прямо с палубы. Время от времени платформу поднимали наверх и лед вываливали за борт. Быстро бежало время. Люди работали с большим подъемом. К утру весь лед извлечен из трюма. Так же быстро, как и накануне, мы совершили обратное путешествие из зимы в лето, с «Северного полюса» в тропики.
11 сентября. Опять сегодня нас наведал военный гидросамолет. Он долго кружил над «Успенским» на высоте трехсот-четырехсот метров, и мы никак не могли понять, что ему от нас нужно. Посетил нас сегодня еще один, более приятный гость.
На планширь, недалеко от нашей лаборатории, сел дикий голубь. Появление птицы на корабле всегда трогательно. Но голубь — олицетворение спокойствия, мира, беззаветной верности в любви — вызвал на «Успенском» особую радость. Ему поставили на баке миску с водой. Голубь слетел с планшири на палубу и опустил клюв в воду. Мы старались не делать резких движений и говорили вполголоса, чтобы не вспугнуть птицу. Голубь позволил себя сфотографировать с расстояния двух с половиной метров. Птица провела у нас в гостях более двух часов, а затем улетела в сторону берега.
12 сентября. Сегодня ровно два месяца с начала плавания. Но, признаться, об этом мы больше думали вчера. Сегодня все мысли поглощены сообщением, переданным утром по радио. В Советском Союзе запущена ракета к Луне! Не было человека на корабле, оставшегося равнодушным к этому известию. Да и как оно могло не взволновать людей, когда свершилось одно из величайших событий в истории человечества. Когда спустя два дня торжественно объявили, что ракета достигла Луны, на корабле был настоящий праздник. В салоне, на палубе, на подвахтах все разговоры велись только об этом.
С каждым днем становилось все больше чаек. Сейчас их за кормой целая туча. Они оглушительно кричат и бросаются к воде. Коснувшись ее лапками, они схватывают клювом сардину и улетают в сторону. Во время соприкосновения с водой чайки высоко поднимают крылья, чтобы не замочить их. Вероятно, с мокрыми крыльями им тяжело летать.
До вечера небо было ясным. Но после захода солнца с запада медленно пополз в нашу сторону фронт мрачных туч. По ним то и дело пробегали яркие вспышки зарниц. В тучах почти беспрерывно полыхало синее пламя. Вспышки следовали каждые полторы-две секунды, иногда сливаясь друг с другом. Поэтому небо почти все время было ярко освещено.
Как только тучи приблизились, зарницы сменились ослепительными вспышками молний. Извилистые стволы молний ветвились в тучах и уходили в океан. Трудно не любить грозу. В ней проявляется вся необузданная мощь природы, а что может волновать сильнее, чем зрелище вырвавшихся на волю не подвластных человеку сил. Но, честно говоря, сейчас нам стало не по себе. Я никогда не видел таких ослепительно ярких вспышек. Странным казалось, что почти не было слышно раскатов грома. Это придавало всему происходящему вокруг налет какой-то таинственности. Лишь иногда откуда-то издалека доносился приглушенный гул или рокот.
Вскоре тучи закрыли все небо. Теперь молнии полыхали со всех сторон. Как ни странно, упало лишь несколько тяжелых капель дождя. Ливня, которого мы ждали, не было. Нередко молнии одновременно прочерчивали небо в нескольких местах. Стало светло, как днем. Было заметно, как от некоторых молний как бы отрывались яркие искры. Несколько мгновений они совершали самостоятельный полет. Гром по-прежнему долетал откуда-то издалека. Видимо, электрические разряды возникали очень высоко. Невозможно было оторваться от зрелища полыхающего неба. Океан тоже начинал светиться. Дельфины оставляли в воде слабо фосфоресцирующий свет.
13 сентября. Всю ночь продолжались вспышки. Каюта то и дело озарялась синим светом. Но это не мешало нам спать. Утром ничто не напоминало о ночном ненастье. Стояла изумительно ясная, типично тропическая погода. Впрочем, мы уже заметили определенную закономерность. Днем было тихо и ясно, ночью налетал шквал или надвигалась гроза.
16 сентября. Чувствуя, что наша работа движется к благополучному концу, мы занялись переборкой «гробов». Материала там уже столько, что больше нельзя втиснуть ни одной рыбы. Поэтому мы тщательно просмотрели нашу коллекцию и выбросили наименее ценный или испортившийся материал. Теперь можно спокойно добирать наиболее интересных рыб. Уже сейчас ясно, что в Керчь мы привезем неплохую коллекцию. Примерно три четверти ее пополнит институтский музей, остальное можно будет подарить школам.
Вечером, когда выдалась свободная минута, я открыл том Паустовского. И до смерти потянуло домой! Захотелось брести по чуть всхолмленной равнине, видеть перед собой волны колышущейся ржи, слышать пение жаворонков в вышине, купаться в тихой, заросшей камышом речке. Все это может осуществиться не раньше следующего лета. Пока же мне будет достаточно увидеть осыпающуюся с деревьев листву и пройтись по тихим улицам маленькой Керчи. Листопад я еще, наверное, застану.
Но в тоску по родной земле вплеталось и другое чувство, оно также усиливалось с каждым днем. Грусть от предстоящего вскоре расставания с океаном. Океан все больше поражал нас своей красотой, все сильнее завладевал нашими мыслями и сердцами.
Закаты были один удивительнее другого. Сегодня нас поразили не столько краски, сколько необыкновенной формы облака у линии горизонта. Очертания их все время менялись. Казалось, что по небу бегут навстречу друг другу толпы людей. Мы ясно видели стариков с крючковатыми носами и козлиными бородами. На головах у них были высокие шапки. За стариками спешили сгорбленные старухи. Они опирались на сучковатые палки. За старухами тянулись вереницы молодых мужчин и женщин. Они несли или вели за руку детей. Но вот старики и старухи превратились в первобытных людей. Косматые шкуры спадали с их плеч, а в руках они держали громадные палицы. Прошло еще немного времени, и вместо, людей на горизонте появились какие-то страшные чудовища, похожие не то на сказочных животных, не то на доисторических ящеров. И все эти силуэты были окрашены в золотистый, розовый, оранжевый, черный цвета.
18 сентября. Вечером тропики вновь подарили великолепный закат. Как только солнце скрылось за горизонтом, по небу вдруг разлилось зеленоватое сияние. Я никогда не видел такого странного, необыкновенного цвета неба. Он напоминал цвет яшмы. Прошло еще несколько минут, и внезапно таким же зеленоватым светом вспыхнул воздух. Воздух стал необыкновенно густым. Казалось, можно протянуть руку и схватить его пальцами. Мы находились на дне удивительного светящегося океана. Сквозь этот океан просматривались легкие сиреневато-серебристые облака. Люди бросили работу и застыли в изумлении. Все, что происходило вокруг, казалось нереальным. Никто не мог сказать, сколько времени продолжалось зеленоватое сияние. Когда оно наконец потухло, мы еще долго не могли придти в себя.
20 сентября. До выполнения задания по заморозке рыбы остаются считанные дни. По остальным же показателям план рейса уже давно перевыполнен. Теперь наше возвращение на Родину стало делом ближайшего времени. Если рыба продержится еще несколько дней, то на нашем листке на стене лаборатории можно будет поставить точку. Только бы она продержалась! Этим живут, об этом думают все.