Препятствовать подобному я не стал. Пусть уж лучше так выйдет, чем ещё и с этой дамочкой ссорится. К тому же глядишь будет в столице при дворе благожелательно настроенный ко мне человек. Мелочь конечно, а приятно. Хотя такая ли мелочь? Нет, Эйдис конечно женщина, к тому же восьмой или девятый ребёнок Великого Конунга, не великого полёта птица. Но при этом кровь не вода, определённый вес слова девушки имеют. Так что всё в целом сложилось довольно неплохо и пьянку можно было считать удавшейся.
А с утра пораньше я ополоснулся в море, прогоняя остатки сна и по воде отправился с пляжа в ту часть острова, которая изобиловала торчащими из воды скалами и валунами. К кораблям это было достаточно близко, чтоб меня даже было видно с палуб крайних драккаров, частично вытащенных на берег, но вместе с тем достаточно далеко, чтобы никому не мешать очередным «Хшщщ», оплавившим камни. А огонь их реально оплавлял! Мощь звуковой магии заметно возросла, что не могло не радовать и побуждало меня в скором времени взяться за перо. Помимо чтения книг я довольно скрупулёзно вносил в дневники всё что касается моих магических исследований и опытов.
От них меня правда к сожалению отвлекло появление Эйдис, решившей тоже прибыть морем. Паршивка не придумала ничего умнее, чем отправится плавать в нательной рубахе ниже колена, в которой выбралась из воды на один из камней со словами:
— Доброго утра. Вижу не одна я люблю освежиться.
Мне на это оставалось только мысленно поморщится. Ну да, ну да, просто здравствуй, просто как дела. И расположилась ты так чисто случайно, чтоб намокшая ткань получше формы очертила. В слух мне правда пришлось ответить:
— Доброго. Сегодня море особенно бодрит, аж вылезать не хочется.
Только вот сказав это, я начал спускаться в воду. Контролирую своё тело я конечно хорошо, однако сопротивляться физиологии всегда непросто, а даме не к чему видеть, как начинают топорщится моя набедренная повязка ввиду долгой разлуки с женой. Столичная аристократка однако имела несколько иное мнение и вместо того чтобы отпустить меня с миром проговорила:
— Можно задать тебе вопрос?
На ты мы перешли ещё вчера под хмельной мёд, в воде я был уже по пояс, а отказывать дочке Густова на пустом месте причин вроде бы не было, потому мне осталось только пожать плечами со словами:
— Задавай.
— Ванланд ведь был не совсем не прав. А дракон пал не совсем так, как ты со своими людьми рассказал?
— Не совсем — честно признался я — У всех есть свои маленькие тайны и то как правильно убивать драконов относится к моим. Не сомневаюсь, что у твоего клана таких тоже хватает, одно наследие Ойвинда Ледяного Дракона чего стоит, как и причины, почему вы им не пользуетесь.
Посмотрев на мою лукавую улыбку Эйдис подумала пару секунд, но потом всё же поинтересовалась:
— И что же ты знаешь о наследии нашего великого предка?
— Тоже что и все, только не бездумно слушаю саги под хмельной мёд — развёл я руками — В той же «Песне о двух драконах» чётко и ясно сказано, что в небе сражалось два ледяных монстра, рвали друг друга когтями и клыками, пытаясь заморозить ледяным дыханием нескончаемой зимы. Да и в остальных сагах хватает намёков на то, что ваш основатель время от времени сражался отнюдь не клинком или магией. Так что у вас точно должен быть припрятан секрет, как обернуться до ужаса опасной летающей волшебной тварью. Вирдман не мог не оставить его потомкам.
— Коготь и Клык звались магические клинки Ойвинда, что до сих пор лежат в нашей оружейной на почётном месте. А свой собственный кинжал на цепи ты называешь Жало Скорпиона — рассмеялась девушка — Да и с чего бы нашему пращуру быть не воином, а вирдманом? Ледяное дыхание было артефактом вроде пояса, который носит Ванланд. Жаль только его Ледяной Дракон в старости всё таки утратил.
— С чего бы, спрашиваешь ты? — отозвался я, заходя всё глубже в воду спиной вперёд и радуясь, что дно тут обрывается в морскую бездну очень резко — Наверно потому, что мы с Ойвиндом немножко похожи.
После последних слов мной был совершён несложный трюк с падением в воду из которой я поднялся уже в виде морского змея. Только вот драконье сердце похоже отметилось и тут, мои размеры были несколько больше ожидаемых, я вполне себе сравнялся с молодыми особями «северной породы», которых уже можно считать взрослыми. Эйдис правда не была в восторге от моей безобидной шутки. Она вскочила на камне, где прежде сидела, рефлекторно попытавшись нащупать на отсутствующем поясе топор с возгласом:
— С#тья!
— Ха-ха, видела бы ты сейчас своё лицо! — телепатически передал я ей.
— Альвгейр! Ё@ твою ₽@! У меня чуть сердце прямо в руки к Хелль не прыгнуло!
— Ну так не прыгнуло же — снова рассмеялся я, жалея что делаю это беззвучно — Тебя до кораблей подбросить?
— В смысле? — последовал вопрос от девушки.
— В прямом — отозвался я, подбираясь к ней по скрытым под водой камням — Цепляйся за мою шею и заставим твоих телохранителей, что сейчас бегут сюда, сложить пару новых сочных ругательств.
Как я и ожидал авантюризм Эйдис был не чужд и она на меня только что не прыгнула. Везти лишний груз над водой было неудобно, я всё таки не плезиозавр с длинной шеей и четырьмя ластами. Но с горем пополам управился и сгрузил рыжеволосую валькирию на палубу её корабля под офигевшие взгляды хирдманов Великого Конунга, не удержавшись на последок тихо передать телепатией ей одной:
— Теперь можешь всем хвастаться, что прокатилась на самом большом из змеев Ассонхейма.
От такой формулировки незамужняя барышня покраснела, сверкнув на меня глазами, но мне удалось быстро ретироваться гнусно подхихикивая про себя. Не одной Эйдис надо мной издеваться в мокрой рубахе на голое тело. Я за такое могу и отомстить.
Интерлюдия 3
Великий Конунг Ассонхейма Густав Клауссон спокойно выводил буквы на листе пергамента остро отточенным гусиным пером, игнорируя присутствие в своём кабинете ещё одного человека, стоявшего перед ним. Указ о направлении в Соколиное Гнездо четырёх кнорров с земном и двадцати бочек с черновересковым мёдом обретал свою форму. Сегодня ты помогаешь клановому конунгу, показывая свою щедрость, завтра он помогает тебе, выставляя воинов или нужным образом голосуя на совете конунгов, буде тот придётся собрать. Привычная работа механизма власти, состоящая не только из силы правящего дома и клана, но и из сдержек, противовесов, а так же взаимопомощи. Фокус тут был только в том, чтобы выгода Викры была несколько больше любой клановой столицы.
Его отец, Клаус Хельгисон, к сожалению забыл это небольшое правило. Нынешнему Великому Конунгу в результате пришлось наглядно всем пояснять, что как раньше уже не будет. Первые годы его правления оказались трудными, на него многие давили в надежде на то, что молодой человек, севший на трон почти сразу после Сяньского похода, прогнётся. В конце концов от лица кланов, отстаивающих существующее положение вещей, выступали прославленные воины и полководцы. Но и сам Густав во время конфликта с желтолицым императором не прятался в задних рядах строя. Другие народы могут позволить себе правителей, чьи дети лишь отправляют воинов в бой, у ассонов их должно вести за собой, рискуя собственной жизнью на ровне с хирдманами. Да, конечно хускарлы сына конунга могут прикрыть, но не от всего. Доказательством тому были два мёртвых старших брата нынешнего Великого Конунга и его собственные боевые шрамы. А когда очередной горлопан окончательно перегнул палку, Густав просто без затей вызвал кланового конунга на поединок, как воин воина, и разрубил от плеча до паха. После этого баланс взаимопомощи начал смещаться в правильную сторону, а дальше парочка удачных военных походов с доброй добычей вполне закрепили за правителем должный уровень авторитета.
Хотя некоторые эксцессы случались до сих пор. Его отец весьма благоволил в своё время правителю касаток и те восприняли перекрывание живительного ручейка денег с продовольствием довольно болезненно. На какие либо открытые действия их запала не хватило, но островные кланы вполне себе успешно начали играть в автономию и непокорство. Густав терпел это до определённого момента. В конце концов такая оппозиция была неплохим пугалом, ведь те кто принял новое положение вещей успешно богатели и всегда могли рассчитывать на руку помощи в случае проблем, а вот не столь разумные ассоны беднели и теряли в силе. Но весьма кичились своей мнимой независимостью, часто задирая представителей более лояльных кланов даже в столице под его неусыпным оком.
Собственно история из-за которой его гость сейчас терпеливо ждёт, когда на него найдётся время началась именно из-за одной глупой ссоры в Викре. Её зачинщик благополучно отправился на суд богов, а его убийца был изгнан самим Густавом. В конце концов в тот момент с касатками кажется что-то начало налаживаться, можно было сделать в их сторону небольшой реверанс за счёт никому неизвестного тогда сопляка-полукровки.
Теперь можно было смело признать, что тогда была допущена ошибка. Касатки отнюдь не бросили портить нервы Великому Конунгу и в итоге дошли до того, что стали привечать лесных эльфов. Южан! Правило о том, что этих козлов нельзя пускать в северный огород было куда более фундаментальным, чем какой-то там баланс взаимопомощи. Есть вещи, которые можно терпеть, а есть то, что терпеть нельзя. Сами боги заповедали так! Южане хитры, коварны и двуличны, там где ассоны идут к цели прямой дорогой, прокладывая путь честностью и доброй сталью, он пойдут на любую подлость, не побрезгуя не ни ложью, ни отравой. Именно потому, что правящий дом придерживается имеющейся политики Ассонхейм всё ещё принадлежит ассонам, а их народ не платит какую-нибудь десятину церкви света или не выбрасывает деньги на какие-нибудь торговые пошлины. Пошлины… Любой дурак знает, что если тебе ими грозят, коль ты не выполнишь какие-нибудь требования, то ни платить их, ни прогибаться нельзя. Начав танцевать под чужую дудку даже в малом, ты станешь отдавать врагу всё больше и больше, пока однажды у тебя не останется ничего. А начав пускать в дела своего клана представителей южной державы, ты начнёшь служить отнюдь не интересам Ассонхейма.