Закончив указ и просыпав чернила мелким песком, чтобы высохли, Густав отложил немного в сторону свиток и сложив руки перед собой, проговорил:
— Скажи мне, Синдри, ты помнишь Сагу о Бьярни Удачливом? Он ещё моему пра-пра-прадеду подарил драконий череп, что сейчас висит над моим троном.
— Помню, мой конунг, — ответил тот, кого можно было назвать главным Оком Одина.
— Тогда ты должен помнить, что он тоже был изгоем и преподнеся свой дар он отменил своё наказание, не так ли? — задал новый вопрос официальный ставленник всё того же Одина в Ассонхейме своему советнику, соратнику и пожалуй даже другу.
— Так и есть, — мрачно кивнул главный прознатчик правителя всех северных варваров, зная привычки своего владыки. Когда Сигурд так спрашивает самый разумный вариант отвечать коротко и по существу. А главное не умничать, дружба — дружбой, а работа — работой.
— Красивая вышла история, — удовлетворённо кивнул Великий Конунг, будто радуясь высокой эрудиции подчинённого. — До сих пор её не забыли и особенно часто поминают эту сагу сейчас. Не хочешь мне подсказать почему?
— Из-за Песни о победителе двух драконов, — отозвался Синдри Фроудсон.
— Верно. И слова вроде в ней верные, — покачал головой Густав. — Маленький, но гордый Белый Ворон был сначала изгнан большим и страшным Ледяным Драконом, но возмужал, а потом бросил вызов Красному Ящеру, убившему его родичей и их союзников, свершив в итоге месть не за свою гордость, а за жизни других. Поступок и правда достойный саги. Однако будто этого было мало, его принялся хулить при всём честном народе Дракон Камня, который быстро получил по своей гранитной башке. Став вторым побеждённым драконом. И вроде бы Огненноглавая Драконица убеждала пойти Белого Ворона на поклон к её отцу, окончив своё изгнание, но тот вынужден был отказаться. Как там было, — седобородый мужчина на секунду задумался, а затем нараспев проговорил:
— Я молод был, горяч и изгнан,
Но в странствиях мудрее стал.
Я Ассонхейму щит от лжи поставил,
А меч мой молнией сверкал.
Но мне наградой стало горе
И счастья я уж не видал,
Я вновь не сдался и над драконом
Свершил за родичей свой суд,
Однако ты меня в…
Спустя пару секунд тишины владыка ассонов произнёс:
— Нет не запомнил дальше рифму. Но зато очень хорошо помню, что речь там обо мне и моей справедливости. Один раз изгнал за проступок, второй раз — за доблесть, а за воистину конунговский подарок могу как щедро наградить, так и в каменный мешок посадить или и вовсе казнить. А потому нет у Белого Ворона причин лететь в зубастую пасть Ледяного Дракона, если ему жизнь и свобода дороги. Тебе кажется эта сага красивой?
— Нет, — односложно ответил Глаз Одина.
— Вот и мне не кажется, Синдри, — сообщил правитель Ассонхейма. — Скажи мне, на кой Хелль ты туда вообще отправил Ванланда?
— Его отец попросил, аргументировал даром чуять ложь, что может быть полезно мужу вашей дочери, — отозвался немолодой воин и шпион, чьи волосы уже посеребрила седина.
— Дьярви всё никак не успокоится, даром что наши дети друг другу ни демона не интересны. Хорошо хоть у Эйдис голова на плечах есть и она сумела удержать ситуацию под контролем, — фыркнул Густав. Успех позднего ребёнка был ему приятен, но всё-таки было бы неплохо, если бы его прознатчик и мужчина, который приставлен сопровождать кровиночку были более компетентными людьми. Да, ассоны не склонны к интригам и прочим тонким материям, но простодушными-то их не назвать, хитрость им не чужда. А значит они могут и должны действовать изящнее, особенно в таких вот вопросах!
— Так и есть, — тем временем опять кивнул собеседник.
— Говори уж, по глазам вижу, есть что мне сказать, — махнул рукой выпустивший пар Конунг. Орать на подчинённых он не любил, но его спокойного тона они, тем не менее, боялись как огня. И было отчего.
— Меня несколько беспокоит её сближение с изгнанником и его подарок в виде костяных наростов со спины и красной чешуи. Это конечно не свадебный дар, но всё равно дорого, к тому же Эйдис в последние недели стала больше проводить времени, шушукаясь с матерью и подругами, а не на тренировочной площадке, что на неё непохоже, — отчитался шпион.
— Матримониальные планы оставь мне, тебя они не касаются, пока я не скажу иного, — дёрнул щекой Густав. — Если надо будет женить её на изгнаннике, значит женю, никуда они от меня не денутся. А если подобное будет вредно для дела, то этого просто не случится.
— Как скажете, господин, — не стал спорить с начальником подчинённый.
— Есть какие-то дополнения о том, что происходило на Скале Изгнанника и творится сейчас в медвежьих кланах? — с усмешкой применил Конунг новый топоним.
— Ничего важного. На острове прошли тренировочные поединки между хирдманами Белого Ворона и желающими вступить в его хирд. Хотя дружина у изгнанника молодая, сил и сноровки воинам не занимать, к тому же повлияло драконье сердце. В общем, взрослых мужей, которые поначалу возмущались предложениями, после схваток взяли на доли дренгов. Но их недовольство было сглажено обещанием арканитовых броней и продвинутой алхимии, что достанутся им чуть ли не бесплатно. У косолапых наблюдается некоторый ажиотаж в связи с тем, что на следующий год молодой ярл собирается опять расширять своё войско. Добыча у него с дракона баснословная, ожидается новый импровизированный турнир между дружинниками и соискателями, некоторые собираются по весне на Скалу Изгоя даже не вступать куда-то, а просто людей посмотреть, себя показать.
— В принципе, приемлемо, — кивнул Густав. Весной много кто должен был пройти Дефертский пролив и повернуть к эльфам. Было бы недурно связаться с Сигурдом, если медведи присоединятся прямо оттуда, выйдет неплохо, только следует напомнить о бдительности. Лесные ушастики весьма неглупы, могут попытаться дать в море бой их силам, пока те не собраны в кулак. Тем более, что без хмельного мёда на том скалистом клочке суши явно не обойдётся. — Кстати об алхимии, я так понял, Бруни Вардисон отправился на зиму во Фростхейм?
— Пока что всё выглядит именно так. Семьи хирдманов и самого интересующего нас ярла так же отправились на север, вместе с кноррами, что везли припасы и стройматериалы. Информация пока не подтверждённая, но якобы Белый Ворон с присными отстроили высокий чертог целиком из магической древесины, но жмутся на все дома в городке из неё. Уж больно выгодно ею торговать, — проговорил Синдри.
— Про его корабль ты тоже говорил, что подтверждения нет. Однако в итоге выяснилось, что он и правду с мачтой из Хрустальной берёзы и досками обшивки из Ледяной сосны, — покачал головой Конунг. — Впрочем, это ладно, если понадобится, не сами купим, так через Сигурда, как арканит. А вот уехавшие семьи — это хуже.
— Тут мы были бессильны, — ответил прознатчик.
— Знаю, мешать бы стал только кто-нибудь вроде Ингольва, — проворчал Густав. — И уж сделай мне одолжение, старый друг. Не подключай больше к этому делу идиотов. Есть какие-нибудь вопросы?
— Нет, господин, — ответствовал Глаз Одина.
— В таком случае можешь идти, — махнул рукой владыка Ассонхейма, возвращая взгляд к бумагам. Вопрос с подчинённым был временно закрыт, теперь можно было возвращаться к обычной административной волоките всех правителей.
Она прочно захватила Густава до самого вечера, требуя всё новых решений, резолюций, указов, уточнений, проверок, проверок проверяющих… Только наивный человек думает, что конунги, короли или императоры правят сами. На деле их власть заканчивается на пороге их кабинетов, дальше вращаются шестерни государственных машин, состоящих из государевых людей. Которые делают свою работу не как надо, а в меру своего разумения, постоянно беся верховное начальство. Конунг тут мог лишь радоваться тому, что Ассонхейм устроен иначе, чем та же Сяньская империя, вот уж где чернильное семя правит бал, говорят чиновников там тысячи или даже десятки тысяч. И все получают деньги как из налогов, так и со взяток… Неудивительно, что пять десятков лет назад северяне надавали по шее заносчивым желтолицым, с такой-то организацией. У Ассонов общество разделено на кланы, это конечно предъявляет очень серьёзные требования к правителю, слабого сожрут с сапогами и не поморщатся, но зато регулируется всё в основном само, региональными властями. Попробовали бы тот же Сигурд Медведь или Эйвинд Сокол паршиво заботиться о своих подопечных, им бы тоже быстро пояснили, насколько зря они усадили задницы на троны. А если плохо объяснялось бы, так сам Густав бы помог, ему не нужны были ни идиоты, ни вассалы с сомнительной лояльностью. Даже те же касатки неплохо себя чувствовали так долго только потому, что прежде всегда откликались на призывы выставить воинов в походы. Однако, сколько верёвочке не виться, а кончику всё равно быть.
С этой мыслью Великий Конунг встал из-за стола и покинул свой кабинет, отправившись на свежий воздух. Высокий чертог Викры и правда был высоким, его построили ещё при Ойвинде Белом Драконе и сооружение вышло циклопическим, его можно было увидеть из любого уголка столицы, над которым дворец-крепость доминировал. Даже гигантский ясень в главном капище севера был заметно ниже. Хватало на постройке как галерей для лучников с бойницами, из которых удобно вести стрельбу сверху вниз, не подставляясь, так и открытых балконов, которые было бы правильнее называть площадками. Самая верхняя и самая крупная вовсе была примерно тридцать на сорок шагов и на ней обычно устраивали совет конунги под Оком Одина, если всё-таки перед ними вставал вопрос, который необходимо решать сообща.
Густов сомневался, что для Отца Дружин есть разница, соберутся ли они под крышей или на свежем воздухе, но традиции придерживался. К тому же сам огромный балкон ему нравился, особенно по вечерам. Приятно было посмотреть на свой город почти с высоты птичьего полёта, убедившись лично, что он растёт и развивается. Правда в этот раз он оказался там не в одиночестве.