Морской 73-й зенитный артполк, которым командовал майор Л.С. Гассель (комиссар – А.М. Кисляков, начальник штаба – майор П.М. Сологуб), прикрывал порт. В боях на морском направлении уже отличились орудийные расчеты сержантов Безрука, Манюни и Павленко, а рядовой Михаил
Коптюх и сержант Илья Лагутин заслужили высокие награды Родины. На счету батарей старших лейтенантов П.А. Кушнира и М.Ф. Логинова по четыре сбитых самолета. Оба командира Указом Президиума Верховного Совета СССР за высокое боевое мастерство награждены орденами. Более десяти самолетов сбили зенитчики 638-го полка подполковника Г.Б. Света. Армии было тяжело, и ей на помощь не раз посылались зенитные артдивизионы капитанов Барсукова и Богоутдинова, батальоны майоров Гудыма и Мельника. В общем, наша ПВО воевала в небе, на суше и на море. И в этом заслуга командиров, а также комиссаров И. Подколзина и А. Тимошенко.
В помощь войскам Восточного сектора были еще направлены две канлодки: «Красная Грузия» под командованием капитана 3-го ранга Г.В. Катунцевского (комиссар – Н.И. Епонешников) и «Красная Армения» (командир – А.И. Коляда, комиссар – М.А. Серов). Их артиллеристы П.Г. Кравченко и В.Р. Шульмейстер выехали в полки корректировать огонь, оставив на кораблях лейтенантов Алейникова, Кудрина, Лушкина. Это была крепкая поддержка и пограничникам, и морякам. Положение на участке 1-го морского полка несколько стабилизировалось. Яков Иванович Осипов показал себя храбрым и мудрым командиром.
Одесса приковала к себе уже 8 вражеских дивизий. Какое это облегчение Южному фронту! А там наши войска продолжали отходить под вражескими ударами. 15 августа пал Кривой Рог. 18-я армия отходила к Днепру, а 9-я – от Николаева к Херсону. В ее арьергарде отходил личный состав Николаевской военно-морской базы, сведенный в отряд под командованием контр-адмирала И.Д. Кулишова и полкового комиссара И.Г. Бороденко, и своим зенартполком (командир – А.В. Мухряков) отбивался от вражеских танков. 19 августа войска фронта переправлялись через Днепр. Рядом с Одессой сражался Очаков. Вице-адмирал Левченко, отправив 14 августа из Николаева на Днепр флотилию, сам убыл в Очаков. Части гарнизона выдвинуты на рубежи обороны, и уже 10 августа очаковские батареи вели огонь по врагу
15 августа Г.И. Левченко был у нас. С Жуковым выехали посмотреть, как воюют моряки. Мы с Ивановым пытались было отговорить их от этой поездки, так как далее КП полка под минометным огнем, но они даже не удостоили нас ответом. К вечеру вернулись. Морская форма имела жалкий вид, на ней засохшая глина. В поисках Осипова они пошли на КП 1-го батальона, попали под обстрел и получили хорошую практику передвижения по-пластунски. Да им не привыкать – оба старые сухопутные бойцы, воевали против Деникина, Колчака, Юденича. Вот и вспомнили старину.
После встречи с командованием армии Гордей Иванович убыл в Очаков. Здесь развернулись бои за город. Стрелковый батальон Одесской базы под командованием майора А. А. Бондаренко, пограничники майора А.П. Изугенева, инженерная рота базы капитана И.Е. Зайцева, катерники капитан-лейтенанта Н.Л. Каневского, подразделения капитан-лейтенанта А.В. Пичугина и майора М.Т. Кудлая, ополченцы под руководством секретаря райкома партии П.Е. Назаренко вступили в жестокую схватку с 50-й пехотной дивизией противника, имевшей огромный боевой опыт войны в Европе. Наши подразделения поддерживали огнем береговые 203-миллиметровые батареи капитанов И.А. Радченко и А.С. Савона и сторожевой корабль «Кубань» под командованием старшего лейтенанта И.А. Кожухаря. Их огонь на передовой корректировали старший лейтенант Н.А. Юрасов и лейтенант Л.И. Сыркин.
Видимо, от командира 50-й немецкой дивизии пошло донесение о боях под Очаковом, так как после войны мы прочтем в дневнике начальника германского Генштаба Гальдера запись от 19 августа: «В районе Очакова противник предпринял контратаки на участке 50-й дивизии»[20]. Гальдер четырежды упоминает в дневнике этот маленький городок со скромным морским гарнизоном. Защитники Очакова дали предметный урок немецкому командованию. Их стойкость ошеломила гитлеровцев, и они стали усиливать дивизию танками, артиллерией и авиацией. При защите Очакова в боях с танками, пехотой и самолетами отважно действовал личный состав зенитных батарей старших лейтенантов Р.Н. Дерягина, Е.А. Бржозовского, А.П. Овсянникова, А.С. Вознесенского, И.А. Попирайко из дивизиона В.А. Моисеева.
И только когда были израсходованы все снаряды, пушки береговой и зенитной артиллерии разбиты, а защитники Очакова понесли тяжелые потери, защитники города, после рукопашных схваток в городской черте, в ночь на 21 августа отошли на кораблях на Кинбурнскую косу и острова Березань и Первомайский. Они создали здесь новый оборонительный рубеж, который имел важное оперативное значение, так как прикрыл Западную Таврию. Очаковцы помогли и Одессе: проходившие вблизи Очакова и вдоль Тендровской косы морские коммуникации до конца обороны Одессы были недоступны для противника. Мы в Одессе понимали то важное дело очаковцев, которое они выполняли в интересах города и армии, на полтора месяца оттянув с главного направления к Очакову и островам дивизию противника со средствами усиления.
Конечно, на фоне сражений всего советско-германского фронта Очаковская оборона – это боевой эпизод. Но в нем как в капле воды отразился дух советского народа – громить фашистских захватчиков везде и всюду, до полной победы над ними.
С Днепра на остров Первомайский прибыл Левченко. Он дал высокую оценку стойкости защитников Очакова и утвердил организацию обороны на новом рубеже. Оставив генерала Кузьмичева во главе обороны на островах и косе, Гордей Иванович убыл в Одессу – помочь Жукову.
Оборону Одессы подчинить флоту
Начальник германского Генштаба Гальдер 19 августа записал в своем дневнике: «Противник продолжает оказывать сопротивление нашим частям, наступающим на Одессу». А на другой день дополнил запись: «Одесса все еще продолжает вызывать беспокойство»[21].
В первых августовских боях защитники Одессы выдержали экзамен на боевую зрелость. Был преодолен психологический барьер – начал рушиться миф о непобедимости гитлеровских армий. И какие бы испытания нас ни ожидали, мы крепко уверовали, что врагу не взять Одессу. Можно утверждать, что в середине августа завершилось становление обороны Одессы.
Но исподволь вставал вопрос о подчиненности обороны Одессы. Ведь войска Южного фронта уже на Днепре, а его штаб в четырехстах километрах и он практически не управляет Приморской армией, и фронт не снабжает ее. Нам казалось, что над этим думают и в Севастополе, и в Москве.
Решение вопроса ускорил случай. По докладу начальника гарнизона Жукова командарм решил разгрузить Одессу от скопившихся в ней тыловых подразделений 9-й и 18-й армий и отправить их морем к месту дислокации армий. 16 августа они начали грузиться на суда. В тот день уходил большой конвой в составе семи судов и восьми кораблей охранения. На них 13 тысяч эвакуируемых (женщины, дети, раненые), воинские тылы и оборудование предприятий. Мне приказано провести инструктаж (конференцию) капитанов и командиров.
Судами командовали опытные капитаны дальнего плавания А.Н. Моргунов («Днепр»), В.Я. Плаушевский («Армения»), В.И. Бацаценко («Восток»), Г.И. Вислобоков («Кубань»), С.Н. Кушнаренко («Пестель»), Ф.Г. Родити («Азов»), А.Ф. Шанцберг («Ворошилов»). Им дано сильное охранение: эсминцы «Беспощадный» и «Безупречный», которыми командуют капитаны 3-го ранга Г.П. Негода и П.М. Буряк, а также шесть «охотников» во главе с комдивами капитан-лейтенантами П.И. Державиным и Г.И. Гнатенко. Группу лоцманов возглавлял капитан дальнего плавания М.И. Белуха. Командиром конвоя был назначен комдив эсминцев капитан 2-го ранга Б.А. Пермский.
Уже заканчивалась конференция, когда комендант порта капитан-лейтенант П.П. Романов доложил, что на посадку пошли солдаты с оружием. Я поспешил к судам. Оказывается, с грузами тылов 9-й и 18-й армий уходили не только материально ответственные лица, но и вооруженные подразделения из охраны этих тылов, что не вызывалось потребностью. И в нашем отчаянном положении это выглядело непонятным. Мы бедствовали без оружия и бойцов, оголяли боевые посты кораблей и пирамиды, чтобы бросить подкрепления на фронт, в Севастополе снимали людей с кораблей, опустошали оружейные склады и готовили отряды матросов в Одессу, а тут уходили готовые к бою подразделения с оружием. Явный недосмотр должностных лиц, коим поручена отправка тылов.
При осадном положении действуют особые законы – принадлежность бойцов к другим армиям не имеет силы. Всякий способный носить оружие, а тем более с оружием, ставится в ряды защитников города. И я приостановил посадку. Ко мне подошел майор Ершов из штаба армии и показал посадочную ведомость на «Днепр», подписанную им и с визой Военного совета армии. В ней говорилось: посадка воинских частей – 1500 человек. Это же целый полк. Я позвонил Жукову. Он тотчас прибыл и как начальник гарнизона и командир базы действовал энергично и в рамках соподчиненности. Не найдя Софронова, он при нас созвонился с начальником штаба армии Шишениным, заручился его согласием. По его приказанию со всех судов были высажены вооруженные подразделения, чтобы направить их на фронт, где как раз шла жестокая схватка за Кагарлык.
Тут бы отблагодарить Жукова за инициативность, распорядительность и заботу о пополнении армии, а получилось нехорошо. Конечно, я понимаю: командарм руководил войсками и не имел возможности вникнуть в суть происшедшего, доверился докладам. И между командармом и командиром базы, доселе дружно работавшими, произошла размолвка: Жуков вроде бы откорректировал план Военного совета армии по посадке на суда и за это был отстранен от обязанностей начальника гарнизона.
О происшедшем Жуков донес Октябрьскому, а тот послал резкую телеграмму начальнику Генштаба и наркому Кузнецову. Позже стало известно, что Кузнецов копию этой телеграммы направил в Ставку.