– Чудесный голос, деточка. – Госпожа Тофт похлопала меня по плечу. – Посмотри, они полюбили тебя с первого взгляда! Ха, или с первой ноты!
– Спасибо, – кивнула я отстраненно.
И едва стали стихать аплодисменты, заспешила прочь со сцены.
– Герда, ты куда? – окликнула меня Тина. – Парни предлагают нам съесть по хот-догу и обсудить выступление!
– Прости, мне уже пора, – бросила я, пробираясь через толпу гостей, каждый из которых хотел прикоснуться ко мне и что-то сказать. – Увидимся завтра!
– Ладно, – растерянно ответила она.
Я почти бежала к выходу, как вдруг резко замерла, заметив кое-что на одной из стен кафе. Это была стена со снимками в рамках. На одних была запечатлена Моник с гостями, на прочих – обер-бургомистр, господин Халль, Йорге, хозяйка музея и другие уже знакомые мне жители. Но я застыла, разглядывая то, что заставило меня остановиться, – фотографию в центре.
Кай. Сцена. Свет выхватывает его из тьмы, окружая большим серебристым пятном. Он сидит на стуле, аккуратно приобняв гитару. Его пальцы на струнах, на лице мечтательное выражение. В этой красной клетчатой рубашке, светлых джинсах и алых кедах парень кажется непривычно взрослым. Не таким, каким я его запомнила в миг нашей встречи. Но все равно родным, близким, знакомым.
Как он мог так со мной поступить? Разве данное обещание ничего для него не значило? Разве я ничего не значила?
Толкнув дверь, я выбежала на улицу. Вечерний воздух был наполнен запахом талого снега. Ветер разносил его по округе, извещая горожан о скором приходе весны. Мне было плевать на весну, мне просто хотелось понимать, что происходит. Зачем Вселенная смеется надо мной? Зачем сводит людей самым невозможным образом из всех, что можно придумать, а потом так жестоко разводит?
В прихожей меня ждала записка от мамы: господин Халль пригласил ее на ужин, она вернется в одиннадцать. Это хорошо. У меня будет полчаса, в течение которых моих рыданий никто не услышит. Я взлетела по лестнице, ворвалась в свою комнату, захлопнула дверь и сползла по ней на пол. Слезы словно только и ждали этого момента – беспрепятственно сорвались с век и полились по щекам.
Даже сквозь пелену на глазах я видела, что он в сети.
Почему ты не хочешь разговаривать? Что случилось?
Как твое выступление?
Хочу услышать твою песню.
Кай
Утром голова раскалывалась, как у студента после отвязной вечеринки. В висках огромным колоколом стучали слова старухи Кристенсен: «им стыдно», «таланта у тебя нет», «ужасные звуки», «не плачь». А я не мог не плакать. Предательские слезинки бисеринками, как на морозе, собирались в уголках глаз. И опять в легких не хватало воздуха.
Идти в школу сил не было. И желания. Не хотелось никого видеть. Этот позор лучше пережить в одиночестве. Если для Дэни и Стеффана наша группа была просто временным увлечением, то для меня – смыслом. Смыслом всей моей жизни! И оказывается, я ошибался, как последний наивный дурак…
Почему я так близко к сердцу принял слова этой ужасной старухи? Она же постоянно всем говорит гадости! Родителям – про загрязнение воздуха от двух машин, соседям – про забор, мне – про шум и громкость музыки в гараже. В ней же нет ничего светлого, кроме белой кошки и шубы. Эта женщина – тьма, которая поглощает все на своем пути. Она всегда и всем говорила гадости, но почему же именно эти ее слова меня так задели?
Потому что я знаю: это правда. И всегда знал. Но не хотел верить.
– Бёрге, гулять пойдем?
Но вместо радостного виляния хвостом тот прикрыл лапами нос. Что ж, даже моя собака считает меня ничтожеством.
Я с большим трудом заставил себя одеться, взял недовольного Бёрге и спустился вниз, где радостная мама, напевая, готовила завтрак.
– Я уже собиралась заказывать оркестр, – сказала мама, когда я появился на кухне. – Быстро завтракаем, и в школу.
Странно, что мама не задает вопросов про мой вчерашний побег. Интересно, что наплели ей Стеффан с Дэни?
– Как вчерашнее свидание? – глаза у мамы заблестели, как у кота, который увидел молоко. Так вот что я вчера делал. Нужно выкручиваться.
– Эм-м, нормально, – ответил я неопределенно. – Я не очень хорошо себя чувствую, останусь дома?
– Ого! – Мама потрогала мой лоб. – Температуры нет, но глаза красные. Оставайся.
– Мам… – Пока я одевался, решил задать самый страшный вопрос: – Как мы вчера выступили?
Мама опешила и перестала намазывать джем на хлеб.
– Мне очень понравилось! Очень люблю эту песню «Аббы». Я даже танцевала, видел?
Ей понравилась песня «Аббы»… А я? А я?!
Я кивнул ей, Бёрге вильнул хвостом, и мы выскочили на улицу. Меня тянуло к снеговику, чтобы убедиться, что вчера у меня случилась истерика. Настоящая.
А вот и он – символ моей сломанной мечты и отсутствия таланта. Я сел к разбросанным остаткам и попытался слепить его заново. Ничего не получалось. Я даже снеговика слепить не могу! Какая уж тут музыка?
Я листал сообщения от Герды, сидя на полу. Одно за другим. Не мог ей ответить. Этой девчонке нужен кто-то другой. Тот, который сможет сдержать свои слова. Кто подарит ей настоящую песню. Им не могу быть я. Неудачники не заслуживают любви.
Настойчивый стук в дверь выдернул меня из раздумий, как одинокий рыбак выдергивает ветку, которая запуталась в леске, – неприятно, резко и с сожалением.
– Чувак! Открывай! Мы знаем, что ты дома. – Голос Дэни был настойчив. – Не заставляй меня лезть в открытое окно! Я видел на кухне…
А он на это способен. Не дам ему возможность почувствовать себя героем, который спасает несчастную принцессу из башни.
– Я заболел, – открыв дверь, сразу предупредил друзей.
На пороге стояли Дэни и Стеффан. Последний держал мою гитару.
– Ничего не забыл? – он потряс инструментом в воздухе.
– Спасибо, – я взял гитару в руки, понимая, что не достоин ее.
– Расскажешь, что случилось? – Дэни внимательно всматривался в мое лицо.
Под их напором устоять было невозможно: достанут из-под земли. Мне ничего не оставалось, пришлось впустить друзей в дом.
Мы сели на диван в гостиной. Повисла тишина. Мне так стыдно было смотреть им в глаза. Я чувствовал, что подвел их.
– Как вам наш концерт? – на правах хозяина дома я заговорил первым.
– Слушай, ну, норм, – ответил Дэни, немного растягивая гласные. – Под «Аббу» народ вообще отрывался.
Чертова «Абба»! Не могу больше слышать о них!
– А я? – вопрос я адресовал Стеффану. Тот не умеет врать.
– Да тоже норм! Ты чего? – Стеффан раскраснелся.
Врет? Или не умеет делать комплименты?
Друзья переглянулись друг с другом. Значит, не врет. Мой потолок – выступать с каверами «Аббы». Прекрасная судьба. Надо было с Гердой хоть на ставках обогатиться. А то я за один вечер потерял все, что мне стало так дорого…
– Так расскажешь, что случилось? Куда ты так удрал? – повторил свой вопрос Дэни.
– Из-за старухи Кристенсен? Она что-то сказала? – продолжил расспрашивать Стефф.
– Нет, – соврал я и отвел взгляд от Стеффана, свидетеля моего позора, решив врать на полную катушку. – Паничку поймал, с кем не бывает.
Всё, обратно дороги нет. Я неудачник, тряпка и врун. Парень мечты.
Разговор с друзьями не клеился, мы перекидывались фразами со скоростью, с которой ленивцы играли бы в пинг-понг. В моей голове сидело только одно слово: «Уходите». И, кажется, они его почувствовали. Эмпатия, черт возьми. А я даже не заметил наступления весны…
Вид гитары в комнате был мне ненавистен. Она меня раздражала. Хотелось ее разбить. Хотелось именно ее обвинить в своем провале. Но я знал, кто был виновником происходящего. Неудачник, который на время спрятался где-то в глубине души и позволил мне поверить в светлое будущее. С музыкой и с Гердой. Наивный идиот.
Я отнес гитару в гараж. Пусть главный свидетель моего отчаяния стоит в темном углу, в который мне самому хотелось забиться. Теперь она умрет из-за того, что попала мне в руки.
– Не спишь? – голос папы выдернул меня из мучительного сна.
– Не-а…
– Мама говорит, ты заболел. – Папа зашел в комнату с гитарой в руках. – Нашел ее в гараже…
– Унеси ее обратно, – пробормотал я и спрятал лицо в подушку.
– Слушай, Кай. Что бы это ни было… – Он вздохнул. – Все будет хорошо. И… Завтра в школу не пойдешь, мы с мамой кое-что придумали…
Но я не дослушал. Уснул. Может, утром станет легче? Ночь забирает все плохое, чтобы с рассветом подарить радость…
Герда
Он не отвечал мне со вчерашнего дня. Что я должна была думать? Гордость подсказывала мне послать Кая подальше, но сердце хотело знать, что случилось. Мне казалось, я хорошо узнала парня за этот месяц. Думала, мы с ним неплохо понимаем друг друга. И то, что произошло вчера, никак не вписывалось в общую картину.
– Мы должны обсудить вчерашнее! – Тина едва ли не запрыгнула на меня, когда мы встретились в школе. – Это было… черт, это было так круто!
– Да… – протянула я, оглядывая коридор.
Заметила, что многие ребята смотрели на меня с интересом, некоторые даже шептались.
– Ты теперь звезда соцсетей, – шепнула подруга, дернув меня за рукав. – Повсюду твои фотки, которые сделали посетители «У Моник»!
– Слушай, Тина… – Я отвела ее в сторону. – Ты свободна после школы? Мне нужна твоя помощь.
– Да, без вопросов. Чем займемся?
– Сходим к Моник, мне нужно выяснить кое-что.
– О, звучит как расследование! – просияла она.
– Вроде того, – печально улыбнулась я. – Нужно собрать улики.
– А что случилось?
– Расскажу по пути, – шепнула я, заметив, как к нам приближается Дэни.
– Привет, – расплылся он в улыбке.
– Привет.
– Герда, можно тебя на минутку?
– Меня? – Смутившись, я покосилась на подругу.