о сил признаться самому себе в этом. Ты храбрился, прекрасно зная, что дело-то вовсе не в храбрости. Тебе нужен был друг, который бы внимательно выслушал тебя и посоветовал, что делать дальше…
Тяжело дыша, чайханщик внес блюдо с пловом. От плова шел резкий, дразнящий запах. Крупные зерна риса будто светились коричневым светом. С мясом, уложенным большими кусками по краям подноса, лежали тонкие красноватые нити моркови!
- Сережа, давай к дастархану! - преувеличенно радостно сказал Лазиз. Он соскочил с места, зачем-то переложил подушки и снова сел, потирая руки.
- Мархамат, товарищ, мархамат, - видя, что Сергей не отрывает взгляда от реки, проговорил Юлдаш-ака. - Плов хорош, пока горяч. Остынет - потеряет вкус.
- Перестань дуться, - виновато попросил Лазиз, когда чайханщик вышел. - Сегодня я сказал тебе правду, завтра ты скажешь мне правду. Разве это плохо?
Плохо, если человек, прикидываясь другом, носит за пазухой камень!
- Пошел ты к черту, - беззлобно выругался Сергей. Он легко взобрался на топчан и несмело взглянул в глаза Лазизу. - Чего ты расфилософствовался? Думаешь, мне мало нотаций подполковника? Я сыт ими по горло!.. Подай помидор, единоличник!
Лазиз улыбнулся.
Ели молча. Каждый думал о своем. Сергей то и дело поднимал голову и смотрел перед собой, будто прислушивался к чему-то. Лазиз аккуратно собирал в щепоть плов и, поднося ко рту, сильно выпячивал масляные губы.
«Черт меня дернул зайти к Крупилину! - в бессчетный раз упрекнул себя Сергей. - Если бы я не выпил, не было бы сейчас столько неприятностей. Стыдно показаться людям на глаза… Что подумает Катя, когда ей станут известны мои похождения? Совсем перестанет любить?»
Он пугливо оглянулся, словно кто-то вот-вот должен был нанести удар в спину. Отчего ему показалось, что Катя перестанет его любить? Она теперь вовсе не любит его! К ней вернулся муж…
«Может, уехать из Янгишахара? Катя, по-видимому, будет рада: избавится от моей назойливой привязанности».
Внезапно из репродуктора послышалась песня:
Есть такая любовь,
Та, что жизни длинней,
Как большая река,
Все полней и сильней…
Лазиз перестал есть - удивленно поднял голову, часто моргая длинными ресницами.
Перестали шуметь в чайхане.
Сколько лет мы с тобой
Общей тропкой идем,
И ни облачка нет
В ясном сердце твоем.
«Сколько лет шли бы мы с тобой общей тропкой, Катя? - успокаиваясь, по-своему воспринял слова песни Сергей. - Как бы все было хорошо! Ты даже не представляешь!»
Если бы знала Катя о его мыслях, она бы, наверно, расплакалась от счастья! В тот день, когда они впервые почувствовали, что нужны друг другу, они произнесли эти же слова и с такой же убежденностью. Правда, тогда она еще не знала о возвращении Анатолия. Да хотя бы и знала, разве смогла бы устоять против чувств, которые, как вихрь, несли и несли ее к тому, кто разбудил в ней эти чувства.
Пусть играют снега,
Пусть гуляют дожди -
В нашей светлой любви
Все еще впереди!
Конечно, и у Сергея, и у Кати было еще все впереди^ Не могли они просто так отказаться от того, что уже пережили в тог дождливый вечер. Они не имели права уйти друг от друга, не разобравшись до конца в том, что произошло. Ни у него, ни у нее не было и тени сомнения в любви. Все, что случилось, зрело в обоих не один месяц, и не один надо месяц, чтобы все перечеркнуть и разойтись чужими.
- Послушай, Сережа, знаешь, кого я вчера встретил? - обратился Лазиз к Голикову, когда закончилась песня.
- Кого? - вяло отозвался Сергей.
В глубине души все еще звучали последние слова песни. И он повторил, как в бреду, эти слова, пробуждаясь от какого-то длительного страшного сна: «В нашей светлой любви все еще впереди!»
- Не угадаешь кого, - счастливо засмеялся Лазиз.
- Подозреваемого в магазинной краже, - процедил сквозь зубы Сергей.
- Дурак… Я видел Шазию!
- Впервые слышу это имя.
- Не городи чепухи, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю!
- Да нет же!
- Если ты еще скажешь хоть одно слово…
- Я действительно не знаю никакой Шазии, Ты мне никогда ничего не говорил о ней.
- Серьезно? Это та девушка, которую приводили в отдел за оскорбление контролера… О, какие у нее глаза!.. Какие глаза!..
- Хватит, хватит, - замахал руками Сергей. - Можешь больше ничего не говорить. Ты влюбился в нее по уши.
- Ты угадал. Подскажи мне, пожалуйста, что я должен делать дальше?
- Жениться!
- Тебе легко говорить, - вздохнул Лазиз, не уловив иронии в голосе Сергея. - У тебя все просто. Ты холост. Полюбишь и сыграешь свадьбу. У меня же есть дочь. Ей нужна мать. Понимаешь?
- Да…
Лазиз замялся:
- Она еще не знает, что я ее люблю.
- Ладно, любовные дела потом разрешим. У нас на горбу магазинная кража. Нас не погладят по головке, если мы не раскроем ее своевременно.
- Раскроем!
- У тебя все продумано?
- Все… Вообще-то, загадок много, - сник Лазиз. - Мне до сих пор не совсем понятно поведение Эргаша и его дружков.
- Что же тебя смущает?
- Подарок Равилю… Понимаешь, - закрутил пальцами в воздухе Лазиз, - мне кажется, что они все это выдумали.
- Зачем?
- Чтобы скрыть следы преступления.
- Ты думаешь, что они причастны к нему?
- Думаю… Беда в том, что у меня нет достаточных улик. Равиль и Жорка в ту ночь работали. Это подтвердили на заводе. Один же Эргаш не мог совершить такую кражу.
- Все может быть.
- Ерунда!
- Ты не искал мужчину, у которого ори купили одежду?
Лазиз посмотрел на Сергея, как на человека, свалившегося с Марса.
- Ничего ты, я вижу, не понимаешь в нашем деле… Никакого мужчины не было, заруби это у себя на носу!
Они выдумали его, чтобы выгородить главных преступников.
Сергей взял пиалу с чаем:
- Я тебе нужен?
- Нет. Справлюсь один. Занимайся своим делом. У тебя, судя по-всему, неспокойно на участке. Подполковник в последнее время говорит об этом на всех оперативных совещаниях.
- Как хочешь, - обиженно проговорил Сергей. На последние слова он не обратил внимания. Слишком много сегодня было сказано о его недостатках.
Лазиз вдруг смилостивился:
- Если уж тебе хочется показать свои криминалистические способности, то милости прошу, как говорится. Только ты, пожалуйста, действуй осторожно, не спугни преступников. Я тебя знаю, - прищурился он, - ты привык во всем полагаться на свою силу. В твоей работе это, конечно, неизбежно.
- Каждый кулик хвалит свое болото. - Сергей поставил пиалу на поднос.
- Не знаю, может быть, ты и прав… Однако я тебе сообщу, что самая тонкая, так сказать, филигранная работа, только у нас… Хорошо, хорошо, молчу. Делай, что хочешь. В конце концов, я от этого не пострадаю. Давай сразу договоримся так: ты действуешь сам по себе, я - сам по себе. Знаю знаю, что это неверно, - снова не дал говорить Сергею Лазиз, - однако я не могу поступить иначе, потому что не верю в твои криминалистические способности.
- Спасибо, - отвернулся Сергей.
- Не обижайся. Я хочу тебе добра. Ты куда сейчас?
- На участок.
- Вечером будешь в отделе?
- Да.
- Значит, еще встретимся… Прости, Сергей, кто такой Куни?
- Куни? - Сергей не дошел до двери - удивленно обернулся и внимательно посмотрел на Лазиза. - Какой Куни тебя интересует?
- Какой? Понимаешь…
Ему пришлось подробно рассказать о беседе с Эргашем Каримовым, который упомянул это имя.
Сергей осуждающе покачал головой:
- Эргаш Имел в виду психолога-экспериментатора Михаила Куни. У этого человека исключительная память. Он никогда не забывает то, что захочет запомнить. Для изучения иностранного языка ему требуется всего полтора месяца.
- Вот бы мне такую память! - с завистью произнес Лазиз.
- Зачем? Тебе же ничего не надо запоминать, - не без некоторого ехидства проговорил Сергей.
- Как это ничего? У меня столько дел! Ты знаешь, как мешает работе забывчивость?
- Пригласи на помощь Жорку.
- Я не шучу, Сергей.
- Скажи, какую книгу ты прочитал в этом месяце? - взглянул в глаза Лазиза Голиков.
- У меня не было времени, - признался оперуполномоченный.
- Ну а в том?
- Видишь ли…
- Вот поэтому у тебя и память плохая. Сегодня же сходи в библиотеку и возьми что-нибудь, - тоном приказа сказал Сергей. - Нельзя же так, Лазиз. Ты - офицер милиции! Тебе ежедневно приходится сталкиваться с людьми.
- Теперь ты меня учишь, - жалобно усмехнулся Шаикрамов. - Нет, я не обижаюсь, - быстро взял он Сергея под руку. - Констатирую данный факт… Жизнь- сложная штука!
ГОРБАТОГО МОГИЛА ИСПРАВИТ
1.
Рита вздрогнула: в буфет вошел Анатолий. Нет, встреча с ним не испугала ее. Она просто не привыкла еще к новой работе. Ей все казалось, что люди с осуждением смотрели на нее. Правда, она пока ни от кого не слышала осуждающих слов. Наоборот, все в один голос заявляли, что ей давно бы следовало встать за прилавок. Потому что от нее как от телефонистки никакой пользы не было.
- Это вы? - вскинул голову Анатолий.
- Вы?! - удивилась в свою очередь Рита.
- Вы - фея в этом наряде!
- Я вам нравлюсь?
- Поверьте, я знаю толк в красоте.
- Все мужчины так говорят.
- Разве я похож на притворщика? Помните, у Пушкина? «Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты…»? Во-от… Это он о вас писал. Вы - божество, Рита. Чудное мгновенье. Хотите я сделаю для вас стихотворение?
- О!.. Простите, сюда идут. - На ее лице застыла обычная холодноватая улыбка. - Что вам угодно, молодой человек?
- Значит, дайте, пожалуйста, стакан водки и две бутылки пива, во-от, - как можно равнодушнее сказал Анатолий.
- Что еще?
- Двести граммов колбасы. Нет, не этой… Благодарю вас… Сколько с меня?