Честное слово. Сейчас бы я так не поступила. Не хватило бы смелости. Тогда же это казалось мне вполне естественным.
- Ну и что?
- Он, как увидел меня, так и замер. Слова сказать не может… Только кивает головой да улыбается… Потом протягивает цветы… Как я счастлива была, - улыбнулась Катя, - ничего не замечала вокруг. Не знаю, буду ли я еще когда-нибудь такая счастливая!
- Будешь, Катенька! Обязательно будешь! - перешла Рийя на «ты». - Вы еще помиритесь, вот увидишь!
Катя усмехнулась краями губ и снова возвратилась к прошлому:
- Мы расстались в двенадцать ночи. Помню, взял он мою руку и говорит: «Красивая вы, Катя!» У меня так и подкосились ноги. Я же до безумия была влюблена в него. Не знаю, как я только не разревелась.
- Я бы разревелась.
- После я дала волю слезам тоже. Так мне почему-то было жалко себя. Не видела я никакого просвета впереди. Все заслоняло замужество. Перед глазами так и стоял Анатолий.
- Ты же не жила уже с ним?
- Думаешь, от этого легче было? Жизнь-то уже была искалечена. Недаром Сергей отвернулся от меня, как только узнал, что я была замужем. Правда, во многом я сама виновата. Он пытался как-то поговорить со мной. Я же запсиховала, как истеричка. Стала предъявлять ему какие-то глупые претензии. Хорошо, что у него такой спокойный характер. Другой бы на его месте после этого совсем бы не стал со мной встречаться.
- Почему же ты сразу не сказала ему, что была замужем?
- Да как бы я сказала! - с тоской в голосе воскликнула Катя. - Ты думаешь, что это легко было сделать? У меня все обрывалось внутри, как только я собиралась исповедоваться. Любила-то я его… Он не знал об этом.
- Что же ты дальше думаешь делать?
- Не знаю.
- Нельзя же так! - возмутилась Рийя.
- Я действительно не знаю, что делать… Ты бы вот что сделала? Пошла бы и сказала: «Я люблю тебя!» или «Забудь, что я была замужем!». Глупо же все.
- Ничего не глупо.
- Кланяться не буду, - упрямо продолжала Катя. - Буду ждать. Если любит по-настоящему, придет. Я не прогоню его. Рабой своих чувств не могу быть. Да и не к чему это! Года уходят… Мне ведь в июне двадцать шесть будет. Старуха.
- Какая ты старуха! - немного грубовато сказала Рийя. - Просто вы с Сергеем Борисовичем ненормальные, и все! Давно бы уже помирились. Никаких причин для ссоры у вас нет.
- Есть - Анатолий.
- Опять Анатолий? Повсюду Анатолий! Ты уже прожужжала мне о нем уши! Может, ты его еще любишь? - настороженно спросила Рийя.
- Зачем ты так? - обиделась Катя.
- Почему ты за него вышла замуж?
- Наверно, любила.
- Ничего не «наверно!» - наступала Рийя. - Ей-бо-гу, я не понимаю тебя! Как можно не знать того, что уже сделала? Это же на всю жизнь запоминается. Я бы никогда не вышла замуж за нелюбимого человека. Даже если бы он меня золотом осыпал… Тот, кто это делает, оказывается в плену. Быть же в роли закрепощенной жены я не хочу!
Слова Рийи оскорбили Катю. Разве она выходила замуж за Анатолия по расчету? Предполагала ли она, что он окажется таким негодяем? У него же на лбу ничего не было написано. Правда, перед свадьбой девушки советовали повременить с замужеством. Не нравился Анатолий многим. Слишком уж он иногда развязно вел себя. Говорили, что у него уже была жена. Да только Катя ничему не поверила. Была ослеплена его поступком. Он казался для нее чуть ли не эталоном честности.
- Катя, - позвала тихо Рийя. - Послезавтра у Василя день рождения. Приходи к нам. Мы и Сергея Борисовича пригласим.
- Хорошо, - не сразу ответила Катя.
Она встала и, подойдя к тумбочке, включила настольную лампу, стоящую на ней. Комната наполнилась зеленоватым ровным светом. За окнами сгустилась темнота, погасившая тут же уличные фонари.
Рийя взглянула на часы и встала тоже:
- Сейчас Василь придет.
- Сюда? - повернулась к ней Катя. - Что же ты мне раньше об этом не сказала? Чудачка… Сиди, сиди… Я сейчас кофе приготовлю.
Василий и Рийя уходили поздно. Катя вышла с ними за калитку. На улице было тихо, словно за десятки километров вокруг не было ни одной души.
- Мы вас ждем… Приходите обязательно, - сказал на прощание Василий. - Без вас не сядем за стол. Учтите.
- Учту, - подала Катя руку.
Рийя и Василий прошли метров сорок, свернули на другую улицу и словно пропали в ночи, не потревожив ее спавшей тишины.
Катя хотела уйти тоже, но задержалась у калитки и замерла, подняв лицо к небу.
Далекие звезды тотчас потянулись к ней, рискуя сорваться с насиженных мест. Они были такими же одинокими в этот поздний час и будто просили ее побыть с ними.
2.
Подготовку к вечеру взяла в свои руки Пелагея Федоровна,
Она уже второй день с утра уходила в город и возвращалась после полудня, нагруженная всякой снедью. Ей хотелось подготовить все самой, своими руками, чтобы видеть, как будут радоваться сын и невестка. Они еще так мало видели в жизни.
У Рийи рано умерли родители. Она жила сперва в детском доме, затем у дальних родственников. Родственники оказались черствыми, эгоистичными людьми. Они взвалили на ее плечи все хозяйство, и она гнула спину круглые сутки, не зная ни минуты покоя,
Не легче сложилась жизнь и у Василия. Он потерял отца сразу после войны и не видел мужской ласки. Пелагея Федоровна делала все, чтобы облегчить жизнь сына. Однако нехватки в семье ощущались постоянно. Ей пришлось даже смириться когда Василий бросил школу и пошел работать. «Доучится потом», - пряча от него слезы, думала она. Он не обманул ее надежд: обретя специальность, стал учиться. В этом году собирался поступить в институт.
…Сегодня Пелагея Федоровна возвратилась из города поздно. Она принесла столько продуктов, что сама ужаснулась: «Эдак еще заподозрят, скажут, что мать дружинника спекулянткой стала…» Пелагея Федоровна гордилась детьми. В последние дни она все чаще стала беспокоиться - очень уж рисковали.
Долго ли этак до беды? Что она будет делать, если с ними случится несчастье?
Василий убеждал ее, что ничего страшного не произойдет, не надо напрасно беспокоиться. Однако это нс надолго заглушало тревогу. Проходило два-три дня, и опять в душу закрадывалось сомнение. Снова никуда не хотелось отпускать детей.
…За стеной, в комнате Василия и Рийи, кто-то отодвинул стул и почти тотчас раздались тяжелые шаги. Пелагея Федоровна притихла, положив руку на сердце.
- Это же здорово, Рийка! - услышала она счастливый голос. - Ты у меня молодец! Пойдем к маме.
- Что ты? С ума сошел? - испуганно проговорила Рийя.
- Это же такое событие! Надо немедленно отметить. Пойдем!
Рийя, наверно, сопротивлялась: Пелагея Федоровна слышала, как она весело отбивалась, что-то говоря не своим, стыдливым голосом.
- Не надо, Вася, - попросила Рийя жалобно.
«Что там у них?» - подумала мать.
Василий ворвался на кухню, как вихрь:
- Поздравляй нас, мама!
- Та што таке у вас зробылось? - спросила она по- украински,
- Отгадай.
- Тю, скаженный! Шо я гадало, чи шо?
- У нас будет ребенок!
- Ребенок? - не поверила своим ушам. Пелагея Федоровна.
- Ребенок, - повторил Василий.
- Так шо ж ты. мовчав до сих пор?
Он не успел ответить. Мать, словно девчонка, кинулась к Рийе;
- Доненько! Доненько! - произнесла она почему-то шепотом.
- Ох, мамо, мамо! - Не знавшая раньше ласки, Рийя уткнулась головой в грудь свекрови и неожиданно разрыдалась.
Пелагея Федоровна еле сдерживала себя, чтобы тоже не заплакать. Она гладила золотистые волосы невестки шершавой морщинистой рукой и приговаривала:
- Поплачь, доненько, поплачь немного…
«Первенец!» - задыхалась старушка от счастья.
Нет! Она ничего не пожалеет для него. День и ночь будет. находиться с ним. У него будут такие же, как у Василия, серые глаза, и золотые, мягкие волосы, как у Рийи.
- Мама! - Рийя подняла голову.
- Что, дочка?
- Боюсь я!
- Родная ты моя! - снова привлекла Пелагея Федоровна к себе Рийю. - Не бойся. Мы же с тобой все время будем,
- Вася! - тихо позвала Рийя.
- Где же он? - спохватилась. Пелагея Федоровна,
- Я здесь, - шагнул от дверей Василий.
- Что же ты нас бросил? - радостно упрекнула Пелагея Федоровна. - Нешто так можно? Мы тут одни, не знаем чем заняться.
- Все, что ни делается, все делается к лучшему, - ничего другого не смог придумать Василий.
- Нам пора, - напомнила Рийя.
- Посидели бы сегодня дома, - попросила Пелагея Федоровна.
- Завтра будем целый день с тобой, - пообещал Василий.
- Мы еще не всех позвали в гости, - спохватилась Рийя.
- Кого же вы думаете приглашать? - спросила Пелагея Федоровна,
- Всех друзей-товарищей.
- Ну, что же, всех так всех, - согласилась мать. - Вон сколько всякой всячины накупила!
Вскоре Василий и Рийя ушли в штаб дружины. Пелагея Федоровна присела на диван и снова подумала о внучонке. Она уже мысленно представляла его. Вот он тянет к ней маленькие пухленькие ручонки и говорит: «Ба-ба! Ба-ба! Ба-ба!».
ОПЕРАЦИЯ «ЧЕРНАЯ ЗМЕЯ»
1.
В кафе было человек десять. Они сидели за металлическими столиками и неторопливо попивали из кружек пиво. У прилавка стоял высокий худой мужчина и, тупо уставясь в ладонь, перебирал деньги.
- Готов! - весело сказал о нем Равиль Муртазин, обращаясь к Анатолию Депринцеву. - А ты почему сегодня кислый, как тысячу дьяволов? Уж не заболел ли?
- Хуже…
- Что такое?
- Жена найдет себе другого, а я такую - никогда, - на ходу переделал Анатолий слова старинной песни. - Выгнала, как подонка…
- Поздравляю! - крепко пожал ему руку Муртазин. - Наконец-то обрел свободу! Обмоем?
- Не-ет… Обдумать надо, как жить да быть.
- Ерунда! Выпьем еще по кружке пива и что-нибудь придумаем.
Посмотрев на мужчину, стоявшего у буфета, Анатолий невольно поежился. Сколько раз его самого видели таким! Сколько раз он также вот считал медяки, боясь, что не хватит на сто граммов или на кружку пива. Как низко все-таки может опуститься человек, оказавшийся во власти «белой головки»! Нет, к черту все, надо браться за дело. Сейчас выпью еще кружку и уйду.