— Кончал!.. Бери давай, тащи! — крикнул Савка и уцепился обеими руками за заднюю лапу зверя.
Мы опрокинули тушу Белого клока и освободили Байгазу.
Товарищ лежал, уткнувшись лицом в снег. Рядом валялась его шомполка. Охотник шевельнулся, поднял голову, вздохнул.
— А, ба-а-а!.. — сказал он, поглядывая на хищника. — Моя думал, совсем кончат бедный Байгаза! — и засмеялся долгим, счастливым смехом.
Тогда так же радостно рассмеялся и я с Савкой…
…Закончив рассказ, Иван Федорович взглянул на ребят. Разные чувства прочел он на их лицах: охотничий азарт, страх, сожаление, радость победы. Кто-то захлопал в ладошки и крикнул:
— Ура!.. Так его и надо, хищника!
Иван Федорович улыбнулся и продолжал:
— Да, Белый клок был вредным хищником. Он превратился в стервятника, пристрастился к мясу домашних животных. Но не все медведи такие. Их главное-то питание растительное: стебли многоцветников, разные коренья, ягоды и так далее. Сейчас, ребята, косолапых мишек осталось мало в уральских лесах. Чтобы их сохранить в нашей области, охота на медведей запрещена. Только по особым разрешениям охотничьей инспекции истребляют тех из них, которые, как Белый клок, становятся вредными и опасными хищниками.
ЧАЙКА
Едва стемнело, как на полевом стане колхоза «Путь Ленина» вспыхнул яркий костер. Вокруг него собрались колхозники и механизаторы. Раскрасневшись у огня, бойкая колхозница Оля Пруткова готовила артельную уху из только что привезенной с озера рыбы.
Помахивая пушистым хвостом, вблизи костра крутилась собака бригадира Ежова и умильно посматривала на нарезанный к ужину хлеб.
— Что, Тузик, проголодался? Потерпи немного, меня Оля тоже еще не кормит, — пробасил хозяин и потрепал собаку по спине.
Вдруг Тузик вскочил, навострил уши и с лаем бросился в темноту ночи.
— Нельзя, Тузик, назад! — строго прикрикнул Ежов.
К костру тяжело подошел худенький, белокурый парень с ружьем за плечом. Поздоровавшись, он спросил, можно ли переночевать на стане, и, не дожидаясь ответа, присел у костра.
— Что, упарился? — участливо спросил тучный Ежов. — По всему видать, на охоте был?
— Чуть тепленький… За день-то километров тридцать исколесил, — ответил охотник, положив на землю ружье и стал снимать рюкзак и сетку с дичью.
— Откуда будешь-то? — спросил Ежов.
— Троицкий я, с жиркомбината, Степан Котлованов… Отпуск у меня, вот и решил побаловаться — с ружьем побродить, — ответил парень.
— А у тебя с документами в порядке, охотничий билет есть? — уже строго спросил бригадир, всматриваясь в сетку с дичью.
Котлованов полез рукой в боковой карман.
— Ну ладно. Верю. Вот только… зачем ты чайку-то подшиб? — пробасил Ежов, показывая на сетку охотника, в которой лежали две утки и обыкновенная чайка.
— Чайку? Да так… она же вредная, рыбу ловит, — ответил Котлованов.
— Откуда это вы узнали, молодой человек, что чайка — вредитель? — вступил в беседу агроном Борисов. — А известно ли вам, что чайки не только питаются рыбой, но и собирают на пашне массу разных червей, жуков и их личинок, ловят на лугах кузнечиков? Даже мышей и сусликов промышляют? В специальных прудовых хозяйствах, где в мелких прудиках выращивают малоподвижного карпа, чайки, конечно, вылавливают мальков, а на озерах им больше достается больная рыба.
— Вот уж не думал… — с сомнением пробормотал Степан.
— Василий Яковлевич, — обратилась к Борисову Оля, — у нас же разные чайки, может, эта вредная…
— Насколько не изменяет мне память, у нас в области бывают на пролете или гнездуют одиннадцать видов из отряда чаек, — ответил агроном и продолжал: — Чайка сизая, малая, обыкновенная, белокрылая, хохотунья, черная крачка, речная крачка, малая крачка, белощекая, поморник длиннохвостый и поморник короткохвостый… И я не знаю такой чайки, которая бы приносила только вред. А особенно эта — обыкновенная чайка.
— А вот давайте проверим, что сегодня ела эта чайка! — неожиданно предложила Оля, отрываясь от котла с кипящей ухой.
Чайку быстро вскрыли. В желудке у птицы оказались две мыши-полевки… Незадачливый охотник был пристыжен и больше не оправдывался. Разговор как-то сам собой пошел о чайках и вообще об охране природы.
— Когда работаешь на пахоте, так эти чайки, вместе с грачами и галками, стаями вьются над свежими пластами опрокинутой земли, разных червей и личинок собирают, — сказал тракторист Баруздин.
— Да, а какая исключительно коллективная, дружная и смелая эта птица, — перебил его Борисов. — И глаз у чаек острый. Как только завидят хищника, поднимут такой крик, что за несколько километров слышно… Всех предупредят об опасности и не угомонятся, пока не прогонят из своих владений вредного зверя или птицу. Помню один случай… Удил я как-то рыбу на озере Чебаркуль. Впереди на маленький, каменистый, голый островок опустился, вероятно, отдохнуть орел-беркут. Страшного хищника не могли не заметить летавшие вблизи чайки. Они подняли тревожный гвалт. А вскоре уже целая туча белокрылых чаек смело атаковала царя птиц — орла. Они кружили над ним, налетали и ударяли крыльями… Не выдержал орел такого дружного напора, взмахнул крыльями, да и поспешил удрать. А чайки с победным криком проводили его до самого берега. Словом, себя чайки в обиду не дадут. Да и не только себя. Ведь не случайно возле колоний чаек любят гнездиться разные утки. Чайки всегда предупредят их об опасности, прогонят хищника.
— Я как-то на озере подъехал к колонии чаек, так еле-еле выбрался, не рад был… Оглушили, негодницы, криком, всю лодку и меня самого забросали пометом, — под общий смех сказал Баруздин.
— Вот они, чайки-то, какие! — воскликнул Ежов. — Ты, Степан, — охотник, а не знаешь, видать, закона, по которому за отстрел чайки на тебя надо акт составить. Охотничья инспекция оштрафует за это, да еще взыщет за ущерб природе. Еще говорил, что у тебя отпуск, и ты решил побродить с ружьем да «побаловаться». Вот оно, баловство-то, к чему может привести. Ладно, уж на первый случай пусть будет тебе предупреждение…
— Охотник всегда должен помнить, что в его руках не ухват, а огнестрельное оружие. И если применять его он будет, не зная охотничьих законов, то натворит больших бед в природе, — вмешался в разговор Борисов.
Степан молчал… Ему было стыдно.
— Уха поспела, товарищи! Присаживайтесь! Ну что вы на охотника-то все навалились? Сказали, поругали и хватит, — пришла ему на помощь Оля и, обращаясь к парню, ласково добавила: — Садись, похлебай ушки горяченькой. Вот ложка, хлеб… Устал ведь!
— Давай скорее! Караси остынут!.. — похлопал его по плечу Ежов.
НЕ ВСЕ ХИЩНИКИ ВРЕДНЫ
Хищный канюк съел пойманную полевую мышь и уселся на телеграфный столб, чтобы отдохнуть. В это время из кустов просунулся ствол ружья и раздался выстрел… Дробь щелкнула по столбу, но птицу не задела. Испуганный канюк улетел. Из зарослей вышел охотник Яблочкин. Он с досадой плюнул и посмотрел вслед хищнику.
— Ты в кого стрелял? — строго спросил пожилой лесник Сизов, подойдя к нему.
— В ястреба… У нас в коллективе охотников объявлен конкурс по истреблению хищников. Кто больше их настреляет, тот и премию получит, — ответил Яблочкин. — Вот мой охотничий билет.
Сизов взял охотничий билет, положил в карман, сказал:
— Я передам охотбилет председателю вашего коллектива и расскажу, в кого ты стреляешь. Пусть тебе там сделают экзамен.
— Почему так?
— Потому что не все хищники вредны. Вот этот канюк (сарыч) или, скажем, сова приносят большую пользу, истребляя мышей, сусликов и прочих вредителей сельского хозяйства.
— Кого же тогда стрелять? — растерянно спросил охотник.
— Болотных луней, так как они нападают на водоплавающую птицу. Очень вредны ястреб-тетеревятник и ястреб-перепелятник. Мало пользы и от ворон с сороками, которые разоряют гнезда других птиц, нападают на птичий молодняк.
— Не знал я этого, — сознался Яблочкин.
— Не знал? Вот это и плохо. Какой же ты охотник? С ружьем в руках ты можешь натворить много вреда в природе, — заявил лесник и, повернувшись, ушел своей дорогой.
Яблочкину стало стыдно… Он вышел на тракт и направился домой.
ПУШИСТЫЕ «ТАПИРЫ»
Егерь Федосей Ефимыч за обедом весело сказал:
— Ну вот, в Челябинск хохули прилетели. Телеграмму получил.
— Какие еще хохули? — спросила жена, наливая суп в миску.
— Выхухоль… Драгоценные зверьки. Развести их хотят в нашей речке.
— Папка, а они большие? — спросил сынишка Игорь. — Да нет, с котенка… Весом меньше полкило. А длиной с четверть да голый хвостик такой же. Вот и вся хохуля…
— И чего тогда в них нашли хорошего? Лучше уж разводили бы чернобурых лисиц. Из одной шкурки — воротник, а тут… вся-то хохуля с ребячью рукавичку, — со смехом заявила жена.
— Мал золотник, да дорог. Выхухоль-то только в нашей стране и водится. Первейший пушной зверек. Это понимать надо, — возразил Федосей Ефимыч.
— Папка, мне их покажешь? А где они жить будут? Чем питаться? — засыпал вопросами Игорь.
Мальчик так увлекся новостью, что перестал есть и не спускал карих глаз с отца.
— А ты ешь, Игорек. Все увидишь и мне первым помощником будешь. Позовешь и своего дружка Кирю. Работы вам хватит, — успокоил сына Федосей Ефимыч.
Речка Уй спокойно несет воды по лесостепной полосе области. Местами, на поймах, она разливалась в тихие заводи. Здесь в воде отражались задумчивый ракитник, осока-резун, пушистоголовый тростник.
Осень позолотила пойму. Большинство деревьев оголилось, травы поникли. Многие птицы сбивались в стаи для отлета на юг.
На берегу речки шла необычная работа. Федосей Ефимыч с помощником Проней готовили искусственные норы для расселения выхухоли.
Через каждые двадцать метров, в мягком илистом грунте, от уреза воды прокапывали траншейки до двух метров длиной. В конце траншеек на сухом месте делали гнездовые расширения размером тридцать на тридцать сантиметров. Затем вся траншейка закрывалась сверху дерном. Только над гнездом временно оставлялось отверстие.