Старшим помогали и ребята. Вооружившись сачками и ведрами, они собирали для зверьков корм: моллюсков-прудовиков, беззубок, катушек, пиявок, личинок, водных насекомых, раков и даже дождевых червей. Срывали такие водные растения, как стрелолист, хвощ, ежеголовка, которые встречались в заводях. Все это приносили к шалашу-базе, помещали в бочонки с водой…
— Надо больше ракушек собирать! — сказал Игорь, помогавшему другу Кире.
Он весь вечер говорил с отцом и все знает.
— А хлеб они едят? — спросил Киря, выбирая из ведра катушек.
— Плохо… Только если в молоке смочить. Вот к выпуску привезут еще свежей рыбы. Это лучше хлеба.
— Хохули рыбу ловят?
— Сами-то не ловят, а если готовая лежит, то лакомятся, — объяснил Игорь.
— Да куда им столько разной пищи? — удивился Киря.
— Все подберут… Папка говорит, что они едят через каждые три-четыре часа. А одному зверьку за сутки требуется пищи столько, сколько он сам весит. Понял? — спросил Игорь.
— Понял, а сколько их привезут?
— Семьдесят.
— Так, где же для них корма такого насобираешь? — растерянно спросил Киря.
— Стараться надо! Пошли.
Ребята побежали к заводям собирать ракушки…
…Выхухолей привезли к вечеру. Автомашину сопровождал пожилой мужчина-охотовед в стеганой куртке и шапке. Зверьки сидели в транспортных фанерных клетках. Им дали разной пищи и хорошо накормили перед выпуском. Потом охотовед распорядился, и клетки перенесли к искусственным норам.
Все торопились с последними приготовлениями. Ребята сгорали от любопытства, Игорь нетерпеливо спросил отца:
— Когда же выпускать? Уж вечер…
— А вот когда солнышко зайдет, тогда и выпустим.
— Почему?
— Чтобы зверьков ненароком не схватили ястреба или другие хищники.
Вечерняя заря зажгла румянцем речные заводи.
— Начнем, товарищи! — распорядился охотовед.
Он приоткрывал крышку ящика и доставал горсть сухой подстилки, которую Федосей Ефимыч переносил в гнездо искусственной норы. Отверстие над гнездом закрывалось дерном.
Потом охотовед брал зверька за длинный хвост и садил у входа в нору возле речки. Зверек убегал в нору.
У каждой норы ребята раскладывали запас кормов, в который входили и куски свежей рыбы…
Игорь и Киря ахнули, увидев первого зверька.
— С хоботом, как… тапир! — вскрикнул Киря.
— Ага… Но у хохули лапы с перепонками, — заметил Игорь.
— А хвост! Как у змеи с роговыми чешуйками… Только плоский. И слепой!..
— Безухий!.. Вот так чудо-зверь, пушистый тапир!..
— Пушистые тапиры, говорите? — с улыбкой переспросил ребят охотовед. — Меткое сравнение, но только по хоботку… Да, Федосей Ефимыч, запретите на пойме пастьбу скота. Животные ногами могут отоптать и разрушить норы, и зверьки погибнут. По решению исполкома заказник по выхухоли здесь на два километра. Остолбите его. Оповестите население, что здесь запрещается ловля рыбы сетями, вентерями, мордами. Да и с хищниками борьбу организуйте. Отстреливайте ястребов, ворон. А зверьков регулярно подкармливайте, пока не освоятся.
— Понятно. Инструкция у меня имеется, — сказал егерь.
Работы по выпуску были закончены уже в темноте. Все уехали на автомашине в поселок. В шалаше на пойме остался только сторож.
Прошло десять дней. На месте шалаша сторож уже устроил теплую землянку с нарами и железной печкой. Ребята часто бегали к нему, чтобы понаблюдать за жизнью «пушистых тапиров», подкормить их.
Переселенцы с далекой Оки уже устроили себе постоянные норы. Вечерними сумерками Игорек и Киря встречали хохуль на отмели, где те разгрызали добытую из воды ракушку, или прямо на воде заводей. Для отдыха зверьки всплывали здесь на поверхность, часто выставив наружу только удивительно подвижный хоботок. И каждый разу ребят появлялось на душе радостное чувство от сознания, что и они помогли здесь обжиться зверькам-переселенцам.
ХАТКИ НА ОЗЕРЕ
Интересный зверек ондатра! Весом всего на килограмм, а когда густую темно-рыжую шерсть распушит, то с большого кота покажется. Хвост у нее длиной сантиметров двадцать пять, широкий, ребристый, как сабля, с чешуйчатой кожей. Сидит ондатра где-нибудь на лабзе, пыжится, усатой мордочкой поводит, а рядом хвостище, словно змея. Думаешь другой раз: для чего такому милому зверьку безобразный, противный хвост?
Но без хвоста, оказывается, не ныряла и не плавала бы она так проворно, что тебе бобер…
Ондатра — грызун. Питается тростниками, осокой и другими водными растениями и их корневищами. Сколько пищи-то надо?
Но жить этот ценный пушной зверек может не в каждом водоеме. Зимой он обитает в береговых норах или в искусно сооруженных хатках из водной растительности, высотой более метра. На поверхность совсем не выходит. Скрытно живет, с опаской. Из своего жилья сразу под лед уходит, где и добывает пищу. А если водоем мелкий, зимой промерзает до дна, то и ондатре конец. Такое озеро или болото кладбищем ей становится… Хоть и много корма, да с голода помрет! Потом так: если у озера берега низкие, болотистые или с песчано-галечным грунтом, который осыпается и заплывает, то и норы не сделаешь. А если на водоеме нет лабз — плавучих камышовых остатков, высоких кочек и других опор для устройства хаток, то и их не построишь. Затонут хатки…
Обо всем этом хорошо знал рыбак Егор Болонин. Приехал он на Южный Урал с Балхаша, где не только рыбу ловил, но промышлял и зверьков.
Каждый раз, когда Болонин выезжал на озеро Песчаное выбирать сети, вспоминал Балхаш, ондатру. Ему казалось, что вот сейчас появятся зверьки и начнут волочить за собой по воде пучок тростника для хатки, фыркая усатой мордочкой. Но на озере Песчаном ондатры не было.
«Пустой водоем, только для карасей и пригоден, — думал Егор. — Берега низкие, песчаные — норы не сделаешь. На озере только большие заросли тростников, рогоза и камыша. Лабз нет, кочек тоже — хатки не построишь»…
— Нет, видно, навсегда распрощался я с ондатрой, — с грустью сказал вслух рыбак, прогоняя лодку по тростниковым редникам.
Вечером, собравшись на стане, Болонин завел разговор об ондатре.
— Водится на Урале ондатра, кто знает? — спросил он.
— Ондатра? — удивился его напарник, пожилой рыбак Лука Максимыч. — Полно, особенно в восточных и северных районах.
— Я читал как-то в газете, что ондатра у нас в заготовке пушнины третье место занимает. Только кроту да красной лисице уступает. Каждый год десятки тысяч ее добывают, — сказал другой рыбак — молодой паренек по имени Кирилл.
— Что, по ондатре соскучился, что ли? — спросил Лука Максимыч.
— Да, соскучился, Максимыч. Не плохо бы развести ее здесь, да, кроме карасей, и пушнину сдавать, — ответил Болонин.
— Ну ее к монаху, — возразил старик. — Она рыбу жрет и сети рвет.
— Здорово живем! — горячо заговорил Болонин. — Балхаш, какое озеро? Море! Так там и ондатры полно, и рыбы не счесть. Но рыбу она не ест и за ней не гоняется. А что сети рвет, так близко к ее жилью не ставь. Каждый зверушка жить хочет. Вот и она дырку проделает, из ловушки вырываясь.
— А часто дырки-то бывали? — со смехом спросил Кирилл.
— Редко. Мы к тростникам с сетями не лезли. Вот наше Песчаное для жизни ондатры не пригодно. Но… если бы зверьки появились здесь, я бы помог им устроиться! — заявил Болонин.
— Не горюй, скоро и сюда ондатра перекочует. В соседних-то озерах она есть. Везде эта нечисть расходится, — безразлично сказал Лука Максимыч.
Болонин улыбнулся и, чтобы подзадорить старика, заметил:
— А какое у ондатры мясо чистое, вкусное, жирное.
На Балхаше мы частенько его жарили!
— Тьфу, басурманы, крыс со змеиным хвостом лопали! — сердито отплюнулся Лука Максимыч и вышел из балагана.
…Наступила весенняя пора. Лед на Песчаном озере растаял. Караси увидели солнце, зачуяли свежую воду, поднялись со дна, в поисках корма стали бродить по водоему. Начался промысел рыбы.
Болонин сложил в лодку сети и поехал вдоль старых, желтых тростников.
Кругом кипела жизнь… На разные голоса кричали утки и лысухи. Чибис, кувыркаясь в воздухе, с шумом налетал на ворону, что-то долбившую у воды. В поле гудели тракторы.
Вдруг внимание Егора привлекли толстые корни тростника. «Чем же они выворочены со дна? Льдом? Не может быть», — подумал он и подъехал ближе. Старая «закваска» охотника-ондатролова сохранилась у него. Он привык видеть на водоеме следы, которых не замечали другие. Болонин наклонился и схватил за корни рукой.
— Ондатра! — обрадованно вскрикнул Егор. На корнях была явная погрызь зверька.
— Значит, появились и здесь, милые… Где же вы? — оглядывал заросли Егор. Но тростники тихо покачивали пушистыми метелками и не выдавали тайны.
«Потом поищу», — решил он и, проехав до мыса, начал раскидывать сети.
Управившись с сетями, Болонин возвратился к зарослям и бесшумно поплыл вдоль кромки. Еще одна куча корневищ… От нее расходились волны. Темно-рыжая усатая головка показалась рядом с ней. Ондатра!
«Но почему она такая темная? Ведь на Балхаше рыжая», — удивился Болонин и тут же вспомнил семинар ондатроловов и слова охотоведа о том, что чем севернее живет зверек, тем мех его темнее. В Карелии, например, мех ондатры почти черный…
— Ах ты, любезная, где-нибудь близко и подружка есть? А где жить-то будете? Ладно, помогу я вам, переселенцам, — радостно сказал старый ондатролов и быстро погнал лодку к стану.
Весь день рыбак работал с топором и лопатой. Ему помогал Кирилл. На ближнем выпасе для скота они выкорчевывали березовые пни с корнями и переносили их к лодкам. К корягам привязали камни. Положив их в лодки по пять штук, выехали к месту, где встретились зверьки. Болонин тщательно подбирал такие участки, где кормов было много и глубина не менее полутора метров. Тогда любая суровая зима не проморозит тут воду до дна и не будет голодной для зверьков.
— Давай сюда одну, Кирилл, — сказал Болонин, помогая парню.