РЫБЬЯ ДОРОГА
Мы приехали на охоту в богатый озерами район Курганской области. Лодок у нас не было. В конце дня нам удалось найти прекрасное место для стрельбы с берега — песчаную косу с островками высокого камыша. Она разделяла узкой полоской два озера, одно — все в густых зарослях тростника с просветами небольших плёс, а другое — совершенно чистое, похожее в этот тихий вечер на гигантское зеркало в раме прибрежной зелени.
— Перелет здесь отличный, — говорил хорошо знающий этот охотничий край Вадим Молотков — любитель стрельбы по дичи в лёт. — Здесь в открытие охоты стояли человек десять и все хорошо постреляли. А нам втроем будет полное раздолье. Давайте поспешим, еще успеем захватить вечернюю зорьку. Саша, открывай скорей багажник, — поторопил он нашего спутника, тоже страстного любителя утиной охоты и владельца потрепанной машины.
Багряный диск солнца уже тонул в розовом озере. Пока мы собрались и вышли по вязкому песку к узкой части косы, начали сгущаться сумерки.
— Теперь двигайте еще немного вперед и вставайте в береговой камыш, — командовал Вадим. — Я пойду левее, ближе к заросшему озеру.
Мы поспешили вперед к пересекающей косу серебристой змейке воды шириной в полтора-два шага.
— Идите через воду на ту сторону, там дальше густые заросли, — махнул нам рукой Молотков. — Тут лодки волоком перетаскивали — вот и пришла вода…
Я первым перешел через эту протоку, глубиной до колен, и направился вправо, поближе к берегу чистого озера.
Сзади просвистел табун уток, грянули выстрелы и раздался возглас Александра: «Есть одна!»
В сумеречном небе снова прошумела стая уток, а слева громко забулькала вода, будто в нее свалилась большая птица.
— Вот, черт, в яму угодил!..
Это был голос Молоткова.
Я дошел до темной массы тростника и встал на самом краю зарослей, напряженно всматриваясь в светлую полоску вечерней зари. Вот показались темные точки, и мгновенно переросли в утиные силуэты.
«Идут левее меня над тростниками, не надо стрелять», — мелькнуло в сознании, и я с трудом удержался от выстрела, опустил ружье.
Снова точки, на этот раз правее. Поднимаюсь навстречу им, стреляю дуплетом и вижу, как из табунка уток высоко вверху выделяется и падает вниз черный комок. Бегу по направлению его падения, слышу глухой удар о песок. Иду вперед на звук, внимательно вглядываюсь в землю. Вот справа — пятнышко. Подхожу ближе и облегченно вздыхаю: сраженная наповал лежит на боку большая кряковая утка. Упади она в тростник — в сумерках ни за что не найти.
Подбираю добычу, возвращаюсь на свое место и осматриваюсь. Уже совсем темно. Сверху с разных сторон слышится шум крыльев. Где-то надо мной во мраке бездонного звездного неба летят и летят утки.
Слева гремят выстрелы. Но я решаю, что пора идти назад к машине. Перехожу светлую полоску воды, иду наугад прямо, часто приседаю по дороге, чтобы увидеть на горизонте силуэт нашей «Победы», и первым появляюсь возле нее.
Вскоре, мигая во тьме карманным электрическим фонариком, подошли Александр с Вадимом. У первого подвешены на боку к поясу три утки, у второго — две.
Молотков разрядил ружье, бросил в траву уток и сумку с патронами. Потом начал стягивать с ног сапоги.
— Набрал полные воды, — ворчал он. — Отчего там оказалась такая глубокая яма? Разве кто подкопал, чтобы легко лодку провести. Так ее по голому песку можно перетащить. Коса совсем узкая…
Мы разожгли небольшой костер из сухой травы и заранее припасенных дров. Багажник машины был заполнен хворостом еще по пути на охоту во время остановки в лесу.
Вадим согрел ноги, просушил носки. Я постелил у костра плащ, положил на нем наши скромные припасы. Не спеша поужинали и улеглись спать…
Была еще полная тьма, когда мелькнул яркий луч фонарика и раздался голос Молоткова:
— Пятый час, пора собираться!
— Подъем! — крикнул, вставая, Александр. — Утка пойдет затемно, а потом, будет летать высоко. Ее здесь в открытие сильно напугали…
На горизонте едва показалась светлая полоска, а мы уже были на косе и выбирали места. Я ушел от своих спутников подальше и замаскировался в какой-то траве недалеко от берега чистого озера. Вверху надо мной уже шумели стаи уток. В стороне гремели выстрелы. Стреляли Вадим и Александр, где-то дальше за ними тоже раздавался грохот ружей. Там стреляли зарядами дымного пороха, и гром выстрелов разносился по озерам.
Мой первый выстрел, как и накануне, был удачным. Утка упала на прибрежный песок. Затем пошли досадные промахи. Птицы летели над зеркалом воды и проносились мимо меня почти у самой косы справа или слева. Я стрелял им вдогонку и все впустую. Стало уже совсем светло. Пришлось переменить место, зайти в глубь зарослей высокого тростника. На новом месте мне удалось убить двух красноголовиков — по одному из двух табунков.
Как всегда, при стрельбе на перелете время неслось со страшной быстротой. Солнце уже поднялось над горизонтом. Стрельба прекратилась. Мимо меня пролетели стороной несколько одиночных уток. Они удалились в сторону моих спутников, но там не было ни одного выстрела. «Наверно, тоже переменили места», — подумал я.
Прошло с полчаса. Кругом тишина, лишь откуда-то из-за чистого озера доносился рокот трактора. Я устал стоять неподвижной вышел к краю тростника. Отсюда была хорошо видна вся коса. По песку в разных направлениях расходились следы охотников. Метрах в трехстах от себя я увидел Вадима, а дальше — длинную фигуру Александра. Почему-то они оба стояли в протоке воды. Александр, с ружьем за спиной, нагнулся и, видимо, мыл сапоги. Вадим вообще творил что-то непонятное. Держа свой «Зауэр» в руках, он наклонялся лицом к воде, затем быстро выпрямлялся и взмахивал ногой, будто пиная футбольный мяч.
«Что он, тренировкой занялся?» — удивился я. Надо сказать, что Молотков кроме основной работы и охоты увлекается спортом и отдает ему много времени. Как судья республиканской категории по спорту, он нередко выступает в качестве арбитра во встречах по футболу между командами области.
Я подобрал убитых уток и побрел к товарищам. Подошел к полоске воды и вдруг заметил, что ее поверхность покрыта рябью, словно от ветра, хотя было совсем тихо. Вгляделся в воду и ахнул: она прямо кишела карасями. Рыба, можно сказать, не плыла, а ползла массой. Изредка на поверхности показывались спинные плавники и хвосты крупных рыб.
Я поспешил к Вадиму и подошел в тот момент, когда он поддел ногой и выбросил на песок большого серебристого карася. Около десятка их уже валялось на земле. Александр выбирал рыбу из воды руками, как будто доставал ее из полного садка. Я положил ружье и уток и тоже включился в эту работу. За каких-нибудь пятнадцать — двадцать минут мне удалось «наловить» больше десятка самых отборных карасей.
— Вот это карась, каждый, как лопата! — воскликнул Вадим. — Идет почему-то из чистого озера в тростниковое. Корму, наверно, мало ему. Говорят, что он часто так переселяется. Но почему идет не ночью, а днем и такой массой. Обычно он проходит весной или поздней осенью, когда коса вся скрывается под водой…
Мы решили обследовать эту рыбью дорогу. Пошли вдоль нее до самого тростникового озера. Здесь полоска воды была перегорожена пучками тростника. Рыба через эту преграду с трудом пробивалась в глубокую озерную курью. Я заметил, что для поддержки тростника в воде был положен шест. Выдернул его, оказалось, что это лопата.
— Теперь мне все ясно, — сказал Вадим. — Тут кто-то хотел поживиться рыбкой, достать ее без всякого труда. Заметили, что здесь пошел карась из озера в озеро и нарочно перегородили ему дорогу. Дай лопату сюда!
Мы раскидали тростник, прочистили проход, и рыба свободно поплыла в озеро. Когда ее осталось в протоке совсем мало, Вадим вошел в воду и двинулся по ней назад, меряя глубину лопаткой. Молотков нашел на рыбьей дороге четыре ямы, в одну из них он сам угодил накануне. На дне ям было много рыбы. Мы ее выгнали и засыпали все ямы песком, а мелкие места протоки углубили. Через полчаса в ней трудно было поймать карася и сачком.
Солнце поднялось высоко, когда все собрали добычу, вернулись на свою стоянку и сели завтракать в тени машины. Вдруг послышался шум. В стороне от нас остановились две «Волги».
— Челябинские хапуги-частники, — быстро определил по номерам машин Александр. — Это они утром стреляли в озере, а сейчас за рыбкой приехали.
Из машин вышли человек шесть или семь — все с ружьями. Они открыли багажники, стали вытаскивать мешки и корзины.
— Ясно, это их работа, — заметил Вадим. — Но с ними мы ничего не сможем сделать. Да и как доказать? Лучше возьмем пока на заметку, — и он записал в блокнот номера «Волг».
Мы поднялись из травы, стали собираться в путь. Заметив нас, у машин о чем-то посовещались, затем два человека направились к нам.
— Привет, как охота, как постреляли? — спросил один из них.
— Какая охота, опоздали, — ответил Александр. — Сидели на берегу, — махнул он рукой в дальний конец тростникового озера…
— На хозяйстве все равно лодок не было, да и в деревне тоже все еще днем разобрали, — заметил один из пришельцев. — Так что все равно в озеро вам не на чем было пойти. А убили неплохо, — кивнул он на брошенных в тени машины уток, где особенно выделялись связанные вместе четыре крупных кряковых и три красноголовика — добыча Александра.
Гости пошли назад к своим, а мы быстро уложили в машину наше снаряжение и уток, затолкали в багажник небольшой, но довольно тяжелый мешок с отборными карасями и медленно поехали вдоль чистого озера поближе к дому. Сзади было видно, как вся компания охотников пошла от машины на косу с мешками и корзинами.
— Жаль, лопатку забыли взять, — сказал Вадим.
— Нет, не забыли, — ответил ему Александр, ловко поворачивая руль, чтобы объехать ямку на дороге. — Я ее забросил в озеро. Она там в такую тину попала, что теперь навсегда пропала. Никто уже больше не будет копать ею ловушки для рыбы…