– Можно, я посмотрю? Теперь их не закрывают.
– Да, это верно. Осторожней, пожалуйста!
Она спустила чулок. Он тщательно осмотрел ногу.
– Ссадины есть. Пойду намочу платок.
Он отошел к чайному столу, вернулся с очень мокрым платком и осторожно приложил его к колену.
– Если надо, кричите, – предложил он.
– Да что вы, совсем не больно. – Она огляделась. – Какая красота! Наверное, хорошо тут работать. Говорят, лорд Дройтвич очень добрый.
– Кто говорит?
– Миссис Прайс. Она его обожает. Ее послушать, он был ужасно красивым младенцем. У нее есть фотография, он в раковине, совсем голый.
– Гадость какая!
– Ну, что вы! Очень хорошенький. Добрый такой. Он женат?
– Вроде бы собирается.
– Конечно, уж кто-нибудь его подцепил.
Тони это не понравилось.
– Что с вами? – спросила девушка.
– Да так, ничего. – Он положил мокрый платок в карман. Она натянула чулок, пошевелила коленом и сообщила:
– Гораздо легче.
Тони стоял, немного нахмурив лоб. Ему казалось, что помолвка должна бы вызвать более теплые чувства. То Фредди, а теперь эта барышня с какими-то странными глазами…
– Подцепил? – проверил он.
– Ну, конечно. Из-за титула.
Тони вымученно улыбнулся. Да, как-то все странно.
– А вам не приходило в голову, – осведомился он, – что лорда Дройтвича можно полюбить?
Она покачала головой, и так резко, что каштановые волосы упали на глаза.
– Нет. Светских девушек я знаю. Я им делаю маникюр.
– Они вам что-то рассказывают?
– Они разговаривают друг с другом, словно меня и нет. Да, я-то их знаю. Щучки, вот они кто.
Тони стало еще хуже.
– А как они… подцепляют мужчин?
– Ну, льстят им… воркуют… Много есть способов. Притворяются, что влюблены. Кокетничают с кем-нибудь, чтобы вызвать ревность…
– Берти!
– Что?
– Ничего. Так, междометие. От избытка сердца. Говорите, говорите.
– Я думаю, в таком месте они будут гулять с ним при луне…
Тони потер подбородок.
– А Фредди-то прав.
– Фредди?
– Это мой брат.
– Он тоже тут работает?
Тони засмеялся.
– Кто, Фредди? Вы его не знаете. Уж он-то не сеет, не жнет… [2]
Она удивилась.
– Слушайте, – спросила она, – кто вы? Как-то вы говорите… не похоже на шофера.
– Добрый вечер, милорд, – раздался голос матушки Прайс. – А я – ик – вас ищу-ищу!
Девушка вскочила, укоризненно глядя на Тони.
– Милорд?!
– Вы уж простите. Привет, няня.
– Это нечестно!
– Да-да. Простите.
– Нет, так меня провести!
– Полли, – укоризненно сказала миссис Прайс, – что ты говоришь? «Провести», это надо же!
– Няня, – возразил ей лорд, – мне очень стыдно, но это правда. Надо было меня лучше воспитывать.
– Я ли вас не холила, я ли не лелеяла, – запричитала мамаша Прайс.
– А щеткой не били. И что же? Я солгал нашей гостье. Да-да, солгал. Если хотите – наврал. Боже ты мой!
Он закрыл лицо руками. Полли засмеялась. Миссис Прайс стала строже.
– Полли, ты обидела его милость.
– Нет, – сказал Тони, – это я обидел Полли. Наехал на нее. Так мы познакомились.
– Ничего не понимаю, – сказала миссис Прайс. – Что-то это все мне не нравится.
Вероятно, она развила бы тему, но дверь открылась, и явился Слингсби.
– Опять она тут! Сколько тебе говорить… – Он заметил Тони. – Прошу прощения, милорд. Я не знал, что здесь ваша милость.
– Ничего, Слингсби, ничего.
– Разрешите заверить, милорд, что эта особа без моего ведома то и дело, pardon, суется сюда, как кролик в норку.
– Да сказано вам, я не против. Мы так мило болтаем.
– Чрезвычайно рад, милорд.
Тони обернулся к Полли.
– Кстати, – сказал он, – познакомились ли мы? Я – Дройтвич. Лорд.
– А я – Браун. Полли.
– Очень рад, мисс Браун.
– Я тоже, лорд Дройтвич.
Они пожали друг другу руки. Тут и вошли леди Лидия с сэром Гербертом.
Леди Лидия остановилась, едва переступив порог. Она не любила миссис Прайс и не считала, что место ей в гостиной. Кроме того, ругая беспечную Полли, мамаша Прайс занимала слишком много квадратных футов.
– А, Прайс, – сказала она. – Как поживаете?
Мамаша Прайс сделала книксен.
– Спасибо, миледи, не жалуюсь, только вот сердце что-то…
– Ах-ах, – холодно откликнулась леди. – Следите за здоровьем.
– Тетя Лидия, – сказал Тони, – это мисс Браун. Я отшвырнул ее на семнадцать ярдов два фута и одиннадцать дюймов. Машиной. Европейский рекорд.
К иностранкам леди Лидия была мягче.
– Надеюсь, моя милая, – сказала она, – что вы не ушиблись. Мой племянник за рулем очень опасен. Насколько я помню, вы маникюрша? Надо будет показать вам руки, когда поеду в город.
Миссис Прайс почему-то решила поговорить о здоровье с сэром Гербертом.
– Вот вы спросите, – сказала она, глядя на него взглядом старого морехода, – почему у меня сердце щемит…
– Нет-нет, не спрошу, – поспешил ответить сэр Герберт.
Жена решила его спасти.
– Слингсби, – сказала она, – отведите Прайс к экономке и дайте ей портвейна или чего она хочет.
– Мне бы любви! – взмолилась почетная гостья, прижимая к глазам нечистый платок. – Можно с вами поговорить, милорд?
– Я к тебе зайду, – обещал несчастный граф, понимая, что тетя Лидия больше не выдержит. – Надо машину в гараж отвезти.
– Ясное дело, – захныкала страдалица. – Машина ему лучше меня. Я ли его не…
Леди Лидия и сэр Герберт переглянулись.
– Слингсби! – резко сказала хозяйка.
Дворецкий знал свое место и не стал бросать сочувственных взглядов, но с пониманием запыхтел.
– Сию минуту, миледи. – Он повернулся к сестре: – Пошли, я тебя прошу! Почудила, и хватит.
Только что леди Лидия заметила в нем сочувствие. Теперь он заметил сочувствие в Полли, и не ошибся. Та подошла к мамаше Прайс и повела ее, приговаривая:
– Вот так. Пойдем, отдохнем…
Миссис Прайс засомневалась.
– Отдохнуть-то отдохнем, только если б я захотела, я бы…
– Прайс! – крикнул сэр Герберт.
Она взглянула на него, словно до сих пор не замечала.
– Добрый вам вечер, Сырырбырт. Я вот говорю…
– Неважно, – прервала ее леди Лидия. – Лорд Дройтвич к вам зайдет.
– Конечно, – подтвердил Тони.
Мамаша Прайс покачала головой со скорбью Моны Лизы.
– Он меня не любит. Никто меня не любит!
– Чушь! – сказал сэр Герберт. – Любит. Идите, идите… вот так. Пенсию вам платят исправно?
– Да-да, Сырырбырт. Только я так думаю, зачем? Продала первородство за похлебку…
Фыркнув напоследок, она подчинилась Полли. Шествие замыкал Слингсби, выражая и отрешенность, и извинение за сестру. Тони смотрел им вслед.
– Что она хочет сказать?
– Ничего. Ничего! – Сэр Герберт затряс головой, словно отгонял муху. – Она напилась. Уведи-ка ее к себе, Лидия, и подержи, пока не уедет.
– Да, ты прав.
Тони удивленно на них глядел.
– Господи! – воскликнул он. – В чем дело?
– Она болтливая дура, – сообщил сэр Герберт. – Может навыдумывать про твоего отца…
– При чем тут отец?
– Ну, про меня. Про кого хочешь. Ради бога, не спрашивай!
– Почему ты волнуешься?
– Я? Волнуюсь? Какая чушь! Я ничуть не волнуюсь.
– А, вон что! – обрадовался Тони. – У тебя с ней что-то было!
– Тони, – сказала леди Лидия, – не говори глупостей.
– Лидия, пошли, – сказал сэр Герберт. – Зачем мы теряем время? Поймай ее и держи, пока не проспится. Может, она сейчас рассказывает.
Когда дверь за леди Лидией закрылась, Тони обернулся к дяде.
– Ну, дядя Герберт, посмотри мне в глаза. Было у вас что-то двадцать пять лет назад?
Сэр Герберт фыркнул.
– Конечно, нет! Двадцать пять лет назад я предпочитал хористок.
– Хм… – сказал Тони. – Как-то ты странно говоришь. Уклончиво. Меня всегда удивляло, что ты ей платишь.
– Мой дорогой! Она нам преданно служила!
– Ладно, я сам ее люблю, особенно на расстоянии. Сида я люблю меньше. Наверное, бранит аристократов в Гайд-парке. На меня смотрит так, словно я торможу прогресс. Знал бы он, что такое быть графом! Побыл бы на моем месте!
– Господи! – закричал сэр Герберт. – Что ты говоришь?
– А что? Мы, графы, самые несчастные люди. Хозяйство само собой не идет. Если бы Сид Прайс оказался…
– Тони! Прошу тебя!
– Что ты волнуешься? Дрожишь весь…
– Я не дрожу.
– Дрожишь, как цветок на ветру. Скажи мне, дядя Герберт…
– А, вот вы где!
Из двери торчала голова мамаши Прайс. Сэр Герберт нашел в ней сходство с Медузой.
– Господи! – застонал он. – Где же Лидия?
5
Мамаша Прайс скромно просочилась в комнату. В руке у нее был полупустой бокал, чем и объясняются, вероятно, изменения, достаточно резкие, а вот хорошие ли – это как кому. Из глубин скорби она взмыла на вершину радости.
– Можно? – осведомилась она. – Вы тут, а я – там, хе-хе! Скажут, я выйду. Пора нам, мой миленький, потолковать, – добавила она, обращаясь к лорду Дройтвичу.
Тони попятился. Да, она шаталась, но поцеловать его могла.
– Нянечка! – взмолился он. – Не надо, я занят!
Мамаша Прайс захихикала.
– Да уж, не свободен, хе-хе! Захомутали. Поздравляю – ик – и желаю. А вам стыдно, Сырырбырт!
– Почему? – растерялся баронет. – Что я такое сделал?
– Сами знаете… ик…
– Вы бы лучше прилегли!
Мамаша Прайс обиженно выпрямилась, веселье ее угасло.
– Прям счас! – отвечала она. – Хватит, я от вас нахлебалась!
– Ну что это! – вскричал сэр Герберт, кидаясь к входившей в комнату супруге. – Лидия, зачем ты ее выпустила?
– Я ее не поймала, – ответила леди. – Скорее всего, она рыскала по дому. У Слингсби ее не было.
Тут появилась Полли и спросила:
– А, вы ее нашли?
– Мы что, играем в прятки? – удивился Тони. Приветливость мамаши Прайс тем временем вернулась.