– Я вспомнил, – сказал он, – что не знаю адреса Эйприл Джун. Может, подскажешь? Где можно найти эту стерву, приятель?
Я окинул его взглядом, в который вложил весь свой запас холодного отвращения. Просто уму непостижимо! Ожидать, после того что было сказано о моих чувствах к Эйприл Джун, что я по своей воле стану участвовать в грязном заговоре, ставящем целью дать ей по морде! Чудовищно! Это уж, как говорится, за все рамки.
– Если скажешь, – ухмыльнулся он, – я, так и быть, поделюсь с тобой деньгами.
– Нет, – твердо сказал я, не испытывая ни малейших колебаний. Человек, продающий свою любовь за золото, сам не стоит плевка, и это не мое только мнение. – Нет, никогда!
– Да ладно, брось!
– Нет. От меня ты ни слова не дождешься.
Он угрожающе нахмурился. Я раньше понятия не имел, какой зверский принимаю вид, когда сержусь. Настоящая горилла – меня нисколько не удивило бы, начни он бить себя кулаками в грудь, как имеют обыкновение делать эти животные, когда ситуация складывается не совсем в их пользу. Зрелище было весьма устрашающее, но, как ни странно, результатом явилось вовсе не чувство тревоги, а невероятная вспышка любви к Эйприл Джун. Я внезапно осознал, что решиться вступить в брак с мужчиной такой внешности способна лишь одна девушка из миллиона.
Гориллообразный Джо Кули сжал огромные кулаки и шагнул вперед.
– Давай, выкладывай, а то…
– Не дождешься, – вскинул я голову.
– Хочешь сам получить по морде?
– Только попробуй!
– Ну, и что ты сделаешь?
– Позову на помощь, – спокойно ответил я, кивнув на противоположную сторону улицы. – Как ты можешь заметить, мы не одни. Вон там к фонарному столбу прислонился мальчик. Только попробуй, я сразу закричу, и он тут же помчится в полицию!
Надо сказать, что эффект от моих слов не совсем оправдал ожидания. Я думал, он смутится, но ничего подобного не произошло. Мерзавец не смутился ни на грамм. Более того, расплылся в зловещей ухмылке, какая бывает у людей, вытянувших за карточным столом неожиданный козырь.
– Твой дружок?
– Нет, я его не знаю, однако нисколько не сомневаюсь, что у него достанет гражданских добродетелей, чтобы вступиться даже за незнакомого человека.
– Парень хоть куда, – кивнул он.
Я не оценивал мальчишку у фонарного столба с такой точки зрения, но, посмотрев внимательней, не мог не признать, что тот и в самом деле неплохо физически развит для своих лет. Впрочем, это не имело никакого значения, его мускульная сила для моих целей не требовалась.
– Да, – согласился я, – на вид крепкий.
– Еще бы. Хочешь, расскажу кое-что?
– Что?
– А вот что. До того как Джо Кули стал Кумиром Американских Матерей, на этой должности вовсю вкалывал некто Томми Мерфи, и его фильмы шли нарасхват. Когда появился я, его вышвырнули пинком под зад. Никому он стал не нужен, контракт не продлили, и его это почему-то сильно обидело. Да, сэр, прямо-таки разозлило. С тех пор Томми Мерфи жаждет моей крови и во всеуслышание заявляет, что рано или поздно отомстит. И времени зря не теряет – сто раз уже пытался меня поймать, и, честно скажу, побегать мне пришлось немало.
Холодная рука сжала мои внутренности. Я начал понимать, к чему он клонит.
– Там у фонарного столба, – ухмыляясь, продолжал он, – стоит Томми Мерфи. Он вообще только и делает, что шляется вокруг дома в надежде на счастливый случай. Вот он, похоже, и представился…
Хватка холодной руки стала почти невыносимой. Мне стало окончательно ясно, что, приняв внешнюю оболочку этого вундеркинда, я вступил в гибельную чащу, полную смертоносных тварей, готовых напасть в любую минуту. Прежде я и понятия не имел, каким опасностям ежечасно подвергается жизнь ребенка-кинозвезды в осыпанной блестками мировой столице иллюзий. Неудивительно, что мой предшественник в этом теле только и думал, как бы убраться отсюда и вновь оказаться в родном Чилликоте, штат Огайо! Одной лишь мисс Бринкмайер вполне достаточно, чтобы снять позолоту с пряника, а Томми Мерфи – это уже, безусловно, перебор.
Джо Кули продолжал улыбаться, разглядывая мое побледневшее лицо.
– Так что будь хорошим мальчиком и скажи, где живет Эйприл Джун, и тогда я спокойненько провожу тебя домой. Если не скажешь, просто уйду. Ну же, не валяй дурака!
Ну и положеньице для незадачливого любовника, скажу я вам! Быстрый взгляд, брошенный в сторону Томми Мерфи, только подкрепил первоначальные выводы. Он показался мне крепким и физически развитым, так оно и было. Один из тех плотных широкоплечих подростков, из которых потом вырастают шоферы вроде давешнего. К тому же теперь, присмотревшись как следует, я различил в его взгляде явную враждебность. Не рискуя впасть в преувеличение, могу сказать, что он смотрел на меня, как голодный тигр смотрит на кусок мяса.
Белый свет затрепетал у меня перед глазами, и я затрепетал вместе с ним. Честно признаюсь, что от сознания страшной опасности, которая грозила мне, и той опасности, которая грозила Эйприл Джун, меня заколотила нервная дрожь.
И все-таки любовь восторжествовала над чувством самосохранения!
– Нет, – повторил я. – Нет и еще раз нет!
– Ты уверен?
– На сто процентов.
Джо Кули пожал плечами.
– О’кей. Будь по-твоему. Ну, сэр, не хотел бы я оказаться на вашем месте… Нет, сэр, ни за какие коврижки. Думаешь, тут один только Томми Мерфи? Я, когда шел, и Орландо Флауэра заметил неподалеку, а он, пожалуй, покрепче Томми будет. Хотя не знаю… В общем, один другого стоит. Нет, не завидую я тебе, не завидую. Ладно, как хочешь.
Одарив меня еще одной омерзительной ухмылкой, он зашагал по дороге, и я остался один в этом страшном мире.
То есть, один, если не считать грозного Мерфи, который приближался ко мне семимильными шагами. Его глаза излучали зловещий свет, блестели – или, вернее сказать, сверкали, – и он плотоядно облизывал губы.
Это был мальчишка, чьи лучшие мечты воплотились в жизнь и который поймал синюю птицу счастья.
20
Глядя на Томми Мерфи, вставшего в боевую стойку и задумчиво оценивавшего дистанцию, я просто не мог поверить, что он когда-либо был Кумиром Американских Матерей. Несомненно, Американские Матери сваляли большого дурака. У парня не было ни единой привлекательной черты, он будто вышел из грязного гангстерского боевика. Короче говоря, не из тех, кого бы вы хотели видеть в своем клубе.
Я отступил на шаг. Потом еще на один. Когда я сделал примерно восьмой, нога наступила на что-то мягкое, и я понял, что стою на траве газона. Если вы еще не знаете, в Голливуде есть закон, предписывающий строить дом на некотором расстоянии от дороги и разбивать перед входом лужайку, и данному обстоятельству я был чертовски рад. В ближайшем будущем мне, без сомнения, предстояло не одно падение, и все, что могло хоть в какой-то мере смягчить удар, могло только приветствоваться.
Все описанные до сих пор маневры происходили в полном молчании, нарушаемом лишь хриплым угрожающим сопением малолетнего гангстера и дробным стуком моих зубов. У меня мелькнула мысль, что легкая непринужденная беседа могла бы ослабить напряжение. Так часто бывает: слово за слово, и не успеешь оглянуться, как выясняются общие интересы, и люди становятся почти что братьями.
Долби Фодерингей-Фипс раз хвастался, как он однажды столкнулся с мускулистым типом, твердо вознамерившимся получить два фунта шесть шиллингов и одиннадцать пенсов по счету из лавки, но сумел удачно перевести разговор на бега и ставки, и десять минут спустя тип уже платил за пиво в ближайшей забегаловке, а Долби деликатно пытался расколоть его на пять шиллингов до будущей среды.
Разумеется, в своем случае я не мог рассчитывать на столь счастливый исход, поскольку у меня язык не подвешен и вполовину так хорошо, как у моего старого приятеля, однако все-таки решил попробовать в надежде хоть что-то выгадать. Отступил еще на шаг и, как мог, изобразил на лице добродушную улыбку.
– В чем дело, друг мой? – спросил я, стараясь копировать сладкую манеру Б. К. Буруоша. – Чем могу быть полезен?
Никаких изменений в поведении противника мои слова не вызвали. Томми Мерфи продолжал хрипло сопеть, сверля меня угрожающим взглядом. В беседе наступила пауза.
– У меня мало времени, – добавил я, чтобы нарушить тягостную тишину. – Спешу на важную встречу… Рад был познакомиться.
С этими словами я попытался бочком проскользнуть мимо него, однако новый знакомый оказался в этом отношении не менее трудным объектом, чем мистер Бринкмайер. Столь различные по объему, они тем не менее обладали общим свойством перегораживать любой проход. Влево я делал шаг или вправо, Томми Мерфи неизменно оказывался прямо передо мной.
Я решил попробовать еще раз.
– Вы любите цветы? Можете взять букет.
По-видимому, цветы он не любил. Протянутый букет был выбит из моей руки с такой злобой, что мои самые страшные опасения тут же возобновились.
Подняв букет, я сделал очередную попытку.
– Может быть, друг мой, вы хотите автограф?
Едва эти слова вылетели из моих уст, я понял, что совершил трагическую ошибку. Об автографах уж точно говорить не следовало, трудно выбрать более скользкую и болезненную тему. В прошлые времена этому мальчику, без сомнения, приходилось давать автографы до мозолей на пальцах, а после восшествия на волшебный экран звезды Джо Кули спрос на них обрушился до нулевой отметки. Мои слова разбередили печальные воспоминания о былой славе, иначе говоря, попали как соль на незажившую рану.
Впрочем, даже если бы я сам не сообразил, что допустил промах, то понял бы по реакции своего собеседника.
– Автограф! – произнес или, вернее, прорычал Томми Мерфи неприятным низким голосом, исходившим откуда-то из угла рта.
Тигриный огонь в его глазах вспыхнул еще ярче, и я вновь невольно спросил себя, как получилось, что этот урод завоевал расположение всех матерей Америки.
Он заговорил, на удивление внятно и даже красноречиво – как оказалось, даже слишком красноречиво, ибо как раз решение отложить прямые действия, ударившись в разглагольствования, и привело к крушению всех его планов.