– Прям, сейчас! Выдумали тоже, а еще баронет! Баронеты, – справедливо указал Булпит, – должны пример подавать, а не колотить молодых парней. Чем он виноват, что влюбился?
Подобный упрек сконфузил бы самого жестокосердного аристократа, но в сэре Бакстоне раздражение вспыхнуло с новой силой.
– Кончайте околесицу городить, – заорал он. – Бросайте трап!
Слово «трап» на секунду озадачило Адриана, но он тут же вспомнил хлипкие деревянные досочки, которые связывали «Миньонетту» с сушей. Расчудесный и загадочный Булпит с находчивостью, делавшей ему честь, явно осуществил операцию, которая у моряков называется «отдать концы».
Что и доказал его самодовольный ответ:
– Нет уж! Если так приспичило, придется прыгать.
Целиком ответ сэра Бакстона было не разобрать, от полноты чувств слова сминались, но Адриан уловил, что именно этот подвиг тот и вознамерился осуществить. Он опять тревожно замер – что же предпримет теперь его спаситель?
Тревоги оказались пустыми. Противником Булпит был достойным.
– А прыгните – огрею!
– Что?!
– По голове. Вот этим стулом.
– Не посмеете!
– Еще как посмею!
– А я подам в суд за нападение.
– А я вас в тюрьму упеку за вторжение в чужой дом.
За этой репликой наступила тишина. Сэр Бакстон, видимо, растерялся.
– Это с какой же стати?
– Я законы знаю. Пароход – все равно что дом. Вломитесь сюда – значит, вы взломщик.
– В жизни не слыхал такой чепухи… Пароход-то мой!
– Прям, сейчас! Мой. Я – арендатор. Так что поосторожнее, а то огрею!
Дуэль двух интеллектов завершилась. В смелости сэр Бакстон не уступал льву и, конечно, не из страха перед стулом решил сдаться, оставив поле боя за врагом.
Сразили его юридические осложнения. Не убоявшись врага в сверкающих доспехах, он, как все почтенные британцы, спасовал перед законом. Чем навлекать на себя преследования и возмещение ущерба, сэр Бакстон предпочел вложить хлыст в ножны.
Подобно многим баронетам, потерпевшим поражение в романах и драмах прошлого века, он утешал себя мыслью, что день его еще наступит. Или не утешал. Но отступил, задумчиво сшибая луговые цветы кончиком хлыста, которому намеревался найти лучшее применение. А Булпит, разгоряченный моральной победой, опустил стул и открыл дверь салона.
– Ушел, – сообщил он, догадавшись, что именно по этому пункту его гость ждет сообщений. – Да-с, сэр. Достало ума отступить.
Булпит рассматривал Адриана не просто с добротой, а с искренним восхищением. Не зная, какие мотивы пригнали того в опасную зону, он предположил, что это – непобедимая тяга к Джин, и одобрил его. Сентиментального клейщика умиляла мысль о нищем поклоннике, готовом на риск ради встречи с возлюбленной. Адриан предстал перед ним в образе Ромео.
Угадывая, что героя еще немного трясет, Булпит направился к шкафу, достал бутылку и, прежде чем приступить к расспросам, налил щедрую порцию. Пока Адриан, захлебываясь, глотал вино, он осведомился:
– Как это вас угораздило нарваться на милорда?
Адриан вкратце пересказал сцену в саду. Булпит покачал головой. Восхищаясь мужеством собеседника, он осуждал его опрометчивость.
– Зря вы вот так, в открытую. Могли бы сообразить, что наш милорд прознает и пустится на охоту. Шпионы у него так и кишат всюду. Ладно, теперь все в порядке. Тут ему вас не достать. Слыхали нашу перебранку? Так вот, я это всерьез. Попробовал бы он прыгнуть. Точно огрел бы, да-с, сэр! Дрались мы и стульями. И бутылками, – заключил Булпит, и глаза его подернулись дымкой при воспоминании о золотых денечках.
Адриан вспомнил, что еще не поблагодарил своего спасителя, но тот небрежно отмахнулся.
– А, ерунда! Я же сказал нашей Джин, я – за тебя. Это она меня просветила насчет твоих неприятностей. Видел, видел, как ты ее целовал. Она и сказала мне, что собирается за тебя замуж. Я – ее дядя.
Глаза у Адриана округлились. Снадобье, которого он хлебнул, оказалось крепким, и он не был уверен, точно ли расслышал.
– Дядя, из Америки. Матери брат. Наверное, удивляешься, чего я тут, на судне, а не живу в ихнем доме. Понимаешь, у нас… это… трения. Позже объясню. Не хотят они меня привечать. Еще хлебнешь?
– Нет, спасибо.
– Точно?
– Нет, нет, правда. Спасибо.
– Ладно, все равно больше нету. Последняя бутылка была. Да, Имоджин призналась, что ты ее ухажер. А потом я подслушал, как один парень тебе рассказывал, что наш милорд гоняется за тобой с хлыстом. Так что все факты мне известны. Племянница у меня – высший сорт. Кто ей нравится, тот мне друг. Живи тут, сколько влезет.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Ладно, ладно. Я – за тебя. Это надо же, не побоялся приехать, только бы с ней повидаться! Знал ведь, как опасно…
Адриан смекнул, что надо подыграть. Гостеприимство свое Булпит предлагает нареченному Джин. Стоит ему догадаться, что надо бы добавить «бывший», и вход в убежище закрыт. А уходить нельзя, пока не повидался с Табби.
– Ну, что вы! – скромно отозвался он.
– Сказано, шик-блеск! Ладно, я тебя оставлю. Надо в гостиницу заглянуть, повидать кой-кого. Располагайся как дома. Я сейчас.
16
Сладостный день уже клонился к прохладе, когда Булпит добрался до «Гусака и Гусыни». Вошел он в общий бар и порадовался, что там пусто, только блондинка за стойкой изображает сенбернара для истомленных жаждой обитателей. Ради нее он сюда и явился.
Блондинка приветствовала его любезной улыбкой. Племянница Дж. Б. Аттуотера, жившего в Лондоне, она была послана сюда с наказом угождать хозяину, богачу в их семье, но сразу всей душой невзлюбила эту глухомань, как она же и выражалась. Развлекаться в Уолсингфорд Парве было негде и не с кем. Публика, состоящая из достойных селян, сообщала ей, что денек распрекрасный, и впадала в задумчивый транс, длящийся от десяти минут до получаса. Булпит был ярким лучом в ее скучной жизни.
За тридцать лет, проведенных в шутливых перепалках с официантами от Мейна до Калифорнии, технику общения с ними он отточил до филигранности и тотчас же стал фаворитом временной барменши «Гусака и Гусыни».
– Как обычно, мистер Булпит? – весело осведомилась она.
– Ага. Смотрите-ка, да у вас новая прическа!
– Надо ж, заметили! Нравится?
– Отпад! Прямо Грета Гарбо! [41]
– Ой, честно?
– Да провалиться мне!
– В Лондоне ребята говорили, я похожа на Мирну Лой [42].
– Ну, что-то есть… А еще на Джинджер Роджерс [43]. Спичек не найдется?
– Вот, пожалуйста.
– Покажу тебе один фокус.
К величайшему ее удовольствию, он проделал три, создав таким образом атмосферу истинной сердечности. После этого он посидел молча, потягивая пиво.
– У нас сегодня та-а-кое было! – сообщила мисс Аттуотер. – Сама не видела, вот уж не везет! Мирти рассказывала. Та, с аденоидами.
– А что такое?
– Не знаю, с чего все заварилось, но вроде б сэр Бакстон гонялся тут за одним по всему саду.
– Ну да!
– А я Мирти и говорю: «Слава те, господи, у вас хоть когда развлечешься! Нет, такой дыры…» А вам, мистер Булпит, не скучно?
– Доживешь до моих лет, сама покой полюбишь.
– Ну уж, какие ваши годы!
– Да вот, сто четыре стукнуло. А вообще-то не спорю, заскучал бы, будь я поздоровее.
– Ну! Ох, у вас и приключений было!
– Это верно.
– Почище этого, Генриха [44]. Ну, еще при самом Вильгельме [45] жил.
Булпит, который, живо общаясь с барменшей, все прикидывал, как бы половчее подступиться к цели, понял, что вот они, ключевые фразы. Напустив задумчивости, он хихикнул.
– А чего?
– Да так, вспомнилась одна шутка.
– Ой, а что?
– Да ну, так…
– Нет, а все-таки?
– Тебе-то не понравится, – неуверенно заметил Булпит. – Розыгрыш у нас такой был. Их не все любят.
– Это как? Выставить кого дураком?
– Да, вроде этого.
– А какой?
– Ну, мы так делали… – начал Булпит.
История, которую он поведал, была длинной, невнятной (многие, пожалуй, сочли бы, что действующих лиц, которые, по заверениям Булпита, просто катались от хохота, насмешить чересчур легко), но у его слушательницы прошла на «ура». Племянница Дж. Б. Аттуотера забавлялась от души.
– Ой! Ой, не могу! Ой, надо же! Ой! – захлебывалась она.
– Ну! Чего только не бывало. Вот оглянешься и думаешь: смеху-то было! Вагон. Сбилась у нас теплая компашка, оттого и шутки эти получались. Как говорится, все за одного и один за всех. Прям Три мушкетера. Да, частенько я жалею, что нет моей старой компашки. Э-эх! Послушай-ка, кстати, в Уолсингфорд Холле живет у меня дружок, с ним я хоть сейчас выкину шикарную хохму. Но как? Один? Нет, не выйдет. Тут нужна девица.
– А какая?
– Да любая. Лишь бы говорить умела.
– В смысле – не дура чтоб?
– Нет, в буквальном смысле. Немая… хе-хе… не подойдет. Мне надо, чтобы она поговорила с ним по телефону.
– А я? Подойду?
Булпит поставил кружку.
– Надо же! Про тебя-то я и не подумал! – гладко соврал он. – Послушай, а ведь это идея! Конечно, подойдешь! Да и сама поразвлечешься. Ты ведь тут скучаешь?
– А что сказать-то?
– Я тебе все запишу. Это мой дружок, его Ванрингэм зовут…
– А, знаю! Который у нас жил?
– Нет, нет! То его брат. Смотри не напутай. Этот – Т. П. Ванрингэм.
– Понятно.
– Втемяшилось ему, что все… хе-хе… девицы от него так и мрут. А я вот чего надумал, розыгрыш такой. Звонишь ты ему по телефону и назначаешь свидание… Какое ж местечко подобрать?.. А, знаю! Скажем, второй камень по Уолсингфордской дороге! Ну, этот, где мили написаны. А я спрячусь за кустами. Кусты нам во как нужны!
– А зачем?