– Это от меня не ускользнуло, но я не очень-то обращаю внимание. В рукописях, которые я читал для доброго старого Басби, пока наши тропинки не разбежались, героиня всегда вначале с кем-то обручена… Эх, жаль, не прихватил сюда парочку!
– Интересные?
– Еще бы! Так что человеку подкованному известны все способы обольщения женского сердца. Я знаю, как это делается. Я спасу вас из горящего дома, или из реки, или от быков. Можно и от бешеных псов. Можно – от лошади, если ее случайно понесет. Да, можно спасти не вас, а котенка!
– У меня нет котенка.
– Это зря. Надо раздобыть. Понимаете, юная Джинджер…
– Не смейте называть меня Джинджер!
– Понимаете, юная Джин, у вас нет ни единого шанса улизнуть от меня. Считайте, мы уже шагаем к алтарю. Качаете головой? Ничего, погодите. Наступит день, и очень скоро, когда вы будете качать головой, стряхивая со своих чудесных волос рис и конфетти. Я бы на вашем месте бросил сопротивление.
– О нет!
– Это уж как вам угодно. Но предупреждаю, попусту теряете время. На мой взгляд, вы достойны самого лучшего, и я намерен обеспечить вас лучшим из мужей. Уж поверьте, лучшим. Любящий, преданный, богатый, обаятельный…
– Кого это вы обаяли?
– То есть как? Косил тысячами. Вы обратили внимание на миссис Фолсом? Ну, вчера, за обедом?
– А что такое?
– Как она смотрела на меня, когда я балансировал щипцами и винной рюмкой. Бедный, наивный мотылек, говорил я себе.
– Я заметила, как на вас Бак смотрел. Боялся, что кокнете его любимую рюмку.
– Не какой-то стекляшке рассорить меня с Баком!
– Да, вы ему нравитесь. Не пойму, чем?
– Могли бы и потактичнее поставить вопрос. Вы правы, он меня ценит. Как и я его. Милый, старый Бак! Как он хотел бы со мной породниться!
– С чего вы взяли?
– Сам сказал, когда вчера я просил формального разрешения.
– Не может быть!
– Очень даже может. Человек я старомодный, не одобряю современной манеры небрежно, походя, бросить тестю, что свадьба уже состоялась. Бак просто спит и видит, чтобы я стал ему зятем. Но как, скажите на милость, если вы упорно и нелепо мне отказываете? Пожалуй, сделаю еще выстрел. Может, вы передумали.
– Нет, не передумала.
– Ничего, передумаете. Разрешите набросать маленькую сценку? Премьера моей новой пьесы. Занавес падает под гром аплодисментов. Шелестит шепоток: «Какой успех! Как это ему удается?» Лавина криков: «Автора! Автора!». В ответ на сцену выходит красивый человек, такая, знаете, ладная фигура. Это я. Подхожу к рампе, поднимаю руку, прошу тишины. Битком набитый зал затихает. Я говорю: «Леди и джентльмены, благодарю вас за чудесный прием. Благодарю всех и каждого, но больше всех свою жену, без чьей заботы, ободрений, советов пьеса не была бы написана».
– Спихиваете ответственность на другого? Какая низость!
– «Леди и джентльмены! Я всем обязан этой маленькой женщине!» – Шквал аплодисментов, вы застенчиво раскланиваетесь из своей ложи. Новый взрыв приветствий, когда вы стыдливо кидаете мне розу. Неужели вас не соблазняет эта сцена?
– Ничуточки. Я бы кинула что-нибудь поувесистее. А сейчас не подвините ли свою ладную фигуру чуть в сторону? Мне надо завести машину.
– Каким поездом отправляется босс?
– 2.57.
– Тогда, пожалуй, вам надо поторапливаться. Масляное пятно, кстати, уже расползлось на левую щеку.
– Ваша мама никогда не учила не отпускать обидных замечаний?
– Да нет, мне нравится! Что вы! Я говорю себе – возможно, она самая чумазая особа в Беркшире, ей надо бы отмыться мылом и пемзой, но ведь я ее люблю! Я только хотел подсказать для вашей же пользы. Неприятно, знаете ли, чтоб будущая жена ехала в самый Уолсингфорд, похожая при этом на нечто извлеченное из гробницы Тутанхамона. Разрешите.
Джо подхватил ее под локотки и нежно водрузил на водительское место.
– Знаете, юная Джин, – говорил он, устраиваясь рядом, – что мне еще нравится? То, что вы такая тоненькая, такая легонькая, такая, скажем так, портативненькая. Были бы вы, к примеру, Мэй Вест [48], я бы не смог вас поднять. Разрешаю подвезти меня до террасы. Проведу четверть часика с бюстами.
Лучше творчества в прекрасную погоду ничто не высвобождает дух художника, не настраивает его на волну вечности; и вскоре полнейшая удовлетворенность начала окутывать Джо. По счастливой случайности, следующим в ряду бюстов стоял император Нерон, чье пухлое гладкое лицо представляло большие возможности. Карандашу тут было где разгуляться, и вдохновленный Джо отдал этой задаче все свое мастерство.
За трудами он размышлял, как же может измениться судьба человека буквально в считаные дни. Меньше чем неделю назад он томился у врат Уолсингфорд Холла, словно пери у врат рая, робко заглядывая внутрь. А теперь – пожалуйста! Почетный гость, имеющий возможность ежедневно общаться с Джин Эббот, этой изумительнейшей девушкой, в чьей миниатюрной фигурке соединились все лучшие качества женщин. Именно о такой он часто мечтал в полнолуние, или под музыку ветра, вздыхавшую в соснах, или даже под мелодии оркестра.
Выписывая острые кончики усов, он размышлял над странностями жизни. Странно, что он влюбился так, буквально с первого взгляда, в точности как герой рукописей, о которых он упоминал в разговоре с Джин. Да, это случается с другими даже и не в романах, публикуемых за счет авторов в издательстве Мортимера Басби, но он и в мыслях не имел, что такое приключится с ним. Слишком он трезв, слишком, скажем прямо, умен.
И нате вам – здравомыслящий, рассудительный Дж. Дж. Ванрингэм попался, как последний кролик! Словно Табби какой-нибудь, который с четырнадцати лет, едва завидев в туманном далеке девушку, тут же слал ей фиалки и просил телефончик.
Джо вздрогнул, словно его ледяной водой окатили, и застыл, глядя в конец террасы. Император Нерон вперил в него незрячие глаза, умоляя без слов докончить усы, но у Джо не было времени ублажать императоров. Вспомнив о любвеобильном Табби, он невольно взглянул на то место под кедром, где ему полагалось сидеть, – и просто дернулся. Там было пусто.
Стул стоит. «Убийство в Билбери» лежит. А Табби – не сидит. Исчез. Куда же?..
Возможно, конечно, что он зашел в дом пополнить запас сигарет или поискать в библиотеке детектив поувлекательнее. На минутку от этого соображения тревоги унялись, и, чуть поуспокоившись, он обежал взглядом окрестность в надежде отыскать очевидца. Какой-то человек играл в гольф на лужайке у главных ворот, через которые непременно должен был пройти Табби, если совсем уж спятил и покинул территорию.
Джо поспешил к игроку, остановился у того за спиной, как раз когда тот изготовился к удару, и по смелому, зелено-пунцовому узору на гольфах узнал своего сотоварища, Эдварда Bo-Боннера. До сей поры он всячески избегал несколько слабоумного гостя.
– Не видели моего брата? – спросил он несколько громче, чем диктовала необходимость на таком близком расстоянии.
Bo-Боннер испуганно подпрыгнул, одновременно завершив удар, и промазал мимо лунки фута на три. Он повернулся, обидчиво глядя сквозь темные очки, добавлявшие ему лет двадцать.
– Что такое?
– Да брат… Не видели его?
– Что вы так кричите? Промазал из-за вас…
– Pardon. Вы не видели моего брата?
– Не знал, что у вас есть брат, – откровенно признался Во-Боннер.
Время поджимало, но Джо осознал, что лучше начать поближе к началу.
– Моя фамилия Ванрингэм. Мой брат сидел вон там, под тем кедром.
– Ах, вы про этого, с книгой? Так вы его брат?
– Да. Видели его?
– Разумеется.
– Где?!
– Да вон под тем кедром сидел, – объяснил Во-Боннер тоном человека, отвечающего на простейший вопрос, и опять повернулся к мячу.
С минуту маячила вероятность того, что и здесь, как в Билбери, произойдет убийство, но мощным усилием воли Джо сдержался. Он не выхватил клюшку у слабоумного старца, чтоб вышибить ему последние мозги, если это мозги, конечно. Он даже сумел дождаться, пока тот завершит новый удар, снова неудачный.
– Сейчас он там не сидит…
– Конечно. Как же он может? Он гулять пошел.
– Куда?
– Что – куда?
– В какую сторону он пошел? И когда?
– Вон, по Уолсингфордской дороге, минут двадцать назад.
Во-Боннер раздраженно фыркнул, когда собеседник сиганул от него, точно пуля. Не нравились ему молодые люди, а уж таких прытких он терпеть не мог.
18
Булпит и Адриан закусывали на борту «Миньонетты» сэндвичами от «Гусака и Гусыни» и бутылочным пивом. Ленч проходил в молчании – Булпит, занятый своими замыслами, едва ронял слово-другое, Адриан, обремененный заботами, и вовсе молчал. Мысли о том, что каждая минута приближает приезд княгини, а он никак не может связаться с Табби, подтачивали боевой дух.
От картин грядущих бедствий его оторвал вопрос хозяина. Булпит был из тех, кто, когда не спит и не ест, так и сыплет вопросами. Едва дожевав последний кусок и отерев рот розовым платком, он тут же открыл шлюзы:
– Послушай-ка, а как ты познакомился с Джин?
Адриан объяснил, что встретились они в гостях. Булпит незамедлительно поинтересовался, где.
– В одном поместье. У таких Уиллоуби.
– Ничего люди?
– Да, вполне.
– Друзья, что ли?
– Да.
– И ее?
– Да.
Булпит покивал. Он попал в свою стихию.
– Как все получилось-то? Влюбился, значит, с первого взгляда?
– Да. Хм, да.
– Прям как громом?
– Ухм… Да.
– Моргнуть не успел.
– Да.
– Так оно лучше всего, верно?
– Да.
– И, значит, тайну храните?
– Да.
– Ее идея?
– Да.
– Хочет, чтоб ты сначала разжился?
– Да.
– А тут наш милорд возьми да прознай про все?
– Да.
– И стал за тобой гоняться?
– Да-а…
Булпит вздохнул, скорбя о необузданности английских помещиков.
– Это он зря. Любовь, это самое, правит миром, верно я говорю?