– Ничего не выгнали. Они очень мной довольны. Ярко, говорят, умно…
– Так чего ж ты ушел?
– А ты не слышал?
– О чем?
Лорд Бриднорт схватил друга за лацкан.
– Женюсь!
– Женишься?
– Вот именно. На Луэлле, единственной дочери Дж. Тротмортона Бимиша из Нью-Йорка.
– Не может быть!
– Может.
Фредди закурил сигарету.
– Она что, слепая?
– Почему?
– Да так, подумал… Ладно, поздравляю и так далее. Когда ж это ты успел?
– Позавчера. Вчера было в «Морнинг Пост».
– Не читаю, все времени нет.
Тут Фредди остановился. Его осенила идея. Глаза у него засветились, как светятся они у истинных мастеров.
– А этот Бимиш богатый?
– Чуть не лопнет.
– И лысый?
– Конечно. Они все лысые.
– Значит, – сказал Фредди, – ему нужен бальзам Прайса. Помнишь, я тебе дал флакон?
– Дал? А, помню! Я его кокнул.
– Ну и дурак. Очень полезная штука. – Он повернулся к Мичу. – Пошлите дюжину флаконов лорду Бриднорту, в клуб «Трутни», на Довер-стрит.
Мичу это понравилось. Дело есть дело.
– Хорошо, сэр.
– А ты их дай этому типусу.
Лорд Бриднорт заколебался:
– Послушай, ну как я дам? Мы не очень близко знакомы.
– Да ты женишься на его дочери.
– Понимаешь, люди не любят, когда намекают на их лысину. Вот мой папаша…
– При чем тут папаша?
– А Елисей? [9]
– Какой еще Елисей?
– Такой. Из Библии. Тоже был лысый как шар. Намекнули на это дети, и – хапц! – их съел медведь.
Фредди нервно засучил прекрасно обутыми ногами. Довод был веский, но инстинкт продавца – тоже не шутка.
– Вот что, – сказал он, – когда ты его увидишь?
– Сегодня, в «Ритце». Потом пойдем в Тауэр.
– Возьми и меня, я с ним поговорю.
Эта мысль Кубику понравилась.
– Ну, если ты сам… Медведей не боишься? Тогда пошли.
Фредди посмотрел на часы.
– В «Ритц» забежать успею. В 2.30 у меня встреча.
– С кем?
– Да так, с одним…
– А не с одной?
– Если бы! Когда мистер Антони вернется, – обратился он к Мичу, – скажите, что заходил Чок-Маршалл и зайдет опять.
– Хорошо, сэр.
Кубик вернулся к прежней теме:
– Кто этот Антони? В жизни не слышал.
– Да вот, знаешь, Антони… Фамилия такая. Пошли.
На Мотт-стрит они схватили такси и доехали до «Ритца». Фредди был собой доволен. Как ни поразили его недавние события, о своей миссии он не забывал.
12
Несколько минут после того, как жених и его расторопный приятель уехали в гостиницу, мистер Мич располагал салоном по своему усмотрению. Как хороший парикмахер, он потратил это время на подготовку к новому визиту – наточил бритву, переставил шампуни и лосьоны, поправил объявление на стене, сообщил любопытному ребенку точное время и, вполне довольный, встал на пороге, чтобы подышать тем, что на Мотт-стрит называют воздухом.
Когда течение мыслей подвело его к проблеме, заглянуть ли на угол, в «Кружку и гусеницу», дверь этого заведения открылась, и оттуда вышел человек.
Он был массивен, приятен с виду и обвешан пакетами. При виде него Мич бросился к бритве и принялся ее точить. Послышался свист, и вошел сам хозяин, мистер Антони.
– Привет, Мич, – сказал он. – Вот и я.
– Очень рад, сэр, – отозвался учтивый парикмахер.
– Бритву точите?
– Да, сэр.
– Точите, Мич, точите.
Тони сложил пакеты на столик у дверей с надписью «Женский зал». Для человека, перенесшего удар, он выглядел слишком хорошо. И неудивительно: еще никогда он не был так счастлив.
Неплохо быть лордом, иметь земли и большой дом на Арлингтон-стрит. Но еще лучше, как оказалось, владеть салоном, в котором служит Полли. Двух недель вполне достаточно, чтобы убедиться, что ты наконец полюбил. К этому дню сознание Тони наглухо заполнил образ той, кого называют Прекрасной дамой. Он видел Полли каждый день, много с ней беседовал и дошел до того состояния, когда все остальное стало почти нереальным. Джордж Кристофер Мич удивился бы, узнав, что для хозяина он – расплывчатый призрак.
Как ни странно, Полли не походила на юношескую мечту бывшего пэра. Мечта эта, почерпнутая из пантомимы, была достаточно величавой. Однако, увидев Полли, новый хозяин салона понял, что пришел к концу пути. Ему нравились ее хрупкость, и острота ее ума, и смуглое сияние личика, и блеск в глазах, который неизменно предварял чудеснейшую улыбку. Словом, таких – одна на миллион. На два. Нет, на три.
Освободившись от пакетов, Тони от полноты чувств заговорил с Мичем. Призрак или не призрак, а побеседовать можно.
– Как тут дела? – спросил он.
– Все хорошо, сэр. Тихо, спокойно. Подстриг одного джентльмена.
– Прекрасно.
– Не хотел ни шампуня, ни лосьона.
– Ай-яй-яй!
Мич улыбнулся отеческой улыбкой:
– Не огорчайтесь, сэр. Я знаю по опыту, что в субботу клиенты приходят под вечер.
– Под вечер?
– Да, сэр. К слову сказать, недавно вас спрашивал мистер Чок-Маршалл.
– Вот как? Значит, они в городе. Просил что-нибудь передать?
– Да, сэр. Что он еще вернется.
– Это хорошо. А теперь повесьте-ка снаружи «Закрыто».
Мич не пошатнулся, но был к этому близок.
– Вы закрываете салон, сэр? – едва проговорил он.
– Да.
– В час? В субботу?
Тони разворачивал свертки. В них оказались сандвичи, два бокала и украшенная золотой фольгой бутылка того мрачного вида, который бывает у шампанского, если его купишь в кабачке.
– Наверное, очень плохое, – заметил он. – Но что поделаешь?
– Э-э, сэр, – сказал вежливый Мич.
– Или, другими словами, – продолжил Тони, – что тут попишешь?
– М-дэ, сэр, – отвечал на всякий случай растерянный Мич. Тони развернул свои доводы:
– Я молод, Мич. Солнце сияет. Я пригласил закусить даму. Значит, меня нельзя отвлекать. Значит, надо закрыть салон. Что нам богатство, Мич, за которым так гонятся? Важно ли, что мы пожертвуем какими-то стрижками?
– В субботу, сэр, обычно бреются.
– Что ж, каким-то бритьем. Кровь моя кипит, Мич, я собираюсь пировать, даже если все дело лопнет.
Мич вздохнул.
– Как вам угодно, сэр. Вы хозяин.
– Вот именно.
– Простите, сэр, есть у вас хозяйское чутье?
– Как не быть!
– Еще раз простите, сэр, вы человек загадочный. Мистер Чок-Маршалл – истинный джентльмен, а он говорит так, как будто давно вас знает.
– Он и знает.
– Вот видите! – победно воскликнул Мич. – Да, сэр, вы очень загадочный.
Тони потрепал его по плечу.
– Нет, я очень обычный. Но не будем говорить обо мне. Поговорим лучше о мисс Браун. Где она?
– В женском зале, сэр. Делает маникюр.
– Да? Надеюсь, она скоро кончит. А то шампанское перегреется.
– Пойти спросить, сэр?
– Нет, не надо. Идите домой, к деткам.
– Я не женат, сэр.
– Не женаты?
– Да, сэр. Но скоро женюсь. Мы помолвлены восемь с половиной лет.
Тони посмотрел на своего помощника с искренним интересом. Новая жизнь была хороша и тем, что свела его с такими людьми. Он все время узнавал о Миче что-то новое. Скажем, вчера выяснилось, что тот играет на саксофоне. Казалось бы, на чем на чем…
– Да, – заметил он. – Марафон, а не помолвка.
– Нельзя жениться очертя голову, сэр.
– Вот уж не согласен! – радостно сказал Тони. – Можно и нужно.
Терпеливая улыбка осветила лицо Мича.
– Я тоже так думал, сэр. Когда был помолвлен в первый раз.
Тони заинтересовался.
– Вот как? Значит, был первый раз?
– Да, сэр. – Мич любил рассказывать свою повесть, если слушали с сочувствием. – Но она меня обманула. Сбежала с почтальоном.
– Быть не может!
– Может, сэр. Отпраздновала день рождения, а потом…
– Какой ужас! Да, бывают на свете легкомысленные, корыстные женщины.
– Не все они такие, сэр, – сказал рыцарственный Мич.
– О, как вы правы!
– Моя невеста в жизни бы так не сделала.
– Вы уверены?
– Совершенно, сэр.
Они помолчали. Тони поиграл мылом для бритья.
– Кстати, Мич, – сказал он, – как вы предлагали руку и сердце?
– Ну, сэр…
– Нет, серьезно. Мне очень нужно знать! Как это вообще делают?
– Понимаете, сэр, по вдохновению.
– По вдохновению?
– Да, сэр. Как-то так, приходит в голову… К примеру, с первой барышней мы сидели на кладбище, и я ее спросил, не хочет ли она, чтобы на ее могиле была моя фамилия.
– Ей понравилось?
– Очень, сэр.
– Но вы на этом не остановились?
– Нет, сэр.
– Так-так… А во второй раз?
За очками Мича что-то мелькнуло. Он явно вспоминал давние, счастливые дни.
– Пошли мы в кино…
– При чем тут кино?
– Фильмы, сэр, очень чувствительные. Рональд Колмен [10], сэр, это вам не фунт изюма. После сеанса я просто обнял ее и поцеловал.
– Она обрадовалась?
– По всей вероятности, сэр.
Тони посмотрел на Мича с восхищением.
– Чего же вы восемь лет тянете? Поразительно!
– Она не жалуется, сэр. А вы не собирались жениться?
Этот бесхитростный вопрос подействовал на Тони так, словно ему ударили шлангом по переносице.
– Черт! – воскликнул он.
За две волшебные недели Тони и не вспомнил о Вайолет, разве что мельком, мимоходом. Ему казалось, что она давно в прошлом. Но кто сказал, что помолвка расторгнута? Он так считает – а она? Очень может быть, обходит магазины, покупает приданое…
Сейчас, здесь, он не мог понять, почему оказался таким кретином среди этих роз. Ну, хорошо, он там был, и она была, но что из этого следует? При чем тут поцелуи? И вдруг…
Его передернуло. Он вспомнил все до мелочей. Да, после таких сцен не отступишь. Если она собирается выйти за него замуж, он связан, выхода нет.
– Черт! – воскликнул он. – Да. Собирался.
– Вот как, сэр? – удивился Мич. – А как вы к ней подступились?