На внутреннем фронте Гражданской войны — страница 49 из 143

Позже журнал стал органом Московской анархической ассоциации молодежи. Со сдвоенного номера за 13 апреля 1919 г. (№ 28/29) начинается активное сотрудничество с журналом литераторов-имажинистов, и прежде всего, В.Г. Шершеневича, провозгласившего с его страниц: «Под наши знамена – анархического имажинизма – мы зовем всю молодежь, сильную и бодрую».

В новом списке сотрудников журнала, «изъявивших свое согласие на сотрудничество», в майском номере значились С. Есенин, А. Кусиков, А. Мариенгоф, С. Третьяков, Борис и Николай Эрдманы, поэтесса Наталья Поплавская и др. Наименее известные из них имажинист Сандро (Александр) Кусиков был автором известнейшего романса «Бубенцы» («Слышен звон бубенцов издалёка…»), другом Есенина, а Поплавская – романса «Ты едешь пьяная и очень бледная…», ставшего достоянием городского фольклора. На съезде анархической молодежи, о котором идет речь в публикуемом письме, Вадим Шершеневич должен был выступить с докладом «Анархическая молодежь и искусство».

Накануне съезда, в мае 1919 г. ВФАМ выступила с новой декларацией, в которой провозглашалась линия на организацию массового молодежного анархистского движения и отход от аполитичности. Немногим ранее, 13 апреля Секретариат обратился к П.А. Кропоткину с просьбой принять делегацию федерации. А 4 мая 1919 г. Л. Чиволов вместе с другими секретарями ВФАМ встретился в Дмитрове с идейным вождем анархистов, после чего заметка об этой встрече и напутствии Кропоткина анархистской молодежи была опубликована в их журнале. Приведем эту заметку полностью:


«Беседа с П.А. Кропоткиным

4-го мая П.А. Кропоткина посетили секретари Секретариата Всероссийской Федерации Анархистской Молодежи: тт. Марков, Чиволов и Корсиков.

Несмотря на свои 76 лет, П.А. довольно бодр и подвижен; встреча с молодежью обрадовала его, и он был рад выслушать тт. секретарей и дать свои советы.

Тов. Марков познакомил П.А. с Всероссийской Федерацией Анархистской Молодежи, историей ее возникновения и той работой, которая ведется в настоящий момент, после чего П.А. отвечал на заданные секретарями вопросы.

К созданию Федерации Молодежи П.А. отнесся весьма сочувственно; что касается журнала «Жизнь и Творчество Русской Молодежи», то та часть статей, которые он в свое время читал, произвела на него хорошее впечатление; к языку Эсперанто он отнесся отрицательно.

Переходя к политическому вопросу и вопросу обороны России против Колчака, П.А. ответил, что с Колчаком нужно бороться всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами, ибо он несет с собой монархический строй.

«Серьезное время переживаем мы, – закончил П.А., – старый капиталистический мир рухается (так в тексте. – Я.Л.), средства, избранные Советской властью для осуществления своих хороших идей, были и есть самые скверные и, таким образом, ясно видно, что путь большевиков приведет нас к ужасной реакции. Нужно снизу творить революцию и строительство новой жизни, а не сверху и в этом строительстве предпочтение должно быть отдано не человеку партии, а человеку-профессионалу.

Что касается молодежи, то ей необходимо самой научиться зарабатывать все средства в жизни, соединяя умственный труд с ручным, жизнь интеллигенции с жизнью рабочих, и лишь этот путь приведет молодежь к прекрасному будущему»1.


Не прошло и двух месяцев, как ВФАМ оказалась разгромлена, после чего юные и не очень юные кропоткинцы обратились к идейному вождю анархизма из-под ареста с таким письмом:

«Москва, чрезвычайка, 3 июля 1919 г.

Дорогой и любимый дедушка, Петр Алексеевич!

К Вам пишут 23 (двадцать три) арестованных делегата первого Всероссийского Съезда Анархистской Молодежи.

Съезд собрался легально 29 июня с.г. На 3-ий день, т е. 1 июля в 2 Ѕ ч. дня на заседании съезда, явился на двух автомобилях вооруженный отряд чрезвычайщиков, которые всех нас обыскали и арестовали. Обыскано было помещение съезда, квартиры некоторых тов<арищей>, проживающих в г. Москве, и всюду сделаны были выемки документов. На грузовике нас повезли в Московскую чрезвычайную комиссию, что на Лубянке, д. № 11.

По дороге мы пели «Интернационал» и «Жертвою пали» и пр<очие> и кричали «да здравствует Анархия».

Благодаря нашему протесту, на следующий день нас начали допрашивать. Допросы некоторых тов<арищей> продолжались по 2–3 час.; некоторых допрашивали ночью.

На просьбы отправить нас на работы наравне с другими арестованными нам ответили угрозой посадить в одиночку.

Сидим в небольшом подвале по 70–90 человек. Что нас ожидает в дальнейшем, мы не знаем.

Мы протестуем против произвола и насилия «рабоче-крестьянской» власти над молодым поколением России и Украины. Будущее принадлежит нам, молодежи, и только мы всецело будем ответственны за судьбы народов России и Украины, и поэтому мы рассматриваем наш арест, как поступок варварский.

Мы имеем право на свободное саморазвитие, а также на взаимопомощь и объединение с этой целью. Те, кто ставят нам препятствия в этом деле, тормозят дело умственного, культурного, и, в значительной мере, экономического прогресса.

Горячо протестуя против разбойничьего к нам отношения «социалистического» правительства, мы просим Вас, дорогой Петр Алексеевич, присоединить свой голос к нашему протесту.

Да живет Анархия!

Долой всякую власть со всеми ее институтами произвола насилия и паразитизма.

Секретари Съезда

1. Ал. Уранский

2. ’» [не заполнено]

Делегаты Съезда:

представитель Украины (делегат Киевской группы

анархистск[ой] молод[ежи] «Набат») Максим (Эм. Барон)

москвич И. Орлов-Тараканский

Павел Исаев ”

делегат из г. Вятки Гжатск[ий] уезд Ратников

питерский Вл. Ольденбергер

Жебелев – г. Бологое

Ввиду необходимости спешно передать письмо, а то не все успели подписаться

Максим»2.

Хранящееся в личном фонде П.А. Кропоткина в ГА РФ обращение написано рукой «Максима» (Э.Я. Барона). К сожалению, реакция Кропоткина на это письмо остается неизвестной. В то же время в архиве Политического Красного Креста в ГА РФ находится заступническое письмо лидера Всероссийской федерации анархистов-коммунистов А.А. Карелина в виде машинописи, подпись и приписка – автографы:


«Прошу Красный Крест, а в частности тов. Винавера, принять меры для освобождения арестованных членов съезда анархической Молодежи. Весь съезд был арестован Чр<езвычайной> Ком<иссией> в количестве 23–24 человек. 6–7 человек были освобождены. 17 остались арестованными и переведены в Бутырку, хотя ходит непроверенный слух, что из них будут освобождены еще 5 человек. К арестованным предъявлено удивительное обвинение: в «активно недоброжелательном отношении к советской власти». Какие удивительные юристы квалифицировали таким образом деятельность юношей 16–20 и, быть может, несколько более старшего возраста, – понять трудно. Было бы очень желательно довести о странном обвинении и, безусловно, нелепом аресте до сведения кого-либо из грамотных в вопросах социалистического права большевиков, от которых зависит освобождение зря арестованной молодежи. Арестовано 5 москвичей: Семенов Василий Ефимович, Орлов-Тараканский Иван Афанасьевич, Мейер (Уранский) Александр, Марков Николай Васильевич, Теплов Владимир Николаевич. Арестовано 12 приезжих (не считая освобожденных): Ольденбергер Владимир, Кутьин Алекс[андр] Констант[антинович], Жебелев Алекс[андр] Петрович, Жигарев Алекс[андр] Михайлович, Исаев Павел Ефимович, Ильин Яков Иванович, Палегуев Сергей Александрович, Большаков-Зеленский Вас[илий] Яков[левич], Рыбников Николай Михайлович, Юдаев Вениамин Федорович, Ульянов Федор Федорович, Подобедов Максим Михайлович.

С товарищеским приветом, Ап. Карелин

8 июля 1919 года.

1-й Дом Советов. Комната 219.

Подано заявление в М. Ч.К.

22 июля 1919 г.»3.


Но фамилии Чиволова либо Габриловича в числе подписавшихся под письмом П.А. Кропоткину не было. Либо потому что он уже был освобожден, либо потому что сидел в другой камере, а не вместе с подписавшими. Как установил первым из исследователей работавший со следственным делом в ЦА ФСБ С.А. Овсянников, арестованных на самом деле было больше, чем 17 человек.

Как уточняет Овсянников, уже 2 июля 1919 г. задержанные делегаты съезда ВФАМ написали заявление в Коллегию МЧК с требованием вызова на допрос. После этого начались допросы. 7 июля была освобождена первая часть арестованных, в начале августа – вторая. В заключении остались Э. Барон, Н. Марков, А. Мейер и В. Смирнов, которые объявили 7 сентября 1919 г. голодовку, и в итоге были освобождены на поруки А.А. Карелина.

Под впечатлением ли этой истории или по каким-то иным причинам, но Габрилович больше не был заметен в активе анархистской молодежи, как и вообще в анархистском движении. Однако, как выясняется, полный и окончательный разрыв с анархизмом произошел у него далеко не сразу. Так в хронике, составленной А.Ю. Галушкиным, приведена ссылка на объявление о его выступлении (уже под собственной фамилией) 24 ноября 1921 г. в качестве представителя литературной группы «экспрессионистов» в Клубе анархистов-универсалистов.4 В том же году его рассказ был опубликован в коллективном сборнике «Экспрессионисты» (М.: Сад Академа, 1921). В годы НЭПа у Габриловича проявились разносторонние интересы. Так он играл на рояле в ансамбле В.Я. Парнаха, так называемом «Первом в РСФСР эксцентрическом оркестре джаз-банд Валентина Парнаха». Не ранее мая 1922 г. им вместе с бывшим футуристом Б.М. Лапиным была выпущена книга «Молниянин». Она стала первым выступлением в печати новой литературной группы «Московский Парнас».5 В предисловии авторы констатировали крах символизма и футуризма и прославляли «светлый мировой экспрессионизм» в лице «тех вершин, где сияют пленительные и нетленные имена наших дядюшек». К таковым «дядюшкам» они относили И.А. Аксенова, Н.Н. Асеева, С.П. Боброва, Велимира Хлебникова и Бориса Пастернака. В дальнейшем Габрилович участвовал в сборниках литобъединения «Московский Парнас», позже входил в Литературный центр конструктивистов. Интересно отметить, что еще один из участников съезда анархистской молодежи в 1919 г., помимо В. Шершеневича и Е. Габриловича, профессионально занимался литературой и был включен в литературный процесс своего времени. Речь идет, как установил С.А. Овсянников, о Григории Эммануиловиче Сорокине, журналисте, поэте, переводчике, прозаике. В 1920-х гг. Сорокин входил в литературную группу «Содружество» вместе с Н.Л. Брауном, М.Э. Козаковым и Б.А. Лавреневым, был дружен с Б.Л. Пастернаком. В 1930-х гг. работал заведующим «Издательством писателей в Ленинграде».