това:
«Наступил июль 1918 г. Точно не помню 4 или 5 июля, часов в 7 или 8 утра ко мне на квартиру по ул. Желябова, д. 75, пришел пожилой телеграфист и принес телеграфную ленту с аппарата Юза, где было напечатано объявление или воззвание в то время наркома почт и телеграфов левого эсера Прошьяна, извещавшего о том, что в Москве левые эсеры подняли восстание против большевиков и Сов[етской] власти (так в документе. – Я.Л.) и он, Прошьян, просил поддержать (точно этого призыва не помню). Я взял эту ленту и побежал во дворец, где жил губ[ернский] военный комиссар Царук (принадлежавший к умеренным левым эсерам. – Я.Л.) К Царуку я пошел потому, что знал его дружбу с большевиками».
Небольшое уточнение. До 1919 г. улица Желябова носила название Козьмодемъяновской. Разбираемый эпизод мог относиться только к воскресному утру 7 июля, после того, как в ночи левыми эсерами был взят Центральный телеграф и разослана знаменитая телеграмма.
«До этого момента я лично ничего не знал о готовящемся в Москве мятеже, – продолжает Ратов. – Царук сказал мне, чтобы я поскорее известил членов губисполкома. Я пошел в бывший архиерейский дом против горсада, где было общежитие человек 20-ти членов губисполкома и сказал им, чтобы шли поскорее в губисполком. Помнится часов в 11 или 12 утра собрался пленум, на котором председатель губисполкома Генералов запросил фракцию левых эсеров о ее отношении к мятежу. От фракции кто[-то] сказал, что целого мнения фракции нет. Тогда член президиума А.Ф. Горкин стал спрашивать поименно каждого. Лично я заявил, что восстание осуждаю и из партии левых эсеров ухожу. Потом вышел в другую комнату и написал об этом заявление и отдал его т[оварищу] Горкину. Я заявляю, что с этого момента я порвал окончательно с левыми эсерами. Июль, август и сентябрь месяцы лета 1918 г. мне постоянно пришлось быть разъездах по губернии»23.
Константин Ильич Ильин (1892–1939) в отличие от Ратова и Царука принадлежал в тот момент к наиболее антибольшевистски настроенным левым эсерам. Уроженец Твери и потомственный рабочий, он во время Первой мировой войны служил в 181-м пехотном полку, дислоцировавшемся в г. Галиче Костромской губернии. Вступил в ПСР только в 1917 г. После демобилизации вернулся в Тверь, где был избран секретарем Фабричного комитета ПЛСР. Осенью 1917 г. Ильин являлся секретарем Центрального штаба Красной гвардии в Твери. В январе 1918 г. он выезжал с отрядами в Бологое, Осташков и Вышний Волочек, где красногвардейцы участвовали в разоружении возвращавшихся домой солдат и подавлении местных антисоветских возмущений. 25 марта на общегородском собрании был избран в новый состав губкома в качестве кандидата. До лета Ильин был депутатом от Морозовской фабрики в горсовете и его секретарем, после июля – являлся председателем жилищного суда при Горсовете. По вызову ЦК ПЛСР в составе группы боевиков из Твери (рабочие М.В. Никифоров, В.Н. Громов, работница П.Ф. Никитина и др.) выезжал в Москву для участия в событиях 6–7 июля 1918 г. Спустя непродолжительное время Ильин вновь побывал в Москве, прибыв на областную конференцию, которая открылась вечером 31 июля. Вот, что он сообщил на ней:
«По убийств[у] Мирбаха было созвано собрание, одобряющее действия Ц.К. Арестованы то[варищ] Никифор[ов] и то[варищ] (пропуск в тексте, вероятно, Пономарев. – Я.Л.). К большевикам ушли девять человек. Анархисты ушли в подполье, и мы идем за ними. В Вышне[м] Волочке были произведены обоюдные аресты (левых эсеров и большевиков. – Я.Л.). На губ[ернскую] Тверскую конфер[енцию] явился представитель Чр[езвычайной] Комис[сии] с требованием присутствовать на конференции»24.
По словам самого Никифорова, в связи с его арестом для возобновления партийной работы в Тверь был направлен член ЦК ПЛСР М.Д. Самохвалов.
На следующей губернской конференции, по итогам Московской, в августе 1918 г. Ильин участвовал в качестве секретаря. Она проходила в комитете Заволжского района на 2-й Владимирской улице в доме левого эсера М.И. Гроховского под председательством Л.К. Мошина. Затем ввиду угрозы ареста Ильин выехал вместе с И.А. Сухановым в Новгород, но не найдя здесь левых эсеров, направился с напарником в Петроград, «где согласно явке, прибыли в книжный магазин «Рассвет», помещавшийся на Бассейной улице». Они приняли участие в нелегальном Северном областном съезде (конференции), на котором были вынесены наиболее радикальные резолюции о борьбе с коммунистами, вплоть до террора. В какой-то момент Ильин вновь вернулся в Тверь, недолго являлся секретарем губкома, получив затем от Л.К. Мошина фальшивый паспорт на имя Леонова. Затем Ильин и Суханов прибыли в распоряжение ЦК ПЛСР. Встретившись, как и Клюев с А.А. Измайлович, Ильин получил от нее предложение выехать во Владимир «для восстановления связи и налаживания нелегальной левоэсеровской работы». Однако там «по явке» он никого не нашел, и вернулся в Москву, откуда, по поручению той же Измайлович, выехал теперь в Нижний Новгород, где устроился на работу в отдел труда. Выяснив от левого эсера К.С. Маслова подробности об арестах их однопартийцев, Ильин опять возвратился в Москву, и снова вместе со своим земляком Сухановым приступил к работе в подпольной типографии, где печаталась левоэсеровская газета «Солдат Революции», адресованная красноармейцам. (Интересно отметить, что в дальнейшем он передал свой фальшивый паспорт активному нижегородскому левому эсеру И.Ф. Серову, задержанному с документами на имя Леонова Константина Ильича в январе 1921 г. милицией Семеновского уезда под Нижним Новгородом).
После провала типографии Ильин оказался в Бутырской тюрьме. В № 37 «Известий ЦИК» за 19 февраля 1920 г. было опубликовано коллективное заявление 32-х левых эсеров, в том числе Ильина (в газете напечатано К.И. Ильинского-Леонова) о выходе из ПЛСР. Несмотря на это 4 марта он в составе большой группы левых эсеров был вывезен из Бутырок в Вятку, где отбывал заключение в Новом корпусе Вятского рабочего дома. После освобождения – вернулся в Тверь, где был завербован в качестве агента-осведомителя ГПУ своим бывшим товарищем по Тверской организации ПЛСР И.А. Сухановым. Ильин так об этом рассказывал на следствии в 1938 г.: «В 1923 г. я поступил работать в Механич[еский] завод Пролетарки, опять встречался с Сухановым и давал ему информации. В Чека мне выдали чрез Суханова отрез сукна и передали меня другому лицу, которому я передавал сведения. <…> Работая в Механ[ическом] заводе я давал сведения о настроении в заводе и характеристики мастеров <…> В Механическом заводе по моим информациям был уволен бывший белый офицер Лаврентьев»25.
Позже Ильин вступил в ВКП (б), состоял в партии в 1928–1933 гг., пока не выбыл «механически». В 1930-х гг. работал финансистом Савватьевских торфяных разработок. До ареста в 1937 г. работал старшим бухгалтером Калининского центрального аптечного склада. Ильин был одним из тех, кто активно сотрудничал со следствием и дал обширные показания в соответствии со сценарием фальсифицированного следствия (в частности, пытался «уличать» на очных ставках бывших товарищей). Так, например, 8 октября 1938 г. на очной ставке с П.Н. Никифоровым, обвинял того в «непосредственной» связи «с нелегальным руководящим центром левоэсеровского подполья, в состав которого входили бывш[ие] члены ЦК ЛСР СПИРИДОНОВА, КАМКОВ и КАРЕЛИН»26. Не известно, конечно, как он повел бы себя на суде, однако еще до окончания следствия Ильин скончался в тюремной больнице.
В отличие от времени Большого террора, в 1918 г. тверские левые эсеры прямым репрессиям фактически не подвергались. Исключением стал арест председателя губкома П.Н. Никифорова, аресты и предание суду губревтрибунала 17 левых эсеров из Калязинской организации, поддержавшей выступление левоэсеровского ЦК27, и временное задержание тверских делегатов на V Всероссийском съезде Советов в Москве.
Несмотря, на начавшиеся гонения, на IV всероссийском съезде ПЛСР в октябре 1918 г. в Москве присутствовали делегаты левоэсеровских организаций от Вышневолоцкого, Калязинского, Новоторжского, Осташковского уездов, а также из самой Твери и Лихославля. Из них организация в Новоторжском уезде находилась на легальном положении (насчитывала до 57 членов), организации в Вышневолоцком (насчитывала ок. 150 членов) и Осташковском (численность не известна) уездах – на полулегальном, организация в Калязинском уезде (до разгрома насчитывала 32 члена, осталось 8) – на нелегальном28. Известно, что участниками всероссийских съездов партии и трёх Советов ПЛСР (в августе и декабре 1918 г., и в октябре 1919 г.) были такие представители губернии, как И.Г. Петров, И.В. Клюев, Л.К. Мошин, И.П. Баскаков, С.Н. Павлюк, В.Е. Зуев. В мае 1919 г. в Тверь для проведения нелегальной конференции прибыл член ЦК ПЛСР М.Д. Самохвалов. В ходе новых арестов вместе с ним был схвачен председатель губкома А.М. Александров.
Происходивший из тверских рабочих, уроженец Твери Александр Максимович Александров по кличке «Бутырь» являлся одним из самых старейших по партстажу эсеров среди наиболее заметных деятелей ПЛСР в Твери период 1917–1919 гг. Он принадлежал к ПСР с 1907 г. В 1918 г. являлся начальником боевой дружины Фабричного комитета. Также, как Никифоров и Клюев, он выезжал на фронт, исполняя должность помощника командира Тверского отряда, влившегося затем в дивизию Г.Д. Гая. Любопытно отметить, что оба бывших председателя Тверского губкома ПЛСР (П.Н. Никифоров и А.М. Александров), осужденных в 1939 г. к большим лагерным срокам, уцелели в ГУЛАГе. Александров отбывал заключение в Востокураллаге и был освобожден 1 ноября 1947 г. Вернувшись в Калинин, он устроился работать смазчиком на «Пролетарку», где к этому времени работали и его взрослые дети. Однако, 27 ноября 1948 г. он был арестован, как «повторник», и вскоре постановлением ОСО при МГБ СССР осужден на поселение снова (!) «за принадлежность к лево-эсеровской организации». Лишь когда постановлением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 18 февраля 1956 г. все предыдущие приговоры были отменены, он освободился с поселения.