— А что, SWC-12 — такой редкий препарат? — Я откровенно валял дурака.
— Такой препарат вообще нигде не описан. Я проверял через компьютер. Еще ночью проверял, — профессор расстроен.
— А если попробовать настоящий, этот, как его... — предложил из-за моей спины Мочилов.
— Пентотал... — подсказал я.
— Да, — согласился полковник. — Или скополамин?
— На скополамин я не согласен, — здесь я категоричен. — Он сильно влияет на потенцию. Нельзя лишать единственной оставшейся в жизни радости бедного инвалида.
— Вы же все равно проходили скополаминовый тест на устойчивость, — полковник настаивает.
— А потом три месяца одним пантокрином питался. От тоски больше ничего в глотку не лезло.
— Я не уверен насчет пентотала, — сказал профессор задумчиво. — Но попробовать можно. У меня есть несколько ампул.
— Мне достаточно будет и одной, — уточнил я кротко и почти с благодарностью.
Профессор нажал кнопку на столе. Через полминуты вошла медсестра.
— Укол, пожалуйста, пациенту...
— Шприц — только одноразовый, — предупредил я твердо. — Иначе не соглашусь.
— Естественно, естественно... — Профессор достал из «дипломата» ампулу. Большую и коварную.
Через минуту, уже после укола, Федор Сергеевич посмотрел мне в глаза и сказал совершенно обыденным, спокойным голосом, как и подобает разговаривать с пациентом доминантного типа:
— Начинайте отсчет от ста до нуля... С каждой цифрой вы будете погружаться в сон... С каждой цифрой... Все глубже и глубже...
— Сообщите пароль доступа... — неожиданно для себя сказал я традиционно скрипучим голосом полупьяного компьютера. Здраво сказал, сам осознавая это. И понимая, что все происходящее значит.
Считать я, к разочарованию полковника, так и не начал, не услышав пароля. Подождал несколько секунд, давая возможность Федору Сергеевичу назвать мне его, а потом ухмыльнулся и довольно быстро стал проваливаться в какую-то черную, круто вертящуюся воронку. И не заметил, как уснул.
Глава XX
1
На берегу казалось, что жаре конца не будет.
Вспотевший майор Рамзин долго бегал по отделам управления порта, созванивался с кем-то, что-то требовал. Наконец им выделили старенький катер, оказавшийся весьма ходким на воде.
«Газель» пришлось оставить на левом берегу.
— Я созвонился. На той стороне пришлют «уазик» из окружного военного санатория. На три часа нам его выделили. У меня в санатории главврач приятель, — успокоил майор Рамзин.
— Успеем за три-то часа? — критически спросил генерал. Он знал, что на три часа, бывает, один только допрос растягивается.
— Не знаю. Дорога до аэродрома займет минут сорок. Плюс сорок минут на обратный путь. В крайнем случае, будем там искать машину. Может, кто и подвезет...
Такая перспектива радовала мало. Опять чувствовалось, что организацией их операции местное управление занимается неохотно.
Катер пошел круто наискосок против течения. Волна слегка била его в правую скулу и поднимала с этой стороны мелкие брызги. Ловить брызги лицом в такую погоду приятно, и генерал Легкоступов специально пересел так, чтобы водная взвесь попадала на него. Офицерам тоже хотелось получить легкий душ, но они, поскольку званием не вышли, терпели и обходились ветерком, который на скорости тоже чувствовался.
— А что, у вашего управления своего катера нет? — спросил Геннадий Рудольфович майора Рамзина. — На Волге же живете...
Майор вздохнул привычно злобно.
— Есть. Целых три. У одного движок перебирают, а второй неделю назад на топляк на скорости попал. Пробоина по борту. Как только на берег выскочить успели? Можно сказать, повезло, в рубашке родились... До половины их уже водой залило.
— А третий?
— А третий — генеральский. Он сейчас куда-то с генеральской семьей укатил. Лето...
Легкоступов понял, что камень брошен и в его огород. Не любит майор генералов. Значит, никогда ему генералом не стать. Слишком на язык несдержан.
Сверху, когда Геннадий Рудольфович смотрел из гостиничного окна, думалось, что Волга не такая и широкая. И пересечь ее на катере — времени много не надо. В действительности оказалось совсем не так. Вроде бы и быстр катер на ходу, а все режет и режет волну, только-только вроде бы середину реки миновали.
Что-то просигналил идущий чуть выше по течению тяжеловесный квадратный толкач.
— Что он? — спросил генерал рулевого.
— Предупреждает, что мы близко к бакену идем.
Но у нас посадка высокая. Не впервой. Проскочим.
Они в самом деле проскочили легко. И если бы не предупреждение, Легкоступов и не подумал бы, что под днищем мель. Скоро стал заметен и сам причал, к которому рулевой правил. У причала стоит водный трамвайчик, пассажиры неторопливо поднимаются по трапу.
На берегу ждет «уазик».
— Наш?
— Наш, — сказал майор Рамзин. — Номер отсюда еще не вижу, но другому здесь делать нечего. Тут вообще машин не бывает без надобности.
Генерал вспомнил недавние слова майора о том, что, возможно, придется ловить попутку, и понял, что это была простая отговорка.
Они причалили с края, противоположного водному трамвайчику, выпрыгнули на толстые крашеные доски покрытия, не дожидаясь, пока подадут трап. Борт катера пришелся вровень с причалом.
— Ждите, — сказал майор Рамзин рулевому. — Позагорать можете...
— Это для нас дело привычное, — рулевой почесал заскорузлыми пальцами живот.
«Уазик» в самом деле дожидался их.
— На спортивный аэродром, — прозвучала команда.
— Есть на аэродром, товарищ майор, — улыбаясь, ответил развязный водитель-солдат. На генерала, поскольку тот был в гражданском, водитель внимания не обратил, как и на московских офицеров. Гражданские для солдата не существуют.
Проселочная дорога долго петляла меж лесков и перелесков, очень друг на друга похожих, отчего создавалось впечатление, будто кружат они по одним и тем же местам. Но потом выехали на большое поле, пересекли его, проехали еще один лесок и оказались на самом аэродроме.
— "Л-200", товарищ генерал, на месте. Он у них только один, — сказал Рамзин. — Наверное, только что прилетел. Нас должны ждать, я по телефону строго предупредил, чтобы летчика не отпускали.
«Уазик» сразу проехал к большому и длинному бараку под шиферной крышей. Остановился в облаке пыли.
— Сюда, — показал майор на дверь.
Они вошли. В штабной комнате сидели только двое.
Рамзин представился, не называя своих спутников.
— Да, мне передали, — поднялся высокий мужчина с одутловатым лицом. — Пройдемте в соседний класс. Там и поговорим.
Класс представлял из себя типичный класс — в три ряда столы со стульями, на стенах учебные пособия с различными двигателями, механизмами и тягами, представленными в разрезе.
Не затягивая разговор, майор Соломин достал из «дипломата» крупную фотографию Ангела и положил на стол.
— Сегодня ночью вы перевозили этого человека... — не спросил, а сказал утвердительно.
Летчик глянул.
— Вы уверены? — спросил. Соломин растерялся.
— А разве нет?
Летчик взял фотографию в руки, почти минуту рассматривал, потом вздохнул и положил ее на стол.
— Это Леха Ангелов. Я его отлично знаю. Мы вместе в Афгане воевали. Мой вертолет был прикреплен к ихней отдельной роте спецназа. Ангелов тогда в старлеях ходил и командовал взводом. Потом ему дали капитана и отправили командовать ротой в отдельном батальоне в Фатьяхе.
— Ну и что...
— А того, кого я сегодня перевозил, зовут Сергеем. Парень в сознание пришел только перед посадкой. Еле-еле его с крыла сняли.
— А сопровождала больного вот эта женщина? — Майор Рамзин достал фотографию Тани.
Летчик опять рассматривал снимок долго.
— Вообще-то похожа. Только эта, мне так кажется, слегка посимпатичнее. А так и спутать можно. Только эта моложе. Намного...
— Это снимок восьмилетней давности.
— Нет, мне кажется, не она. Хотя спорить не буду...
— Ваш механик ее опознал.
— Вот с механика и спрашивайте. А я если не знаю точно — зачем буду человека оговаривать... Все? Вопросы исчерпаны? А то мне отсыпаться пора. Слава богу, не на войне...
— Когда вы в последний раз видели Ангелова? — спросил Легкоступов.
— Ого... Когда... В Афгане еще...
— Больше не встречались?
— К сожалению, нет. А что, он вам понадобился?
На этот вопрос никто не ответил. И даже поблагодарить летчика забыли, сразу вышли, расстроенные.
А тот проводил их легкой усмешкой и довольно проворчал под нос:
— Бедовый Леха парень...
Конечно же, он узнал Ангелова сразу. Но Леха работал в разведке. А с разведчиками всякое бывает. Если тот не захотел узнать старого боевого товарища, значит, так и надо.
...Опять машина, опять катер, опять «Газель» на другом берегу. И городская жара уже не чувствуется, не замечается. Легкоступов за всю дорогу назад не сказал ни слова. Он уже понял, что Ангел остался непойманным. Если бы его удалось перехватить в московском аэропорту, даже с любыми поддельными документами, по этим документам была бы возможность проследить путь с берегов Волги в столицу. Но время уже упущено.
А здесь его искать уже не стоит.
Значит, надо возвращаться в Москву ни с чем...
И все начинать заново.
2
Проснулся я в своей комнате. Что-то слишком часто меня переносят. Мне это не нравится. Инвалидность инвалидностью, а ходить и даже направление движения выбирать я больше привык самостоятельно.
Но сразу кольнула мысль:
«Провалился...»
Я отчетливо вспомнил, что требовал у профессора назвать мне пароль.
Какой пароль?
Если бы я сам мог это знать...
Я сел на кровати. И тут же раздался телефонный звонок, словно полковник Мочилов только и дожидался момента моего пробуждения.
Я не ошибся. Звонит он.
— Товарищ капитан, как вы себя чувствуете?
— Как таракан, плавающий в унитазе.