— Ты кто? — удивленно спросил Малешкин.
— Солдат Громыхало, десантник.
— Зачем ты здесь? Почему не спрыгнул со всеми?
— Труханул малость, — чистосердечно признался Громыхало.
В общем, Громыхало из Подмышек для экипажа словно с неба свалился. Его и отправили в разведку. Громыхало вернулся подозрительно быстро и сказал, что в деревне горит хата, а ее никто не тушит, что зашел еще в две хаты, и никого в них нет.
— А немцев, фрицев ты видел? — в один голос спросил экипаж.
— Нет, не видел, — с искренним сожалением признался Громыхало и добавил: — А в избах тепло и пахнет щами.
— А чего же ты, ничего не разведав, так скоро вернулся? — строго спросил Малешкин.
— Боялся, что вы уедете.
— Дерьмо ты, Громыхало, а не разведчик.
— Какой уж есть, — обиженно пробормотал Громыхало.
— Что-то здесь нечисто, лейтенант. Уж больно тишина подозрительная. Чует мое сердце — нечисто. Поговори-ка с комбатом, — посоветовал ефрейтор.
«Опять про связь забыл!» — простонал Саня и бросился к рации.
— Алло, алло, Сосна? Я Ольха. Прием.
Ответил совершенно незнакомый голос:
— Это Ольха? Сейчас с вами будет говорить Орел. Как слышите, как поняли меня? Прием!..
Саня ответил, что понял и слышит хорошо.
«Орел» заговорил резким, скрипучим голосом. Лицо у Сани вытянулось, посерьезнело. Он узнал голос полковника Дея.
— Сообщите, где вы находитесь и где противник?
Саня сообщил, что он стоит за хатой, в селе тихо и противника он не видит. Полковник Дей приказал Малешкину следовать на северо-западную окраину села Антополь-Боярка, при движении соблюдать осторожность и обо всем докладывать.
В первую очередь надо было определить северо-западную окраину села. Но эта задача оказалась не такой-то простой. День стоял хмурый, а компаса у Сани не было. Спросить у полковника Дея он постеснялся. Тогда Саня решил, что если он по диагонали пересечет село, то как раз попадет туда, куда надо.
— Вот так давай, Гриша. Прямо по садам. — Саня рукой показал, куда ехать.
Экипаж занял свои места в машине. Громыхалу оставили наверху, приказав ему внимательно смотреть по сторонам.
Щербак вел машину, осторожно пробираясь меж яблонь, ломая густой вишенник.
— Тихо, тихо, не газуй, — шипел на него Домешек.
Объехали горящую хату. Она пылала весело, как стог сена. Пересекли улицу и увидели обугленную тридцатьчетверку. Она еще дымилась, и от нее сильно несло резиной. Остановились. Громыхало побежал к танку — посмотреть, где экипаж. Когда Громыхало вернулся и сообщил, что от экипажа остались одни головешки, Сане опять стало страшно.
— Как же нам теперь ехать? По дороге или огородами? — спросил Малешкин ефрейтора и, не получив ответа, приказал Щербаку пробираться огородами, прячась за хаты.
Самоходка поползла по бахчам, ломая заборы, подвигалась бросками от хаты к хате. Останавливались, прислушивались. Но было тихо, подозрительно тихо. У Сани от напряжения заломило в висках. Неожиданно хаты под углом повернули влево. Щербак остановил машину, вопросительно посмотрел на командира:
— Куда ехать, лейтенант?
— Надо подумать, — сказал Саня.
Малешкин давно уже потерял всякую ориентировку и ехал просто наугад. Подумали и решили опять послать Громыхалу в разведку, пообещав ему никуда не уезжать. Разведка Громыхалы состояла в том, чтобы сходить за поворот и посмотреть, что там есть. Малешкин доложил полковнику Дею, что остановился и послал в разведку солдата. Командир полка одобрил это решение и назвал Малешкина молодцом. Похвала ободрила Саню, и он подмигнул Домешеку:
— Держись, Мишка. Все идет как по маслу.
Из-за поворота, прижимая к груди шапку, выскочил Громыхало, запутался в полах шинели, упал, вскочил и со всех ног бросился к машине.
— Немцы. Танки. Огромные, с черными крестами.
— Где?
— Там.
— Много?
— Не знаю.
Малешкин сообщил командиру полка, что в селе фашистские танки. На вопрос Дея «сколько?» Саня ответил, что его разведчик не считал, а сам он их не видит. Дей потребовал проверить лично и доложить. Саня сказал: «Есть!» — и, прихватив с собой солдата, побежал проверять.
Громыхало не соврал. За поворотом сразу же открывалась площадь, окруженная хатами. На площади стоял немецкий танк Т-6 — «тигр». Саня выставил палец, прищурился и определил расстояние до «тигра».
«Метров двести, не больше», — решил он.
Малешкин с солдатом зарылись в снег и стали высматривать. Но сколько они ни вглядывались, ничего, кроме «тигра», не видели. Да и «тигр», повернув в обратную сторону пушку, не шевелился.
«Какой же я идиот, бинокль с собой не взял!» — обругал себя Саня.
Так они пролежали минут десять. Вдруг из хаты вышли два немца, расстегнули штаны, помочились и опять ушли в хату.
— Смотри, лейтенант, еще один, — зашептал Громыхало.
— Где?
— Вон там. Видишь беленький домик с палисадником? Набалдашник торчит.
Малешкин долго всматривался в направлении, куда показывал палец солдата, и наконец разглядел пушку с дульным тормозом.
— Все ясно, будем драться, Громыхало.
Это решение не испугало Саню; наоборот, осознав важность принятого решения, младший лейтенант Малешкин как будто сразу и повзрослел, и поумнел. Он хладнокровно огляделся и наметил две огневые позиции: основную и запасную. Основной была хата с высоким забором, запасная — тоже хата, только без забора. С первой Саня наметил уничтожить «тигра» на площади, со второй — танк за палисадником.
Вернувшись к машине, Саня доложил полковнику, что в селе немцы и что двух «тигров» он видел сам. На вопрос Дея, какое он, Малешкин, принял решение, Саня твердо и решительно заявил: «Уничтожить!»
— Добро! — сказал полковник Дей. — Начинайте, Малешкин. Мы идем на помощь.
Приказ командира полка придал Малешкину еще больше уверенности и хладнокровия. Он лично сводил Щербака с Домешеком за поворот, указал наводчику цель и разъяснил Щербаку, где поставить машину.
Все проверили, зарядили пушку, установили прицел.
— Учти, Щербак. На полной скорости выскакиваешь к хате с левой стороны. Мотор не глушишь. Сразу же включаешь заднюю скорость и ногу не снимаешь с педали главного фрикциона, пока я не подам команду «назад», — еще раз предупредил Малешкин водителя.
Спокойствие и уверенность невольно передались и экипажу. Даже Громыхало расхрабрился и наотрез отказался слезать с машины.
— Приготовились, — сказал Саня и посмотрел на экипаж.
Домешек, держа ручку поворотного механизма, приник глазом к прицелу. Бянкин наготове держал в руках снаряд. Щербак не спускал глаз с лейтенанта.
— Давай, Щербак!
Водитель нажал кнопку стартера. Стартер зазвенел. Сане показалось, что ему воткнули в сердце гвоздь, в глазах потемнело. Щербак нажал еще раз, и мотор с треском захлопал. Самоходка рванулась к хате. Саня крепко прижался лбом к панораме. Когда машина выскочила из-за хаты и остановилась, Саня увидел «тигра». Он стоял там же, только теперь башня у него крутилась.
«Услышал нас, гад», — подумал Саня и почувствовал, что его опять начинает трясти.
— Прицел готов, — доложил Домешек.
— Огонь! — крикнул Саня.
— Выстрел!
Когда дым перед пушкой рассеялся, Саня увидел, что танк по-прежнему стоит.
Малешкину стало жутко.
— Почему же он не горит? Наверное, смазали. Огонь, огонь! — заревел Малешкин.
После второго выстрела «тигр» тоже не загорелся.
— Почему он не горит? — спросил Саня.
У наводчика лязгали зубы.
— Не знаю.
— Дай я. Становись на мое место. Командуй. — Саня бросился к прицелу.
— Готово! — крикнул Бянкин.
— Выстрел…
Пушка громыхнула. Дым рассеялся. «Тигр» стоял на месте. Сане показалось, что он сошел с ума.
— Лейтенант, еще один. Бей, чего же ты ждешь! — закричал Домешек.
— Где же он? Да где же он? — кричал Саня. — Господи, да что же это такое? Ничего не вижу. То небо, то снег.
— Лейтенант, чего ты копаешься! Он уже разворачивается, — простонал Домешек.
Саня опомнился. Оказывается, вместо поворотного механизма он все время крутил подъемный. Он выругался и, выровняв пушку, поймал в перекрестье второй танк. «Тигр», наставив на Саню свою пушку, раскачивал набалдашник.
«Сейчас нам конец», — подумал Малешкин и, закрыв глаза, нажал рычаг спускового механизма.
Грохот пушки подействовал на Малешкина отрезвляюще. «Мы еще пока живы», — подумал Саня и закричал:
— Назад, Щербак!
Водитель схватился за рычаги. Самоходка дернулась назад, раздался оглушительный грохот: машину заволокло дымом.
— Горим!
— Горим? Где горим? — ничего не понимая, спросил Малешкин, словно от огня закрыв руками лицо.
— Выпрыгивай!
Бянкин бросился к люку, попытался откинуть крышку. Но она не поддалась, даже когда к нему на помощь подскочил Домешек.
— Капут нам. Заклинило, — сказал Домешек.
— Что же теперь делать? — спросил Саня.
Собственная смерть ему показалась необычной и страшной. Хотя они и горели, но огня не было, да и дым очень уж не походил на настоящий дым, и самоходка почему-то дребезжала, как будто двигалась.
Щербак ногой бил по крышке переднего люка.
— Защелку, защелку отожми! — кричал ему Бянкин.
Щербак дернул рукоятку защелки, и люк распахнулся. Первым вывалился из машины водитель, за ним — заряжающий, наводчик зацепился за что-то карманом. Бянкин схватил его за руки, дернул, и Домешек головой полетел в снег. Последним из машины кубарем выкатился Малешкин.
Со всех сторон стреляли танки. Снаряды с воем проносились над головами. Экипаж младшего лейтенанта Малешкина отступал по-пластунски. Впереди, как бульдозер разгребая снег, полз Щербак, за ним — Домешек, потом — Бянкин. Командир прикрывал отступление.
— Скорее, скорее… — подгонял себя Саня и вдруг остановился.
— Лейтенант, лейтенант, погодите! — кричал кто-то.
Малешкин оглянулся. За ними, размахивая автоматом, бежал Громыхало.