Но вы поймите, я это не из чувства обиды говорю. Я и тогда не за награды воевал, а сейчас они мне тем более не нужны. Просто объективности в этом вопросе иногда было мало, но мы тогда на это внимания не обращали, у нас считалось: отметили, и хорошо.
Или взять, например, бой, за который мне вручили мой первый орден Красной звезды. Ведь там была ситуация вообще несравнимая с тем боем у Герцовки, но мне вручили не медаль, а орден.
– Расскажите, пожалуйста.
– Вечером мы перешли на новые позиции, и нам тогда сообщили, чтобы мы были начеку, потому что против нас могут стоять власовцы. Почему так решили? Да потому что немцы семечки не едят, а там вокруг все было буквально усыпано шелухой.
У нас как раз готовилось наступление, и командира стрелкового батальона я предупредил, что во время артподготовки и атаки буду поддерживать его огнем. И вдруг ночью разразился бой. Батальон драпанул, и мы остались совершенно одни…
Но все-таки это большое дело, когда командир достаточно опытный и хотя бы несколько месяцев уже провоевал. В этой сложной ситуации я не растерялся, тут же приказал занять круговую оборону, и мы, стреляя только из стрелкового оружия, потому что из минометов стрелять уже было поздно, отбились и отстояли наши позиции.
Командир этого батальона был в таком восторге, потому что он думал, что ему уже трибунал светит. Он меня просто на руках готов был носить, поэтому прямо утром направил на меня и еще несколько человек наградные листы.
Но разве можно сравнить по значимости эти бои? Тут была просто частная операция, а под Герцовкой фактически стратегическая… Несоразмерность важности этих боев очень большая, а награды совсем разные. Так что в этом вопросе многое зависело от разных факторов. Но никогда из-за наград у меня не было никакой обиды, потому что после той мясорубки, что я прошел и побывал в таких ситуациях, понимаю, судьба меня все-таки хранила, так что желать еще каких-то наград…
– А сколько всего у вас наград?
– Медали «За отвагу», «За оборону Сталинграда», два ордена Красной Звезды и орден Отечественной войны.
– А за что вам вручили второй орден Красной Звезды?
– За удачные бои при взятии Витебска. Наш полк после этих боев даже получил почетное наименование «Витебского». Там мы очень удачно поучаствовали в артподготовке, подавили артиллерийскую батарею. Но, главное, в чем считаю была моя заслуга, что когда немцы контратаковали, то я очень вовремя отсек от танков пехоту, а все эти танки, штук пять их было, подорвались на минном поле.
А то, что, например, в 1985 году к сорокалетию Победы всех живых ветеранов наградили орденами Отечественной войны, я считаю очень правильным решением. Ведь очень много наших солдат, которые этого заслуживали, так и осталось ненагражденными. И у меня, например, на совести тоже есть такой грешок. Ведь, например, на Курской дуге были одни сплошные бои, и когда там было заниматься представлением к наградам? У меня, кстати, был еще такой случай, который тоже дает определенное представление о «наградном» вопросе.
Как-то ко мне в батарею с пополнением пришел младший лейтенант. А у нас до этого было дня три непрерывных боев, все просто смертельно устали и хотели отдохнуть. Я тоже лег поспать, и вдруг меня будит писарь и говорит, что в штабе полка срочно требуют наградные листы на отличившихся в последних боях. Но я очень хотел спать, поэтому попросил этого младшего лейтенанта: «Напиши на таких-то людей наградные листы, а мой замполит тебе в этом поможет». – «Да если бы так, но вы попробуйте поднимите сейчас замполита. Все спят как убитые». – «Тогда сам напиши». – «Да я и не знаю, как писать наградные». – «Бери писаря, он тебе покажет, кто нужен, вы их разбудите и спросите о чем нужно». И чтобы его как-то заинтересовать, сказал ему: «И на себя тоже напишешь», хотя он в этих боях участия не принимал. Он так и сделал и действительно вскоре получил медаль «За боевые заслуги». Правда, он эту награду потом по праву заслужил, но я его уже не представлял, а пропустил очередь. И хотя вроде бы все было нормально, но какой-то неприятный осадок у меня в душе все равно остался, что я так некрасиво поступил.
– А награды как-то обмывали?
– У меня сложное отношение к спиртному, и я даже вообще считаю, что не стоило выдавать эти, как их тогда называли, «наркомовские» сто граммов. Они потом боком вышли нашему народу, потому что приучали людей к водке…
Уже после войны в Свердловске одно время я ходил обедать в офицерскую столовую. И мне казалось просто диким, что офицеры не садились есть без ста граммов… А где сто, там и двести и больше… Помню, наблюдая эту картину, я подумал тогда: «Да, далеко мы так пойдем…»
А ведь еще до войны в нашем народе было весьма негативное отношение к выпивке. Это я вам совершенно точно говорю. Считалось, что если человек выпивает, то он уже пропащий…
Например, в нашей семье почти совсем не пили. Помню, когда я еще учился в школе, то отец однажды вдруг захотел выпить пива. Но ему было стыдно, что о нем подумают люди, поэтому он сказал маме, чтобы она взяла с собой чайник и принесла пиво в нем, чтобы люди не догадались…
А посмотрите, как сейчас себя ведет молодежь? Особенно девушки… Поэтому я считаю, что наше поколение было на голову выше нынешнего во всех смыслах. Конечно, причин, из-за которых наш народ стал… по-другому выглядеть, много, но вообще я согласен с теми, кто говорит, что война выбила из нашего народа самых лучших и честных людей, и от их потери мы так и не оправились… Вы себе даже не представляете, каким было поколение 21-23-го годов, а ведь из них осталось в живых всего два-три процента…
А о роли спиртного на войне я могу сказать, что именно из-за водки было много случаев неоправданных потерь, из-за нее появлялась эта бравада, притуплялось чувство опасности. И могу вам рассказать про случай, после которого я дал себе зарок никогда не пить в боевой обстановке, потому что понял, насколько это может быть опасно.
Когда мы взяли большое село Мостовое, то командир стрелкового батальона, обрадованный тем, что это удалось сделать легко и почти без потерь, позвал меня к себе отметить такой успех. А до этого из-за боев я ночью совсем не спал и, кроме того, в тот день ничего не ел. Я пришел к нему, и он мне говорит: «У меня есть консервы и трофейное вино», и наливает мне кружку. А я даже свои сто граммов никогда не пил, потому что со спиртным вообще не дружил. Лучше расскажу вам небольшую историю, как произошло мое знакомство со спиртным.
Еще когда я служил летчиком на Дальнем Востоке, то как-то мы с одним лейтенантом поехали в Благовещенск для того, чтобы сфотографироваться на комсомольские билеты. Приехали в город, но он мне сказал: «Давай не будем останавливаться в гостинице. Ее окна выходят прямо на маньчжурский город Сахалян, поэтому за ней всегда наблюдают японцы. А мы же не хотим, чтобы японцы за нами постоянно наблюдали. Лучше остановимся у моего знакомого», – и мы так и сделали.
Пришли в общежитие к его знакомому, а там тогда почему-то была такая мода пить разведенный спирт. А я до этого вообще спиртное не пробовал, ни пива, ни вина, вообще ничего. Я же усиленно занимался спортом, поэтому считал, что спорт и выпивка – это просто несовместимые вещи. Его приятели сразу принесли спирт, разлили всем, и в том числе и мне. Но это был еще первый месяц моей службы там, и мне не хотелось выглядеть в их глазах таким несмышленышем. Поэтому постеснялся им сказать, что вообще не пью, а сказал: «Я спирт никогда не пил, поэтому не знаю, как он мне пойдет». – «А мы тебя сейчас научим. Выпьешь спирт, запьешь его стаканом воды и потом закусишь салом». Вот, думаю, удовольствие, пить не пью, так я же еще и сало вообще не перевариваю… Но все-таки сделал, как они меня научили. Налили мне полстакана спирта, я запил его водой и сразу отключился… Причем, думаю, что скорее, это было даже не опьянение, а отравление.
Проснулся часов в 11 утра, один, никого нет. И когда вышел из этого общежития, то по дороге раз пять или шесть заходил в столовые и кафе и заказывал себе чай, настолько мне было плохо… А в последнем меня официантка даже спросила, не заболел ли я. В общем, едва добрался до части и сразу пошел к врачу. Рассказал ему эту историю, он меня положил в санчасть, и где-то неделю я там провалялся.
И вот с тех пор я эти сто граммов никогда не пил. А в летном полку водку нам выдавали в шкаликах, я их складывал под кровать, так ко мне ребята прямо ватагами ходили, потому что знали, что я свою водку не пью. В общем, я это вам рассказал, чтобы вы понимали, какие у меня были взаимоотношения со спиртным.
Сели мы с этим комбатом в стоге сена, а он уже был немного навеселе, и мне не хотелось обижать его отказом. К тому же я попробовал это вино, и оно действительно на вкус оказалось вполне даже приятное, сладкое. Но когда я выпил кружку этого вина, то опять отключился…
А проснулся от какого-то гула. Во-первых, болела голова, и, во-вторых, стоял какой-то непонятный гул. Выглядываю из этого стога и вижу, что по другую сторону, буквально метрах в пяти от меня, стоит немецкий танк и прямой наводкой бьет по позиции моей батареи… Я даже видел оттуда, как разбегаются мои бойцы…
Я сразу побежал на свой НП, а там командир взвода управления встречает меня с бутылкой коньяка: «Товарищ комбат, сначала выпьем, а уже потом и драпанем». Ну тут я ему, конечно, все сказал… Прибегаем на КП батальона, и комбат, с которым мы сидели в стогу, меня «порадовал»: «Тебя уже несколько раз спрашивал начальник артиллерии дивизии».
Тут возле КП стали собираться мои батарейцы, я к ним подошел, но оказалось, что вся наша матчасть осталась на брошенных позициях… В такой ситуации у меня уже появились самые разные мысли в голове, а тут еще один из моих солдат меня сильно смутил. Он еще в Сталинграде нехорошо отличился на почве охоты за трофеями, мне тогда много нервов из-за него потрепали. И тут, в такой непростой ситуации, он подходит и протягивает мне мед, который он где-то достал: «Угощайтесь, товарищ комбат». А мне как раз до этого меда… Причем мне еще запомнилось, что его штаны были разодраны, потому что болванка из немецкого танка прошла у него прямо между ног…