Для действий на японских коммуникациях в Тихом океане считалось достаточно «Кубани» и «Риона», опиравшихся на угольные станции Курильских островов и вполне освоенные порты Хакодате и Муроран. В сочетании с постоянной угрозой от засевших в Цугару русских броненосцев это должно было приковывать значительные силы изрядно сократившегося флота Японской империи к охране коммуникаций у своего восточного побережья.
Главная задача у Небогатова оставалась прежней – контролирование пролива и содействие нашим войскам на Хоккайдо. Для комплектования экипажей конфискованных им судов срочно готовилась к отправке в Хакодате партия матросов из Сибирского экипажа. Для вооружения трофеев выделили часть малокалиберной артиллерии калибром 47 и 57 миллиметров, давно снятой с больших кораблей и вспомогательных крейсеров и использовавшейся сейчас в противодесантной обороне залива Петра Великого.
Все это спешно грузилось и размещалось на «Урале», на который помимо прочих грузов перевезли с береговых укреплений острова Русский более двух десятков стволов шестидюймовых и сорокадвухлинейных осадных пушек с большим запасом снарядов и опытными расчетами, две батареи горных пушек и три роты саперов. В довершение ко всему подошедшим плавкраном на шлюпочную палубу водрузили четыре больших минных катера из числа привезенных с Черного моря и только что прошедших ходовые испытания на новом месте службы.
Считалось, что после получения и перераспределения по портам и береговым укреплениям Хоккайдо этих подкреплений высокая концентрация осадной артиллерии и солидные запасы военного снабжения и продовольствия, в том числе и трофейные, давали шансы русскому гарнизону этого острова удержать свои позиции даже в случае вынужденного ухода второго броненосного отряда.
Эти предположения основывались на опыте гарнизона Цусимы, сумевшего отразить подобную атаку. Описание боев у Окочи и их предварительный анализ уже подготовил штаб флота, распространив среди офицеров. Предполагалось отправить его с «Уралом» и в Хакодате вместе с прочей штабной почтой.
В течение первой половины дня 23 сентября, благодаря круглосуточной работе порта и экипажа, погрузка парохода-крейсера была закончена. Однако сразу отправиться не удалось. Движение всех судов, покидающих бухту Золотой Рог и пролив Босфор Восточный, до стометровой изобаты разрешалось теперь только с тральщиками, даже если выходить планировалось по проверенному фарватеру. А в данный момент свободных тральных партий не было. Начавшиеся выходы всего отряда новых броненосцев на совместные маневры со стрельбами и участившиеся в последнее время разведывательные вылазки эсминцев и крейсеров к корейским берегам привлекали к их обеспечению все имевшиеся тральные силы.
Поскольку выход «Урала» был внеплановый, ему пришлось дожидаться возвращения броненосцев от залива Америка и только после бункеровки встречавших их тральщиков идти за ними Уссурийским заливом. При этом измотанные до последнего предела машинные команды миноносок и шаланд, тянувших тралы, едва могли обеспечить четыре узла на лаге. Огромный высокобортный «Урал» на такой скорости едва слушался руля, норовя все время выкатиться за вехи. Приходилось стопорить ход, отпуская тралящий караван вперед до предела видимости в быстро густевшем тумане, затем догонять его на семи-восьми узлах и снова останавливать машину.
Но даже такое дерганое продвижение продолжалось недолго. Едва отойдя на шесть миль от острова Скрыплева, из-за тумана, скрывшего все вокруг, пришлось встать на якорь, ожидая улучшения видимости, чтобы не выскочить на свои же мины. Только ближе к вечеру продолжили движение и взяли курс на остров Аскольд.
Несмотря на то, что до конца светового дня выйти в открытое море теперь гарантированно не успевали, командир крейсера решил продолжать движение, опасаясь застрять в заливе еще на сутки, а то и больше. К тому же с Аскольда в ответ на запрос о ситуации сообщили, что там туман редеет. В пределах видимости никого нет.
Проходя проливом Аскольд уже в густых сумерках, обменялись приветствиями с сигнальной станцией на мысе Ступенчатом и получили пожелания счастливого плавания. Вскоре после этого туман перешел в дождь, и стало хорошо видно оба берега пролива. С мыса дополнительно сообщили, что с маяка на Поворотном видели дым на горизонте в юго-западных секторах. Но он не приближался, двигаясь сначала с запада на восток, а потом в обратную сторону.
На мостике решили, что это японский блокадный дозор, состоявший обычно из одного или двух вспомогательных крейсеров. Вряд ли он представлял угрозу, поскольку находился дальше в море, а «Урал» теперь до траверза мыса Поворотный должен был идти вдоль самого берега под надзором береговой службы наблюдения.
Однако оптимистичный настрой, окрепший после выхода из залива, продержался совсем не долго. Едва расставшись с тральным караваном, пароход-крейсер оказался сразу атакован из темной западной части горизонта. Причем сигнальная вахта откровенно прошляпила атаку, углядев не сами атаковавшие корабли и даже не пороховые вспышки минных выстрелов, а уже пенные следы двух торпед, быстро приближавшихся справа.
Попаданий удалось избежать только благодаря ходу почти в двадцать узлов, набранному, как только легли на восточный курс. Такая резвость, видимо, оказалась неожиданностью для устроителей засады. Обе торпеды прошли за кормой всего двадцати-тридцати метрах.
Сразу поле этого на кормовых углах правого борта сквозь пелену дождя обнаружили сначала многочисленные факелы из труб, а потом и буруны преследовавших корабль миноносцев. Они даже не пытались скрываться, идя на большом ходу на сближение по прямой. Сигнальщики насчитали больше десятка факелов в нескольких группах и разглядели минимум четыре буруна, быстро догонявших пароход с юго-западных румбов.
Об атаке немедленно сообщили ратьером на близкий берег и по радио, чтобы предупредить базу передовых дозорных сил, развернутую на Аскольде в бухте Наездник на пристанях старого золотого рудника Линдгольма, где должны были дождаться утра проводившие крейсер тральщики. Но видимо опоздали, так как в той стороне, куда уходил тралящий караван, началась частая стрельба и в небо взлетели осветительные ракеты.
В их слабых отсветах проявились низкие силуэты четырех истребителей, нагонявших пытавшуюся удрать от них жертву. Все они находились в правой кормовой четверти, но совсем скоро могли выйти на траверз, и тогда будет не вырваться, потому что слева берег. Оставалось немедля принять вправо, наплевав на неизбежное при этом уменьшение расстояния до противника, зато приобретая в ближайшей перспективе возможность полноценного маневра.
На неожиданно очистившемся от туч небе высветились россыпи звезд. Повезло, что узкий серп месяца, доживающего последние дни, еще не показался из-за горизонта. В этих условиях громадная туша «Урала», вероятно, терялась на фоне берега. Японцы начали стрелять, ориентируясь по буруну, но мазали. Не желая отпускать уже считавшуюся «приговоренной» такую жирную и молчаливую добычу, они открыли прожекторы сразу с двух кораблей. Это оказалось ошибкой.
«Урал» был далеко не беззащитен. Из семи патронных стодвадцатимиллиметровых пушек Канэ, установленных на нем после конфуза отряда вспомогательных крейсеров в проливе Цугару, небоеспособной оставалась лишь стоявшая на юте, заклиненная еще при буксировке «Николая» по Тихому океану два месяца назад. Она все еще не была отремонтирована, поскольку слишком серьезно пострадала палуба вокруг нее и просел фундамент. Исправить такие повреждения своими силами невозможно, а завод и прочие мастерские были все время заняты и провести необходимые работы не успели. Все остальные орудия правого борта и носового плутонга вполне могли вести огонь и оказались готовы к этому.
Капитан второго ранга Паттон-Фантон-де-Веррайон, еще когда стало ясно, что из залива Петра Великого выйдут уже затемно, приказал расчетам на всякий случай дежурить по боевому. К пушкам подали боезапас, и старший вахтенный офицер, сменяемый старшим артиллеристом, не давал комендорам расслабиться. Это в итоге и спасло «Урал» и всех, кто на нем находился.
Первой начала отвечать «максимка» с кормового мостика. Видимо удачно. Хотя никаких признаков попаданий ее «дубовыми» снарядами и не видели, но прожектор на головном миноносце сразу ушел куда-то в сторону и вверх, хотя и не погас. Зато на шедшем следом корабле его сразу вырубили. Теперь комендоров не слепило ярким электрическим светом, и они тут же смогли этим воспользоваться.
Поскольку в бестолково уткнувшийся в небо прожектор целиться было удобно, а дистанция не превышала двух с половиной кабельтовых, несший его истребитель получил попадание уже в первом залпе. Затем бортовые и обе носовые стодвадцатки стреляли еще и еще, продолжая накрывать свою цель, освещавшуюся теперь дополнительно пожаром разбитых боеприпасов в средней части корпуса.
Взрывавшиеся малокалиберные снаряды разлетались фейерверками, подсветив еще и шедший вторым в колонне четырехтрубный истребитель, также попавший под раздачу. Головной к этому времени уже сильно парил и сбавлял ход, поэтому спешивший следом обходил его слева, оказавшись как раз между пожаром и «Уралом».
Были ли попадания во вторую цель, сказать точно никто не мог. Всплески вставали все время рядом. Многие даже утверждали, что он тоже выбросил пар, прежде чем совсем пропал из вида за кормой. Так или иначе, но пыл преследователям эта перестрелка сбила сразу. Погоня прекратилась, едва начавшись.
Как только противник скрылся, стрельбу задробили. Попытались отправить сообщение о нападении и получить дальнейшие инструкции, но связи по радио с базой уже не было из-за помех. Не отзывалась и совсем близкая станция в заливе Стрелок. Зато откликнулся ольгинский гарнизон. Но только успели обменяться позывными и обрадоваться, что в северо-восточном направлении японцев пока еще нет, его тоже «закрыло» работой чужой станции. Пытались вызывать еще и еще, но результат был тот же.