что все это значит. Понимание осветило её лицо. Отведя руку с зажатой в ней шашкой максимально далеко от себя - буквально параллельно земле, она разжала ладонь. Клинок мягко упал в песок арены. Сама же она делает шаг навстречу Качану и опускается перед ним на колени, протягивая руки и наклоняя голову. Волосы опять скрыли ее лицо, но вся эта мизансцена и без того была ясна, как божий день. Она отказывается сражаться, принимая всё что преподносит ей жизнь со смирением святой.
Качан был явно растерян. Он недоуменно глядел на коленопреклоненную девичью фигурку. Потом поднял взгляд и озадаченно оглянулся по сторонам, словно в поисках подсказки, и поднял взгляд на вип-трибуну, где восседал Шварц.
Взгляды двух толстяков встретились. Шварц, словно только этого и ждал (и, как будто, много раз это репетировал) медленно и величественно поднял свою жирную лапку, сжатую в кулак с оттопыренным в сторону большим пальцем. Протянул её вперед и резко повернул кулак пальцем вниз. Тоже мне, «император недоделанный» выискался. «Вершитель судеб». Тля!
У Качана расширись глаза. Он перевел взгляд на девочку, на её шашку, лежащую в стороне, снова перевел взгляд на Шварца и подбородком указал на неё, недоуменно вскинув брови. Шварц нахмурился и тряханул своей рукой, подтверждая - палец вниз! Убей!
Качан опять посмотрел на девочку. Нахмурился уже сам. Поднял взгляд на всесильного правителя и медленно отрицательно покачал головой. Взбешенный отказом Шварц ещё раз потряс кулаком, показывая свою волю, но Качан отвернулся от него. Поставив свой меч острием вниз перед собой, он положил свои руки на его крестовину и, гордо подняв голову, застыл неподвижной статуей, отказываясь смотреть куда бы то ни было. Ни на девчонку у своих ног, ни на беснующегося правителя восточников, ни на притихшую толпу. Он смотрел вперед. В никуда.
Ситуация явно патовая. Как заставить сражаться тех, кто отказывается это делать? Да хрен его знает! Не думаю, что надсмотрщики рискнут подталкивать Качана силой, когда у него в руках его дрын. И, что же делать?
Похоже, об этом задумался и Шварц. Подозвав к себе взмахом руки подскочившего Кержака, он что-то приказал тому. И Кержак, послушно кивавший на каждое сказанное ему слово, мгновенно испарился.
Потянулись тягучие минуты напряженного ожидания. Ничего не происходило. Качан по прежнему стоял неподвижной статуей, кажется, даже, не шелохнувшись. Шварц чего-то ждал, откинувшись на подушки на своём лежаке. И только Нава, видимо устав стоять на коленях, опустилась на песок и легла на бок, свернувшись в комочек. Все чего-то ждали.
И они-таки дождались! Минут через двадцать распахнулась калитка в решётке, ограждающей арену, и Кержак с Сиплым впихнули внутрь... Да-да. Того самого Кирилла-Краба, что задурил голову девчонке.
– Если она не встанет, то с Качаном будешь драться сам, - злобно шипел ему в спину Кержак.
Толстяк, похоже, услышал эти слова и статуя, которую он изображал, шевельнулась. Повернув голову в сторону нового действующего лица, он кончиком своего меча подцепил валяющуюся шашку и швырнул её к его ногам. Словно говоря: "Давай. Бери и покончим с этой мелодрамой"
Но нет. От боевого оружия этот трус отпрянул, как черт от ладана. По огромной дуге, стараясь всё время быть максимально далеко от стоящего в центре чемпиона, он испуганной крысой просеменил к лежащей девушке.
Схватив её за плечи, он жарко обнял её, осыпал поцелуями её лицо, что-то горячо шептал ей на ухо, и девушка начала оживать. Да как так-то? Ну что? Что девушки находят в подобных слизняках?
– Не слушай его! Не слушай! Пусть сам дерется! - я не мог больше молчать, и, обхватив руками решетку на окошке своей камеры, заорал во мощь своих легких. Тут же, как из под земли вырос Сиплый с дубинкой в руках. С силой саданув своим дубинотором по прутьям решетки (я едва успел руки отдернуть, а то бы все пальцы мне переломал) он злобно зашипел:
– А ну быстро пасть заткнул!
– А ты зайди ко мне внутрь, - меня просто трясло от ненависти, и страха не было совсем. В тот момент я был готов выйти с голыми руками, не то на что вооруженного Сиплого, но и против самого Мосла даже. - И заткни меня!
Он не рискнул. Он умчался дальше, туда, где через одну комнатку от меня точно так же что-то кричал Арбуз... Не помогло.
Это ничтожество всё же смогло запудрить мозги бедной девчонке. Уговорил, наобещал чего-то, осыпал её всю поцелуями и, чуть ли самолично, всучил ей в руки брошенную шашку. А девчонка ожила. Слегка порозовела, в свой клинок вцепилась, как утопающий в спасательный круг, а на возвышающегося в центре чемпиона смотрела, хотя и не без опасения, но с железной решимостью.
Трусливый же герой-любовник отскочил обратно к калитке в решётке и потряс её, требуя его выпустить. Впрочем, Кержак, стоящий снаружи, не спешил его отпускать. И, только, уловив движение руки Шварца на трибуне и рассмотрев его недовольную рожу, всё таки отпер замок.
А в центре арены сошлись двое гладиаторов. С более чем получасовой задержкой бой, всё-таки, состоялся.
Я наконец понял, что Нава делала тут. С шашкой она обращалась виртуозно. Ловко крутила восьмерки и кольца, вот только... Бойцом она не была всё равно. Ее стиль, скорее, напоминал танец или, как там, джигитовку танцоров в казачьих ансамблях. Что-то такое. Но никак не боевой стиль. Выглядит-то всё красочно, а вот практическое применение - под вопросом.
Качан, наоборот, был почти неподвижен. Выставив перед собой свой длиннющий дрын, удерживаемый за длинную рукоять сразу двумя руками, он почти не шевелился, лишь мягко переступая своими тумбообразными ногами, разворачиваясь вслед за идущей по дуге девчонкой, видимо пытающейся зайти с фланга, ибо, прямо перед собой она видела острие его меча. Безуспешно! Как бы она не двигалась, он, не сходя с места, только разворачиваясь всё время, удерживал клинок направленным в её сторону.
Вот зазвенела, сталкиваясь, сталь. Нава довольно ловко пыталась отбить клинок Качана в сторону или вниз, чтоб приблизиться на среднюю дистанцию. Дохлый номер. Толстяк, почти не двигая мечом (его клинок каждый раз смещался от линии, направленной ей в грудь, от силы на десяток сантиметров), встречал все её атаки жестким блоком. Очень жестким. Он и так-то сильнее своей противницы раз в пять, минимум, и раза в три тяжелее, так еще и клинок держит двумя руками. А Нава одной. Я из своей каморки по одному только её лицу понял как отсушивают ей руку эти его блоки.
Но девчонка и не думала сдаваться. С ее лица не сходила маска обреченной решимости. Она снова пошла кругом, пытаясь найти слабину в защите чемпиона. Но Качан явно не просто так добился своего титула. Он был максимально собран и внимателен, и все её выпады замечал чуть ли не раньше, чем она сама.
Неизвестно сколько бы продолжались эти «танцы», если бы во время очередной сшибке этот ее Кирилл, уже успевший успокоиться, и с интересом следивший за сражением, не решил "поддержать" Наву.
– Вперед, Нава! Сделай его!
На свою беду девчонка услышала его (хотя гвалт с трибун стоял неимоверный, но, видать, голос любимого всё равно пробился в её сознание). Она вздрогнула, скосила взгляд в его сторону, и... Пропустила мгновенную атаку чемпиона.
До сего момента он вообще не предпринимал никаких атакующих действий, а тут, стоило ей отвлечься, и он не упустил своего шанса. Сделав шаг вперёд он, в резком выпаде, буквально насадил ее на свой полуторник.
Острие его меча вошло ей куда-то в подмышку, прошило всю грудь и вышло над ключицей с другой стороны. Шашка выпала из рук уже мёртвой девочки. Но сама она, словно бабочка, пришпиленная к доске, всё ещё стояла. Точнее, висела на клинке толстяка, удерживаемая им.
Качан осторожно опустил тело на песок и ещё более осторожно вытащил свой меч. Он действовал так, словно боялся причинить лишнюю боль мёртвой девочке. Освободив свой клинок он довольно долго стоял, глядя на убитую. О чём он думал в эти секунды? Кто его знает. Но он тяжело, с грацией бегемота, опустился на одно колено перед ней и мазнул рукой по её лицу. Закрыл глаза - догадался я. А после встал и, повернувшись в сторону решётки, нашел взглядом эту крысу-Кирилла и уставился на него долгим немигающим взглядом. А когда тот заметил внимание к своей персоне, медленно осуждающе покачал головой. И, так и не сказав ни слова, уронил меч на песок и, развернувшись, ушел в сторону своей коморки. Второй победитель определился.
Меня же душили слезы. Девчонку было до безумия жалко, но не это было причиной слез. Это были слезы отчаянья и безнадеги. Всё напрасно! ВСЁ! Вот мы днем героически спасли девчонку от издевательств (а, возможно, и от домогательств). И теперь её нет. От наших действий ничего не изменилось. Вот она сама отказалась играть по правилам - но всё равно, в итоге взяла в руки свою шашку и вышла-таки на арену. Даже её противник, отказывающийся убивать её безоружную и, тем бросающий вызов всесильному Шварцу, всё равно ничего не смог изменить. Мы все тут фигурки в его шахматной партии. И своей свободы выбора нам не позволено. Что бы мы не делали, как бы не извивались, нас всё равно ждет этот чертов ринг и смерть в итоге. Всё безнадежно.
Отойдя от окошка я рухнул на свою кровать, давясь сдерживаемыми рыданиями. Мне казалось, что я не смогу уснуть ещё долго, но, видимо, сказалась предыдущая бессонная ночь. Я отрубился едва ли не быстрее молчаливой Совы, прижавшейся ко мне сбоку.
Князь
Князь уснул уже во втором часу ночи. Но не прошло и часа, как Карина растолкала его. А это от девушки, готовой грудью встать за каждую минуту его сна, было нетипично. Значит случилось что-то, из ряда вон выходящее.
– Что? - выдохнул Князь, первым делом хватаясь за Грач на тумбочке у кровати.
– Там Голован с Сазаном...
– Ну?
– Серый вышел на связь. Тебя требует. Говорит: