попробовать провести атаку. Элементарно не подпускал его к себе, выставив в его сторону свою пику.
Мальчишка, конечно, пытался подбить древко своей шпажонкой, но куда там. Он же привык как? Работать, в основном, самым кончиком клинка, отводя такую же пляшущую шпагу противника. А тут копьё, удерживаемое двумя руками (причем, куда более старшим и сильным противником.) Оно даже не шелохнулось. С тем же успехом он мог бы и по стене постучать своим прутиком.
Мой же ответный выпад сразу же достиг цели. Простой и прямолинейный укол. Бил я только руками, не подключая ноги и корпус. Понятно, что удар так получается слабым, но так я и атаковать-то всерьез не планировал. Просто продемонстрировать ответ. Кто же знал, что он тут же достигнет своей цели?
Нет, мою атаку Дон заметил вовремя. И пытался и отбить выпад своей шпагой, и одновременно уклониться корпусом. И только это и спасло ему жизнь. Попытайся он только отбить копье клинком, или только лишь уклониться корпусом - бой бы уже закончен. А вот так совместно, он сумел вывернуться, отделавшись только длинной царапиной на плече.
Я вовсе не хочу сказать, что копье эта какое-то супер-вундерваффе. Вовсе нет. И я вполне допускаю, что опытный мечник справился бы со мной на раз-два. Вот только Дону, как это не парадоксально, мешала менно его школа спортивного фехтования. Он не ролевик ни разу и просто не понимает, что можно предпринять в этой ситуации.
А говорить о преимуществах древкового оружия или клинкового и вовсе глупо. Всё решает индивидуальное мастерство. Но, при прочих равных почти гарантированно победит копейщик. Чисто за счет длины своего оружия и простоты обучения.
Недаром же, до появления огнестрельного оружия именно копье было основным оружием на поле боя. Причём, как у высокородных рыцарей, так и у серенькой пехоты. Самое массовое оружие средних веков. Простое в изготовлении. Металла нужно куда меньше, чем на меч или топор. Простое в обучении. В обслуживании. Длина оружия, опять же. Так что именно копье царило на полях.
Меч же в первую очередь не столько оружие, сколько символ! Символ власти. Простолюдину к мечу даже просто прикасаться было запрещено. Так что, если на поясе меч - можете не сомневаться: знатный человек. И обращению с ним нужно посвятить годы. И стоит он много дороже. И металла на него уходит больше. И в обслуживании сложнее. Все указывает на то, что это более сложное оружие (с меньшим радиусом действия). И да. Меч - вспомогательное оружие. Основное, даже у рыцаря, всё равно копье.
Если уж проводить аналогии с современными вооружениями, то резюмируем: Копье - массовое, простое с более длинным радиусом действия. Меч - символ власти, вспомогательное оружие с меньшим радиусом. Итого получается, что копье сейчас это автомат (ну или, винтовка), а меч - пистолет. Только так и никак иначе.
Впрочем, я отвлекся. Я просто пытался объяснить, почему Дон, вроде бы, вполне неплохо обращающийся со своей ковырялкой ничего не мог мне противопоставить. Ну кто же с пистолетом выходит против автомата? Пистолет (как и меч) сподручен в тесноте города, а в поле у него просто нет шансов.
Так получилось и тут. Царапнув мальчишку, я понял всю его беспомощность и бессилие, и перешел в атаку сам. Снова сделал выпад, но этот раз уже подключив и ноги, и корпус. И первая же настоящая атака принесла успех. Острие пики вошло Дону куда-то под мышку. Он выгнулся, уронил свою шпагу на песок и как-то медленно, словно нехотя, опустился на колени. Ноги, видать, его уже не держали.
Но он был еще жив. Я же, нанеся укол, вновь отодвинулся подальше. Нужно было бы добить его, пока он беспомощен, но я не мог. Это было бы уже слишком. Даже для меня теперяшнего. Итак сердце кровью обливается, когда гляжу на то как он угасает. А мальчишка, с трудом сплюнув кровью, пытался мне что-то сказать. Вот только рев толпы заглушал все звуки.
Чуть поколебавшись я приблизился к нему на пару шагов, отвернув копье в сторону. Нужно же уважить парня. Может просьба какая последняя у него?
– Передняя... Нога.. - в два приема выдохнул он, вновь сплюнув кровь изо рта. Похоже - лёгкое пробито.
– Что? - не понял я. При чём тут вообще передняя нога? Я же его в туловище ранил.
– Мосол... всегда... атакует... переднюю... ногу... снизу... вверх... в бедро... люби... мый... при... ем...
Последние слова я уже, скорее, угадывал, чем слышал на самом деле, несмотря на то, что отложив копье я подошел вплотную к мальчишке, подхватив его под спину и не давая упасть. Но он слабел на глазах. Жизнь вытекала из него в буквальном смысле. Но он нашел таки в себе силы закончить свою фразу полностью, и, только после этого, угас окончательно, обмякнув у меня в руках.
– Спасибо... - тихонько пробормотал я мертвому мальчишке, - прости.
Уложив убитого мной ребенка на песок, я провел рукой, закрывая ему глаза и встал на ноги. Хотелось выть. Он не смог прикоснуться ко мне даже кончиком своего оружия, но я чувствовал себя так, словно пробит насквозь. Было больно. Вот только я не имел права показать эту боль окружающим. Мне не позволял это сделать долг перед погибшими. Который только что стал и ещё больше. Потом, у себя в каморке, когда останусь один. Ни сейчас. Только не перед этими упырями. Ни за что.
Распрямившись, я встал во весь рост, гордо подняв подбородок и расправив плечи. И посмотрел на Шварца. Я не пытался ему ничего телепатически передать, или там, бросить вызов. Нет. Просто посмотрел на него. Но тот явно почувствовал себя неуверенно. Он, конечно, попытался это скрыть, одобрительно покивав головой и, даже, чуть-чуть похлопав в ладоши. Вот только во всех его движениях присутствовала некая нервозность. Может быть другие её и не заметили, но я видел отчетливо. Впрочем, я не стал дожимать его (зная его злопамятность, это может и аукнуться), а просто развернулся и ушёл к себе. И только после того, как за моей спиной захлопнулась дверь камеры, я позволил себе сгорбится и закрыть лицо руками, не столько заплакав, сколько зарычав от переполнявшей меня боли.
Глава 25
Заниматься самобичеванием я себе запретил. Ни к чему хорошему оно не приведет. Я просто принял ситуацию как данность. Да, мальчишка оказался в тысячу раз лучше и благороднее меня. Да, я - эгоист. И я убийца.
Странно, но до этого я себя виновным почему-то не считал, хоть и убил уже больше десятка точно таких же детишек. И только вот сейчас я осознал себя убийцей. Да, я виновен. И, поэтому, должен понести наказание.
Что? Самоубийство? Смешно, да. Стоило ли убивать его, чтоб потом лезть в петлю. Нет, это - не мой случай, однозначно.
Когда-то давно, ещё в той жизни, в армии, в свои первые полгода службы, прессуемый по духанке дедами, я понял одну простую вещь. Все люди делятся на два типа. Все! Одни — если их сгибать и прессовать до слома, начинают задумываться об самоубийстве. А вторые - об убийстве своих мучителей. И, если, их, таки, довести до точки, после которой они ломаются — действуют соответственно… Так вот, я еще тогда понял — я из второй категории.
Там, в том старом мире, это было абстрактное знание и не более того, ибо, до слома меня довести очень сложно. Терпелив русский мужик. Недаром уже тут я держался до последнего, порой прощая местным «детишкам» такое, чего и прощать бы не следовало. Но воспитание, обычай, страх перед государством… Всё это держало меня. До той самой ночи, когда они попытались сжечь меня заживо. Тогда я сломался. И убил в первый раз. А потом ещё и ещё. Как говорится, дальше - пошло легче.
Так что наказывать себя самоубийством я не собирался. Хотя боль в груди испытывал просто ужасающую. Самую натуральную боль, чисто физическую. (Похоже, седых волос после сегодняшней ночи опять добавится.) А наказание себе положил — спасать от смерти других. Кого смогу. Как уже говорил ранее: жить за все, умерших на этом турнире. Жить и решать проблемы, доставшиеся мне по наследству, как свои собственные. Как там ту малявку звали, за которой Дон последние полгода ухаживал? Люся? Вот это теперь и его крест на мне. Ещё один.
А пока же… Что я могу сделать вот прям сейчас? Запертый в камере (единственный, кого запирают и не выпускают теперь ни днем ни ночь.) Которого выпускают только на арену и обратно. Что я могу сделать? Только побеждать на этой сраной арене. И, самое главное, победить Мосла! Недаром же Дон, уже умирая потратил свои последние силы, чтоб указать мне на его уязвимость. Нет, не так. Не уязвимость, конечно же, а предсказуемость! Что тоже увеличивает шансы на победу. Пусть на какие-то доли процента, но всё равно увеличивает. А так-то он прав. И Греку, и Хиросиму Мосол ранил именно в ногу. Причем в переднюю.
Я встал и подошел к двери. На улице уже рассвет. Вот и ночь прошла. Как я и думал, сна не было ни в одном глазу. После всех проведенных четвертьфиналов Шварц опять объявил два дня, на «залечить раны», так что сегодня боёв не будет. Я начал стучать в дверь, привлекая внимание охранников. Не прошло и минуты, как показался заспанный тот самый Молчун — напарник Сиплого.
— Чего тебе? — буркнул он недовольно, даже не собираясь открывать дверь.
— Мне нужно видео всех боев этого турнира.
— И как я тебе его достану?
— Понятия не имею. Хочешь телевизор с видиком и генератором тащи, а хочешь просто телефон или планшет заряженный и с видео, необходимым закаченным, принеси. Но мне нужно это видео. Я же не прошу выпустить меня или ещё чего невозможного. Вполне выполнимая просьба.
— Я подумаю, — ещё более недовольно чем раньше прогудел Молчун.
— Нужно не думать, а делать! — надавил я. — Не хочешь сам принимать решение, спроси у Шварца. Он, наверняка, прикажет выполнить эту просьбу. Даже ещё и обрадуется. Как я понял он очень любит пересматривать прошедшие бои. Недаром целую киноиндустрию на арене построил.