И глядя с земных колоколен,
И стоя на звёздной меже,
Я был непривычно спокоен,
Как будто предвидел уже,
Что в жизни за высшее благо
Останется, сколь ни ряди,
Весёлая эта отвага,
И лучшего нет впереди…
…Не будет прощенья у Бога,
И память покуда жива —
Навстречу несётся дорога
И кругом идёт голова!
С темой Пути, решённой в традиционном образе дороги, пусть весёлой до головокружения, переплетается и тема Памяти об этом Пути, которая решена в высшей степени ново и глубоко, в стихотворении «Узелки на память». Лирический герой здесь вспоминает свой Путь (как принято в русской классике: проснувшись от жизни) и обнаруживает вдруг, что «не катится клубок неведомой тропой». Он вспоминает, он «шарит по траве ослепшею (вновь – ослепление! От чего? Не от любви ли? – И.Б.-А.) рукой» и обнаруживает, что «нить свернулась в жгут, вся – узел на узле, – И жгут они, и жгут, как уголья в золе!»
Не думаю, что высшим поводом к написанию этого пронзительного стихотворения послужила идея китайского дао – бесконечного пути, конец которого одновременно и начало: нет, В Бояринов – поэт русский, а нам, русским, и своей глубины в понимании Пути хватит. Перебирая жгучие узлы былого на путеводной нити, не проделываем ли мы свой Путь сызнова? От того Золотого Крыльца, на котором – Ты в лучах с птицами на плече? Разве не возвращаемся мы раз за разом к тому же Золотому Крыльцу? И в который раз уходя от него «по бездорожью», в который раз сознавая, что «все мы, все мы станем прахом», разве мы вновь и вновь не ценим неповторимую и высоко прекрасную, как «взмах журавлиных крыл», жизнь? («На взмахе»). Вся книга В. Бояринова наполнена гулом и трепетом жизни её полнотой и сложностью, стремлением постичь тайну её начал Вот темы, которые беспокоят зоркую мысль поэта: женщина, природа, Бог, Вера, лики любви, добро и зло, лики жизни и её суть, культура, Родина…
Темы всё неисчерпаемые, о которых поэты писали испокон веков – и о которых будут писать до тех пор, пока существует поэзия. Браться за такие темы и сказать при этом новое, неожиданное и истинное по плечу лишь опытному, искушённому и любящему человеку. Вот лирический герой смотрит на репинский «Портрет неизвестной»:Туманна за спиной небесная,
Снежком присыпанная даль.
Ещё скрывает «Неизвестная»
Неуловимую печаль.
Последней нежности растратчица
Очарования полна.
Отьедет конка – и расплачется,
И разрыдается она!
Не мудрость ли здесь? Не знание ли женщин? Не сочувствие ли, не понимание ли их, не любовь? И – вместе с тем – не культурный ли взгляд, не культурное ли ощущение этого потрясающе живого портрета, за которым – самоё жизнь? И я настаиваю на вопросе: а не отражён ли здесь, в таком понимании знаменитого портрета, тот образ Золотого Крыльца, с которого начинается всё в книге? Вопрос не праздный. Система образов в стихотворениях одного поэта, сведённых в единый сборник, не может быть случайной. Поразмышляй об этом, любезный читатель – дело стоит того.
Как не случайна каждая краска, каждый символ. Читая внимательно этот сборник, нельзя не заметить, например, особенного отношения автора к красному цвету – жаркому символу опять-таки всего жизненного, живого, огненного (стихотворения «Красный всадник», «Красная стрела», «Страх всегда надежды полон…», «Красная рубаха» и др.) Есть «золотое крыльцо», и есть «золотая колыбель» («Младенец русской славы»). Подобными символами наполнена книга. Символический строй этого сборника В.Г. Бояринова должен бы стать предметом серьёзного литературоведческого исследования. Дельная статья на эту тему была бы очень полезна любому молодому поэту, серьёзно относящемуся к своему призванию. Символ, если проникнуть в него всерьёз (который чаще всего у поэта рождается мгновением «высокого озарения», т. е. молненным прикосновением к истине) не меньше расскажет о жизни, чем слова, из которых стих сложен. На этом стоит мощь поэзии как способа познания мира. И В.Бояринов знает в этом толк.
Меня порадовало ещё одно качество этой книги, нынче почему-то крайне редко встречающееся у современных поэтов – разнообразие размеров, ритмов, рифмовки, интонаций – даже былинный напев есть в сборнике, стилистически безупречно выдержанный, даже народно-песенный строй! – наряду с классическим, идущим от Пушкина, Некрасова и Блока. Ничего необычного для В.Бояринова – поэта, которому доступна сегодня форма венка сонетов (см. сборник его переводов «Кавказский венец») здесь нет: ему естественно писать так, как поётся, и поддаётся любая форма. Сознаюсь, мне с каждой новой стихотворной книжкой становится всё неинтереснее читать стихи с убаюкивающей рифмовкой «а-б-а-б». Чаще всего встречается вечный, но какой-то несвежий ямб, всё тот же хорей, всё тот же анапест. Говорят досужие люди, будто эти размеры органичны для русского языка. Да для русского языка практически все известные размеры органичны! А вот молодому современному поэту органична лень! И, возможно, недостаточная образованность, низкая культура, бесчувствие к поэтическому слову.
Вот и шпарят молодые одинаково. Не сочтите за труд, о юные ямбо– и хорееписцы, в порядке самообразования изобразите размеры каждого стихотворения
В.Бояринова из книги «Открываешь ставень райский». В более чем двух сотнях стихотворений, вошедших в сборник, вы едва наберёте десяток, написанных одним размером. Поразительное богатство! То же можно сказать и о рифмовке. Кроме классического «а-б-а-б», здесь встретишь и «а-а-б-б», и «а-б-в-а-б-в», и «а-а-б-в-в-б», и их различные сочетания. Вообще, и технике, и мастерству В.Бояринова полезно присмотреться каждому пишущему, разобраться, к примеру, какими приёмами достигается пронзительная сила стихотворения «Бегемот» на тему библейской книги Иова; или как поэту удаётся культурное проникновение в мир восточной поэзии («За святое» в ключе Омара Хайама, «Арабская притча» в ключе Саади и Хафиза, и-т. п.).
Никто не волен предугадать, станет ли сборник «Открываешь ставень райский» явлением в современной русской поэзии. Хотелось бы, но… Скорее всего – нет, что печально, разумеется; ибо тираж сборника – 1000 экземпляров всего. Тогда как он заслуживает тиража минимум в сто раз больше. Увы, времена… Да, дурацкое время, которое мы переживаем – других причин грустной судьбы этой замечательной книжки я не вижу.
Но за ту тысячу читателей, которые эту книгу прочтут, можно искренне порадоваться. В ней – ищущий русский дух, алкающий истины. В ней – авторский взгляд, как эту истину искать и от чего при этом отправляться.Валерий ИВАНОВ-ТАГАНСКИЙ,
Заслуженный артист России
Если бы мне как режиссеру пришлось ставить спектакль о «Трех богатырях», то на любую из этих ролей можно было пригласить Владимира Бояринова. Его внешность, обаяние, стать, поэтический талант корнями из той, редко встречаемой ныне породы людей. Говорят, когда Владимир Бояринов носил бороду, то больше всего походил на Илью Муромца. Владимир Георгиевич и впрямь Илья Муромец Московской Городской Организации Союза Писателей России. Его поэтическое творчество напоено любовью к Родине, её просторам и духовным ценностям. Он умеет дружить, и не кичится своим высоким положением в писательском сословии. Работать с ним легко, но и ответственно. Его доверие уважительно и поэтому стыдно его подводить. Даже враги в тайне почитают его. Не будь Бояринова – зачем тогда коррида.
12. 10. 2011
Леонид СЕРГЕЕВ
Стихи Владимира Бояринова, как все по-настоящему значительные произведения, обладают некой магией – заражают своим состоянием, моментально перестраивают твоё настроение: поднимают дух, если ты расклеился от неприятностей и вообще потерял надежду на лучшее, или вселяют грусть, если ты чересчур развеселился от нахлынувшей удачи и забыл, как много в мире несчастных. Всё это не просто щедрость таланта, а результат глубокой причастности автора к другим людям, его ответственности за их судьбы.
Бояринов стилист виртуоз, поэт с безупречным вкусом, чутьём на слово и редким чувством меры. Его стихи – горение и страсть, тоска и боль, радость и любовь; разные по темам, все они написаны с высочайшим мастерством, предельно просто и ясно, без желания удивить, пооригинальничать, потому и выглядят, как отливки из драгоценного металла.
Бояринов известный поэт, но, мне кажется, он всё же не оценен по достоинству, а между тем когда-нибудь им будет гордиться наше Отечество.
21. 07. 2010 г.
Hа все времена…
Глан ОНАНЯН
В последние годы обострённое критическое чутьё, помноженное на скепсис, всё чаще стало обращать моё внимание и отмечать в периодике неординарные публикации Владимира Бояринова – поэта, который состоялся не вдруг и не сегодня, и твёрдое слово которого в цеховом кругу дорогого стоит.
В желании понять: чем же так неудержимо и властно берёт за душу личность поэта? – я отметил по вехам, по книгам и журнальным публикациям прошлых лет стремительность взлёта и жажду высоты автора стихотворений «Иванушка», «Красная рубаха», «Банька», – вот уже три десятилетия входящих практически во все поэтические антологии. Я отметил для себя, что творчество Владимира Бояринова сродни проявлениям солнечной активности, поражающей, как известно, не только точечно, но и апоссионарно. Так было в конце семидесятых и середине восьмидесятых годов, когда ошеломляюще быстро был пройден путь от первого сборника «Росстани» до избранного «Родня». Но самые заметные вспышки совпадают с началом нового века, с текущим временем. Их мощность подтверждает книга Владимира Бояринова «Красный всадник» («Вече», М., 2004). Мои слова, сказанные о ней, были услышаны; по родству взглядов – поняты автором, по неизбежным проявлениям нашего эго – оспорены. Но поэт не даёт нам скучать, он говорит: «Открываешь ставень райский…», выносит эти слова в заглавие новой книги, и мою критическую горницу озаряет свет высокой поэзии.