делишь риски, ты сможешь позволить себе построить дома для железнодорожных рабочих. Так они смогут жить возле самой дороги, вдоль нее, и всегда быть наготове».
— На этот счет можете не распинаться, мистер Губвиг. Все ребята, которые работают на моем конвейере, живут неподалеку. И живут в собственных домах.
— Не нужно строить дворцы! - продолжил Мокрист, - просто небольшие уютные домики с маленькими садиками, в которых будут резвиться детишки. Всеобщее счастье, которое подарили им вы. В конце концов, кто же не хочет жить поближе к работе – в приятном и теплом месте с кучей угля в придачу.
Гарри Король хорошенько врезал бы тому, кто посмеет назвать его филантропом, но в действительности под его ворчливостью залегали пласты поразительной мягкости. Пожилые работники Гарри независимо от видовой принадлежности получали пенсию – крайне редкого зверя в Анк-Морпорке, а дорогие больничные счета, о чем Мокристу было известно как банкиру Гарри, повадились пропадать, как только Король о них узнавал. А на Страшдество Гарри, ворча, будто старый тролль с головной болью, всегда проверял, чтобы у его работников на столе было мясо – как можно больше мяса.[53]
Зная обо всем этом, Мокрист продолжал:
— Давай посмотрим на это так: я понимаю, что как человеку, сделавшему себя с нуля, перспектива выпуска акций кажется тебе анафемой. Поэтому ты можешь принять все риски на себя и разбогатеть, как Креозот. Но мне кажется, Гарри, что ты и так богат, как Креозот и - скажу тебе как мошенник – не стоит лишний раз искушать судьбу. А как твой банкир скажу тебе, что разделить риски и прибыли будет наиболее благоразумным и общественно полезным шагом.
На мгновение Мокристу показалось, что он видит, как в голове Гарри Короля складывается вполне определенная реплика, которой он посылает общественную полезность запачкать белые ручки на какой-нибудь достойной работе, вместо того, чтобы вмешиваться в дела честных бизнесменов, которые трудятся, не разгибая спины. Но затем Мокрист увидел широкую улыбку и понял, что Гарри знает, зачем все это делается. Лорду Ветинари нравилось, когда люди заботились о своем городе.
— В любом случае, - добавил он, чтобы закрепить результат, - Ветинари хочет дорогу на Убервальд, а он - наша высшая инстанция. Кто знает, возможно город окажет нам щедрое финансирование. Поезда приходят и уходят, деньги умножаются.
Строительство Щеботанской линии завершилось торжественной церемонией в Анк-Морпоркском терминале, на которой главную партию, к сожалению, исполнял алкоголь. Паровоз был запущен и назван Fierté d’Quirm[54]. Маркиз Экс де Хлебо и его жена, которая, как заметил Мокрист, стала очень жинерадостной, как говорят в Щеботане – enceinte[55], разбили о локомотив бутылку очень хорошего шампанского.
И в гуще празднования, казалось, только Мокрист заметил, как Симнел побрел прочь с вечеринки, чтобы вытереть паровоз от кипящего шампанского своим шейным платком, в мгновение ока превратившимся в жирную тряпку. Симнел наградил Мокриста суровым взглядом.
— Нельзя так делать мистер Губвиг. Нельзя бить локомотив, когда я как раз пытаюсь добиться от него сорока миль в час через равнины пустошей, просто чтобы показать этим омарам, на что мы способны.
В первом путешествии Мокрист ехал вместе с Симнелом и кочегаром на площадке машиниста, глядя как мимо на огромной скорости проносятся пустоши, заполненные гоблинами, виднеющимися за каждым камнем и деревом.
На мгновение ему показалось, что он заметил Сумрака Тьмы, но, к его удивлению, выяснилось, что отъявленный гоблин ждет их на щеботанском вокзале. Мокристу даже пришло в голову, что у маленького поганца, должно быть, есть какие-то собственные каналы передвижения, недоступные человеческим существам.
А в вагонах позади царило безудержное веселье с уймой авеков и тысячами сердечных соглашений. Элегантные пассажирские вагоны произвели фурор. А человеком дня стал щеголеватый господин, обслуживающий удобства первого класса, который искусно обращался с полотенцами и объяснял устройство стеклянного бачка – с плещущейся внутри золотой рыбкой, которую от мгновенного исчезновения защищало какое-то невидимое решето.
В Щеботане их приветствовал целый парад, ознаменовавший возникновение нового уровня общественно-политической суматохи, щедро приправленный алкоголем и завершившийся ужином в паровозном депо. И еще больше тостов предварили разворот локомотива на новомодном поворотном круге, чтобы вернуть Анк-Морпоркских пассажиров домой, где их должны быть выгрузить из поезда.
А еще немного погодя был прекрасный летний вечер, когда Мокрист и Ангела уселись ужинать превосходными свежими лобстерами из Щеботана, доставленными новым экспрессом Fruits de Mer[56]. Они были хороши, и они были дешевле, чем Мокрист когда-либо мог вообразить, и еда превратилась в одно сплошное удовольствие, крепко приправленное острым кресс-салатом.
А потом была свежая клубника, и мягкая кровать со взбитыми подушками, и вдруг вся эта кутерьма приобрела значение.
Это началось в Высоких Уступах, что в Графствах. Местные жаловались на шум по ночам: металлические звуки, лязг и периодические стоны металла, истязаемого в муках. «Само собой, - говорили все, - это ж гоблины, что с них возьмешь?»
И все это не могло уйти от внимания главного констебля Фини Апшота, прикрепленного к подведомственности Анк-Морпорка. Фини нравилась эта подведомственность. Она означала, что всякий, кто выйдет из-под его контроля, рано или поздно будет иметь дело с Командором Ваймсом или даже сержантом Детритом, чье появление в их сонных пенатах пару лет назад вызвало настоящий переполох. Так что Фини влез на лошадь и отправился в Уступы, названные так из-за ландшафта, с давних времен искореженного бездонными пещерами и безжалостным зубчатым рельефом.
Фини был порядочным и благоразумным копом, а такие люди заводят друзей потому, что никогда не знают, когда они понадобятся – особенно, если ты единственный коп в этой местности. Хотя теоретически Фини должен был помогать особый констебль Дым Костей. Существовал закон, и все были равны перед ним, и в наши дни закон провозглашал гоблинов людьми, что значило, что закон их защищает. Фактическим воплощением этого правила и был Фини и его особый констебль. Невероятно, но последний даже разрешал своему начальнику называть его Бони на том разумном основании, что в случае какой-нибудь заварушки куда удобнее кричать имя покороче.[57]
Фини бывал в Анк-Морпорке и гордился тем, что курс базовой подготовки прошел в Псевдополис Ярде под руководством сержанта Детрита. А тот факт, что находящийся в его подчинении Бони был всяко умнее знаменитого капрала Шнобби Шноббса, исключал вообще всякие жалобы. Так что сейчас он был чрезвычайно рад увидеть, что его констебль ждет его возле главной гоблинской пещеры, которую он использовал как офис, а прочие гоблины расценивали как нечто вроде храма.
Колония гоблинов в низинах Уступов переживала расцвет. Гоблины поставляли высококачественные горшки, а Фини знал, что производство горшков – довольно мирное времяпрепровождение, никак не вызывающее много шума. Небольшая пещера, которая использовалась как офис, была – и с этим следовало быть очень деликатным - определенно не обихожена в человеческом понимании, она была огоблинена. А звук, доносившийся из большой пещеры позади определенно не имел ничего общего с производством горшков. Это был металлический звук, тяжело металлический. Ну, - надо признать, что на этой мысли Фини немного запнулся, - гоблины ведь свободные люди, а если людям вздумалось немного погрохотать металлом в уединении своих пещер, ничто не запрещает им этого делать. Он моргнул. Мир меняется, и стоит тебе растеряться, он перевернет тебя вверх тормашками.
Фини был вежлив и достаточно умен, чтобы выучить пару полезных слов из гоблинского наречия. На дворе стоял белый день, поездка в Уступы удалась на славу, и –да – на холме над пещерой стояла семафорная башня, гоблинируемая гоблинами. Доставив бумаги и раздав указания, Фини отвел своего офицера на словечко относительно гоблинского шума в контексте нарушения общественного порядка. Поскольку в непосредственной близости к гоблинам почти никто не жил, Главный констебль Фини объяснил жалобы обычным человеческим недовольством гоблинами, где бы и что бы они не делали. Но кроме того, он посоветовал перенести их работы, какими бы они были, поглубже в пещеры.
— Нет проблем, босс, - заверил его надтреснутый голос Бони. - Все сделаем в лучшем виде.
— Отлично, Бони, рад слышать, но из-за чего весь этот шум и лязг?
— Шеф, вы же знаете, сколько гоблинов уехали в Анк-Морпорк работать на сэра Гарри Короля, дерьмового магната? Ну, и вы же понимаете, как бывает? Возвращаться каждый месяц с зарплатой! Никогда раньше не иметь зарплаты! Иногда они возвращаются с чертежами… Или идеями. И полными головами схем.
Бони внимательно смотрел на начальника, когда тот наконец произнес:
— Они крадут.. идеи?
Наступившая тишина заставила Фини решить, что он совершил промах. Но Бони рассмеялся и произнес:
— Нетссэр! Усовершенствования! Нам нравится сэр Гарри, ооооочень хороший хозяин, но мы собираемся построить свою гоблинскую железную дорогу. Ездит везде, никаких проблем – знаем как построить такую дорогу, которой больше нет! Копать! Копать под землю. Гоблинская подземка, дда? Соберем всех гоблинов из всех пещер. Так много пещер в недрах. Никаких хлопот. Гоблины везде нужны. Как бы добрая мисс Ангела Красота Добросерд справлялась без нас на башнях? Вы нам доверяете, мы доверяем вам, вонючкам. Прекрасная подземная дорога, узкоколейная, конечно. Видишь? У нас есть подходящие слова! Нет дождя, нет снега, нет ослов и пугливых старушек под землей! Хоп! Наконец-то у гоблинов есть свой мир в тоннелях под большим человеческим миром. Мы вышли из тени. Назад пути нет.