Яночка продолжала зачитывать свои записи:
— Третий. Продырявил его у «Морского ока». Машина принадлежит какому-то Тадеушу Пурхелю. Пока мы еще не знаем, кто такой этот Пурхель, но проживает он на Садыбе, там такие маленькие домики на одну семью...
— Знаю, — грустным голосом ответил Рафал. — Трущобы.
— Что?!
— Трущобы. Мне кореш говорил, маленькие домики на одну семью в Канаде называются трущобами, в них живут люмпены и прочие безработные из недоразвитых стран. Он недавно в Канаду к тетке ездил, так что видел.
— Ну, ладно, пусть живет в трущобе на Садыбе. Чем занимается, пока не знаем, вот и надо узнать. Выйдет, он, скажем, из своей трущобы, сядет в свою машину...
Рафал пытался какое-то время игнорировать требовательные взоры Яночки и Павлика, но скоро сдался.
— И я, значит, поеду за ним? Здорово, больше вы ничего не придумали? Разрешите обратить ваше внимание на одну мелочь: я все-таки намерен в этом году получить аттестат зрелости. И хотя до экзаменов еще полгода...
— Вот видишь, целых полгода! — заметил Павлик.
— Но мне нужен хороший аттестат, я ведь и дальше учиться собираюсь, — упорствовал Рафал.
— Уже сто лет от тебя только и слышишь — аттестат да аттестат. И прекрасно усвоили, что ты должен оказаться в первой тройке...
— Как минимум!
— Прекрасно, как минимум, чтобы приняли в вуз. И тебя никто не заставляет дневать и ночевать у его дома. Просто немного поездить за ним. Не волнуйся, сначала мы сами подежурим, надо же знать, как он вообще себя ведет, когда уезжает из дому, возвращается ли на обед, выходит ли вечером. И так далее. И тогда ты точно будешь знать, когда именно быть у его дома. Подумаешь, если два вечера и потеряешь, ничего с твоим аттестатом не случится! Подумав, Рафал кивнул.
— Ладно, если два вечера — так и быть. Пусть даже и три. Думаете, мне самому не противно слышать о мафии и прочей коррупции? Вот только не хотелось бы., как бы поточнее выразиться... в общем, я ничего о ваших чупагах не знаю! И знать не желаю!
— А если уж так случится... смотри в другую сторону, — посоветовала Яночка.
— Вот бы здорово было подстеречь где-нибудь на шоссе эти «тиры»! — размечтался Павлик. — На которых они увозят краденые машины. Ведь останавливаются же они где-нибудь...
Отодвинувшись со стулом от письменного стола, Рафал откинулся на спинку стула так, что тот на двух ножках завалился к стене. Из-за того, что сын чаще всего именно в такой позиции делал уроки, тете Монике приходилось слишком часто менять стулья.
— А как узнаешь, что эта громадина везет как раз краденые машины? — спросил он брата. — Будешь прокалывать колеса всем подряд? Если поймают, ноги вырвут из задницы!
Павлик презрительно фыркнул:
— Так я им и дамся! Но ты прав, неизвестно, которые из них с крадеными машинами.
— Они едут транзитом, — вмешалась в мужской разговор Яночка. — От немецкой границы до русской. Так мне говорил пан Зайжал. Вот если бы У нас какое знакомство было среди таможенников... чтобы заранее дали знать.
— Этим должна заниматься полиция, а не вы! — строго сказал Рафал. — Но мысль подходящая... Вы им уже говорили?
— Пока нет. О пане Вольском они тоже не знают.
— Может, только делают вид, что не знают?
— Нет, не знают, — решительно заявила девочка. — Если бы знали, то машины, продырявленные им, тоже были бы им знакомы и они совсем по-другому говорили бы с нами. А так поручик только сказал, чьи это машины, и поинтересовался, зачем нам это знать. И больше ничего. Выходит, они ничего не знают.
— Так скажите ему!
— Скажем, — успокоил брата Павлик. — Но сначала нам надо покончить с Пурхелем.
— Ладно, с Пурхелем помогу, — подтвердил свое согласие Рафал. — Три вечера и точка!
И со стуком опустил стул на все четыре ножки, давая понять, что разговор окончен.
Спускаясь с лестницы, Яночка сказала:
— Знаешь, а он вовсе не из-за аттестата... Времени у него нет из-за девушки.
— Мало у него было девушек? — удивился Павлик. — Ты об этом как-то так говоришь...
— Потому что эта особая. Я раз видела, как он подвез ее к парикмахерской. Дверцу распахнул, а когда она вышла, так на нее смотрел... Вроде бы совсем голову потерял. Очень красивая девушка!
— Ой, нехорошо, — горячился Павлик. — Аттестат, да еще девушка в придачу — это уже слишком... Давай сделаем так, чтобы она его бросила. Ты как думаешь?
— Думаю, что ты совсем спятил. Если она его бросит, на Рафале можно крест поставить. Да ты подумай, что бы ты сам стал делать, если бы Каролина не приехала в субботу?
Павлик отчаянно покраснел и пробормотал что-то нечленораздельное. Яночка ничего другого и не ожидала.
— Ладно, авось обойдется. Она ведь тоже будет сдавать на аттестат зрелости, может, не станут встречаться каждый вечер.
— Она в той же школе, что и Рафал? — поинтересовался Павлик.
— Нет, в той, что на Дольной.
— А ты откуда знаешь?
— А мы с Хабром были там в магазине... — начала рассказывать Яночка, но Павлик уже не слушал. Раз к делу подключен Хабр, значит, никаких сомнений. И мысли мальчика сразу переключились на другое. Сменяя друг друга, в голове пронеслись две захватывающие картины: гигантские колеса «тиров», из которых со свистом выходил воздух, и блестящие черные глаза смеющейся Каролины. Мальчик и сам не знал, какая из картин лучше. Он с трудом оторвался от чудесных видений, потому что Яночка произнесла тоном, не терпящим возражений:
— И перестань глупо улыбаться! Лучше подумай над тем, как мы подступимся к этому Пурхелю...
А Пурхель доставлял сплошные беспокойства.
— Вот тут я все записал, — сказал Бартек. — А то забывается.
Вынув из кармана несколько измятых листков бумаги, он распрямил их на тахте Яночки. Теперь все собрались в комнате Яночки, в том числе и Рафал.
— Ну, выкладывайте! — потребовал он. — Распорядок дня выяснили? А где и когда за ним последить, я и сам решу. Да, сначала скажите, что с теми машинами, которые собирались увести. Уже есть сведения?
Ответила Яночка:
— Есть. На Бонифация так ничего и не увели, а на Жолибоже украли-таки. Но только позавчера. Ночью. И вчера поручик наконец добрался до той самой малины, о которой мечтал. Уж такой довольный! А где малина — не захотел сказать.
Рафал тоже обрадовался:
— Здорово! Считаю, большой успех. Ну, ладно, ближе к Пурхелю. Кто начнет?
— Могу я, — сказал Павлик. — Я первый начал дежурить. И тоже записывал.
И мальчик, вынув из кармана смятый листок бумаги, стал докладывать:
— На обед приехал в шестнадцать двадцать. Приблизительно. Это я подумал, что на обед, иначе чего бы ему в это время приезжать? А в шесть выскочил из дому как ошпаренный, очень торопился, сел в машину и привет! Вернулся в девять пятнадцать. До десяти из дому больше не выходил, а потом и я ушел.
Эстафету перенял Бартек:
— В среду, значит. А я заступил уже в четверг. Тоже на обед приехал, значит, наверное, все-таки обедает. А потом что-то непонятное произошло. Появился пан Вольский, чего-то там немного покрутился и ушел себе. И сразу тут Пурхель вышел, сел в машину и уехал. Но не прошло и пятнадцати минут, как вернулся. Пешком. Вошел в дом. Минут через пятнадцать такси подъехало, Пурхель на нем и отчалил. Я там проторчал до пол-одиннадцатого, он еще не возвращался. А когда вернулся — не знаю, потому как отец запретил приходить позже одиннадцати.
Настала очередь Яночки.
— Пятница. На обед прибыл в четыре двадцать. На своей машине, не такси. Потом вышел из дому в четверть шестого и вернулся в полвосьмого. Зато я видела еще кое-что...
И девочка обвела присутствующих победным взглядом.
— Ну! — не выдержал Бартек.
— Так вот! — с торжеством заявила Яночка. — Головой ручаюсь! Почти ручаюсь, потому что все-таки уже стемнело, но видела я там того самого, что тогда, во дворе пана Вольского! За сто процентов не поручусь, но почти уверена — тот самый!
Информация и в самом деле была сенсационная. Вот только непонятно, что бы это означало? Ассоциации у Павлика и Бартека пошли в правильном направлении.
Первый крикнул:
— Значит, тогда пан Вольский его проколол? Ну, когда пришлось такси вызывать! Теперь я уверен, он колесо ему сделал!
— Факт, он! — взволнованно крикнул Бартек, — я далеко сидел, не заметил, а он, пан Вольский значит, вроде бы прогуливается, а сам своим зонтиком... Я во все глаза глядел, но не заметил.
— Способный! — похвалил Вольского Рафал. Яночка подвела итоги:
— Теперь я тоже думаю — пан Вольский следит за тем бандюгой со двора. Не знаю, не знаю... Может, имеет смысл наконец с ним пообщаться?
— Для меня, во всяком случае, совершенно ясно, что посторожить там надо, — сказал Рафал и встал. — И я даже знаю когда. Завтра, в полпятого. Идет? Собаку берем с собой?
— А как же! — удивился Павлик. — Хабр один стоит нас троих!
И вот назавтра приступили к охоте, которая закончилась просто сногсшибательным успехом.
Пан Пурхель вышел из дому в полшестого. Баллоны прошли вулканизацию, и машина стояла в полной готовности. Видимо, наученный горьким опытом, хозяин «мерседеса» обошел его со всех сторон, по каждому колесу постучал носком ботинка. Потом сел в машину и уехал. Следом за ним двинулся маленький «фиат», битком набитый пассажирами. Придавленная тяжестью Хабра, Яночка была счастлива. Наконец-то и они преследуют этого Пурхеля на машине! А то в прошлый раз она чуть не лопнула от злости, когда он уехал на машине буквально у нее из-под носа! А вот теперь они могут спокойненько ехать за ним, увидят, куда он намылился, что станет делать. Радовало девочку и то, что поручик оказался очень порядочным человеком. Он честно поведал им о событиях на Жолибоже. Там поймали двух воров, взломавших замок в гараже и проникших туда. Полиция не проявляла ненужной спешки, спокойно подождала, пока бандюги совершили кражу со взломом и удалились на похищенной машине Полицейская машина незаметно следовала за ними, а эти два остолопа и не подозревали об этом! Ну и вывели полицию прямо на свой притон, где этих голубчиков поджидали еще трое. Не мешкая, ворюги тут же приступили к косметическим процедурам с украденной машиной, и уж тут поручик вмешался. Он был счастлив, что может прихватить преступников на месте преступления. Ситуация представлялась совершенно однозначной, никаких сомнений, никаких лазеек для увиливания от уголовной ответственности! В гараже сняли отпечатки пальцев, все пятеро преступников схвачены в момент перекраски автомобиля, теперь уж этих субчиков при всем желании не освободят через сорок восемь часов.